В. Ник. Иванов. Ч. 5. Эпилог.
ХАРБИНСКАЯ ТЕТРАДЬ
Предисловие
Харбин – чудный, диковинный плод взаимовлияния двух культур человеческой цивилизации, европейской и азиатской, словно дальневосточный кедр, обвитый виноградом.
Харбин – город, возникший по державной воле святого Царя-страстотерпца Николая II Александровича для строительства важнейшего ответления Великого Сибирского пути, – Китайско-восточной железной дороги.
Харбин – место взаимосотрудничества и соседства двух великих народов, русского и китайского.
Как Париж в Европе, так Харбин в Азии – главный центр жизни русских беженцев 20-40-х гг. ХХ века, времени после падения монархии в России и установления советской власти до окончания Второй мировой войны.
ХАРБИНСКАЯ ТЕТРАДЬ, как и ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ, представляет собой коллективный плод русской мысли, состоящий из отдельных авторских публикаций тогдашних книг и газет, рисующих Россию, в том числе дальневосточную, «которую мы потеряли», и пути возрождения новой России, которая обязательно воскреснет в былом величии и славе.
Благодарю Сергея Юрьевича Ерёмина, руководителя Исторической секции Русского клуба в Харбине, председателя ДИКЦ «Русское Зарубежье» и члена Русского географического общества (ОИАК, Владивосток) за содействие в работе над ХАРБИНСКОЙ ТЕТРАДЬЮ.
АНДРЕЙ ХВАЛИН
+
Всеволод Никанорович Иванов[i]
МЫ
Культурно-исторические основы русской государственности.
(ФРАГМЕНТЫ)
Дорогой памяти моего отца – москвича,
Никанора Лаврентьевича Иванова,
погибшего в наши смутные времена.
Кровавые зори свет поведают.
«Слово о полку Игореве».
… Знать свойство своего народа
И выгоды земли своей.
Крылов.
Часть 1. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-1/
Часть 2. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-2/
Часть 3.1. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-3-1/
Часть 3.2. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-3-2/
Часть 3.3. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-3-3/
Часть 4.1. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-4-1/
Часть 4.2. http://archive-khvalin.ru/v-nik-ivanov-ch-4-2/
+
Часть 5. Эпилог.
ЖИВЫЕ ВОДЫ
На первом плане, везде и во всём пред нами должны стоять
интересы государственные.
В книжке С.С. Ольденбурга («Царствование Императора Николая II» — А.Х.), посвящённой последнему царствованию, мы находим несколько подытоженных цифр за двадцатилетие царствования покойного Николая Александровича. Вот из них несколько, наиболее ярких:
1894-й год/1914-й год
Население: 122.000.000/178.000.000.
Урожай: 2.050.000.000 пудов/3.657.000.000 пудов.
Скот:
лошадей – 25.600.000 голов/35.000.000. голов.
рогатый – 31.600.000 голов/52.000.000 голов.
Добыча угля: 466.000.000 пудов/1.983.000.000 пудов.
Сахар: 30.500.000 пудов/104.000.000 пудов.
Национальный капитал: 648.000.000 рублей/1.604.000.000 рублей.
Здесь мы видим, несмотря на столь неудачную национальную политику прошлых верхов, несмотря на отсутствие свободных условий для развития частной предприимчивости, стремительный рост народного благосостояния, означающий твёрдую, глубокую волю толщи народа к оседло-культурной работе, жизненный напор со стороны того же мужика, которому не препятствовал город. Мужик — вот кто был и кто остаётся главным хранителем и собирателем Земли Русской. Мы как-то все проглядывали, что Москва — всегда была городом мужика, и его родного, способного детища — русского купца, всё равно, как Петербург стал городом дворянина, немца и бюрократа. Вот почему Москва была в наше время в постоянной оппозиции к Петербургу. Наша промышленная буржуазия, по размаху не уступающая тренированной американской буржуазии — прямая дочь того же мужика. Сколько у нас было русских магнатов, купеческого сословия, которые пришли в молодости в Москву или в ближний губернский город в лаптях, с котомкой за спиной — пытать счастья. Таковы Морозовы, Мешков, Башкировы, пионер в чайном деле в Китае, впоследствии даже китайский мандарин Старцев, Литвиновы и т. д.
Кроме этого экономического роста был в политике последнего царствования и ряд чрезвычайно удачных шагов, результаты которых осязаемы только теперь. К таковым принадлежит высокомудрая политика графа Витте в Азии, и постройка Китайской Восточной железной дороги, на которую ныне ловкими фортелями базируют свою разрушительную политику в Азии большевики, и на которую мы должны будем базировать нашу будущую политику на Дальнем Востоке с подлинными созидательными, а не разрушительными средствами. Китайская Восточная дорога и политика на ней — залог ГРЯДУЩЕЙ ТИХООКЕАНСКОЙ И СИБИРСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ, которая будет возможна только при сильной и удовлетворяющей многие страны власти; иначе возможна просто утрата Россией влияния на Дальнем Востоке, а вместе с ним и своих владений, которых НЕВОЗМОЖНО будет удержать от естественного тяготения к Тихому океану.
Равным образом теперь у всех на устах, включая большевиков, земельная реформа Столыпина, в своё время вызвавшая протесты Совета Объединённого Дворянства. Эта реформа — образец того пути, которым Россия пойдёт не в качестве носительницы мировой революции, а в качестве сильного и честного сочлена мирового концерта.
В этих явлениях мы хотим видеть доказательства того, что долголетние пути настойчивого и своеобразного прививания нашему народу стремлений государственного характера не остались, все же бесплодными; заветы Петра Великого, преобразовавшись, разливаются по нашей земле не в виде уродливой бюрократии, не в виде нелепого стремления к новаторству, а в виде подлинных и нужных дел. Азиатская дионисическая сущность наша начинает просветляться апполиническим европейским началом; и в это трепетное время должны быть незабываемы заветы предков, а наоборот, в просветлённом горем сознании надлежит оглядываться назад всё чаще и чаще, чтобы яснее видеть то, что свойственно нашей русской природе.
На первом плане, везде и во всём пред нами должны стоять интересы государственные. Принадлежность к Русской Нации, в СВОЁМ СВОЕОБРАЗНОМ ЕДИНСТВЕ СОСТАВЛЕННОЙ ИЗ МНОГИХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ ПОД ВЕРХОВЕНСТВОМ НАЦИОНАЛЬНОСТИ ВЕЛИКОРОССИЙСКОЙ, обязывает нас внимательно относиться к нашим границам; дело ПЕТРА ТРЕБУЕТ ОХРАНЫ НАШИХ ГРАНИЦ, В РАМКЕ КОТОРЫХ МЫ ЗРЕЛИ В ТЕЧЕНИЕ ДВУХ ВЕКОВ. Эти вековые необходимости определённым образом заложены как в белых, так и в красных. Адмирал Колчак территориальными уступками мог бы купить себе победу, но он не решился сделать этого.
Присматриваясь, далее, к практике нашей национальной жизни в течение веков, мы видим всюду ожесточённую борьбу центральной власти с проявлениями анархических элементов. Установление гражданской дисциплины во имя интересов государственных должно быть положено во главу угла делания всякого русского гражданина. Свирепствующая ныне (в середине 20-х годов XX века – А.Х.) центральная московская власть, круто насаждающая в народе привычку к непревосходимой дисциплине, должна поэтому почитаться за государственную школу этого необходимого государственного качества, а не за «нарушительницу свобод».
Попытки контрреволюционных групп, поскольку они не удались, и доказали неспособность былого главенствующего класса к управлению собой и своим делом, охватывавшим весной 1919-го года чуть не 8/10 территории Российской Империи, кончены. Эти элементы выброшены за границу. Внутри-рубежная Россия должна явиться носительницей медленного освободительного процесса: в ней самой будут выношены обусловленные историей нормы нашей будущей государственности. Предстоит борьба этих консервативных форм, вытекающих из самой души народной, с анархией нашей перманентной революции, и борьба эта и приведёт с собою конец революции через революцию против коммунизма. Смирившись перед этим фактом, готовые на томительное ожидание, мы, эмигранты, не должны думать, что формами реставрации будут исключительно исторически консервативные формы. Мы этого предрешать не можем, потому что революционный процесс может проникнуть до разных исторических глубин, и оттуда явится то, что, будучи известной реставрацией древних основных государственных соотношений наших, в то же время не будет реставрацией последней формы их. Поэтому рядовая эмиграция должна зорко приглядываться к тому, что происходит в России, и предоставлять себя и свою относительную свободу для развертывания и логической кристаллизации этого, происходящего в народе исторического процесса нащупывания будущих государственных форм.
Одновременно, беспощадному разоблачению и истолкованию подлежит деятельность ІІІ-го Интернационала во всех её проявлениях для того, чтобы тем легче было противодействовать её работе во всём культурном мире.
Вместе с этим, должно быть систематически пересматриваемо и прошлое наше, в согласии с нарастающим ныне Азийским и Евразийским движением для того, чтобы нашим зарубежным обществом был выработан в общих чертах новый подход к нашей русской истории, в смысле обращения внимания на подлинные основы нашей культуры. Западные мерки должны быть отброшены. Нам надо почаще устремлять свои взоры на Восток, где пред нами, как первыми из народов Востока, восприявших культуру Запада — неограниченные возможности по части влияний на остальной Восток. Непосредственно с ним соприкасаясь, мы на Востоке в более выгодных условиях, нежели Запад, который делает всевозможные усилия, чтобы завладеть Востоком. Вполне возможно, что мы ныне присутствуем при зарождении новой эры мировой истории — ЭРЫ ТИХООКЕАНСКОЙ, или АЗИЙСКОЙ, после эры Европейской. Здесь, на Востоке, мы обретаем себе словно новое культурное отечество, в то время как мы до сих пор только пребывали на задворках Европы.
Что же касается метода нашего в отношении вопросов политических, то следует предоставить вычленение будущих политических форм ходу самого реального исторического процесса. С нашей стороны при этом требуется только одно — внимание, подчёркивание, осознание каждой проявляющейся новой и новой комбинации черт государственных и культурных. Хранить национальный дух, а остальное приложится! Для того же, чтобы процесс этот происходил свободно, нам прежде всего нужно: 1) освобождение от гнёта и террора Москвы (коммунистической – А.Х.) и 2) установление такого формально-демократического порядка, которым было бы обеспечено волеизъявление народное. Временным лозунгом этого временного строя должно быть — «ни монархии, ни республики». Можно быть уверенным, что демократические наклонности и исторические симпатии нашего крестьянина при этом условии постепенно перейдут либо в форму республики, с чрезвычайно сильной центральной властью, с местными формами самоуправления, — пусть бы даже с теми же советами, так как восстанавливать прежний чиновничий уклад никак не приходится, либо в форму чрезвычайно свободной монархии, опять-таки при широком местном самоуправлении.
Вопрос о Царе мы должны самым решительным образом выделить из этих формально-политических вопросов. Народ на Царя смотрит совершенно иначе, нежели смотрят политические и общественные деятели. В представлении народа, Царь — сам источник всяких политических форм. В этом смысле, вопрос о Царе — вопрос не о политическом, а о национальном принципе. Политики никогда не должны забывать этого, чтобы в эту часть заветных переживаний нашего народа не войти с неподходящим грузом западных политических теорий. Вопрос о Царе — вопрос не политики, а проповеди, и только при широком и успешном политическом росте, при условиях свободы политики, может быть поставлен и вопрос о монархии; точно также может быть поставлен вопрос о республике при неуспехе того же вопроса о Царе, потому что в русском понимании республиканская форма есть замена монархической, а вовсе не самостоятельна. Для этого вопроса о Царе прежде всего нужна русская территория, тогда как предварительные вопросы могут быть обсуждаемы с удобством где угодно.
Православная церковь наша должна принять большое участие в этой политической работе, вспоминая те достойные времена, когда она была неразделённо древнего обряда, и имела в себе столь сильных столпов, как три Московских митрополита, как св. Сергий Радонежский. Однако, возможное глубокое возвращение к православной церковной традиции не должно иметь своим следствием исключительно закосненные, реставрационные формы политического и национального и церковного мышления, так как помимо чисто политической роли, православие будет играть огромную роль хранителя нашего духа. Будет монархия, не будет монархии — об этом только можно гадать. Но что Россия при всякой форме правления останется Россией православной — это не подлежит никакому сомнению. Православие в его старой подлинной форме руководило русским народом в его истории, давая ему всегдашний практицизм, свободу, и требуя от него совести. Признавая непосредственную руку Божию во всяких делах, видя Его в народной соборности, не называя и не указывая Его по имени, — русский человек всегда слышит Его благодатное присутствие. И отмежёвываясь в наших действиях от другого, страшного, мёртвого чувства, которое овладевает нашей душой при виде дел большевистских, основываясь на благодатном, живом чувстве сыновства Божия, мы во всём всеоружии Западной науки и техники выстроим на Азиатских просторах наших такие города, создадим такие науки и художества, содержание которых будет полно св. Софии, Премудрости Божией, сочетавая первый раз в известной нам истории мира полноту духа с материальной техникой в нашей православной Новой Америке.
Конец
Печатается по: Всеволод Н. Иванов. Мы. Культурно-исторические основы русской государственности. Издательство «Бамбуковая роща». Харбин. 1926.
Примечание:
[i] Иванов Всеволод Никанорович (1888-1971) — русский писатель, философ, историк, автор повестей и романов. Детские и юношеские годы прошли в Костроме. В 1912 году окончил историко-философский факультет Санкт-Петербургского университета. Во время учёбы и после его окончания стажировался в Гейдельбергском и Фрайбургском университетах. С началом Первой мировой войны был призван в армию (служил в запасном 107-м пехотном полку, где был начальником учебной команды). Имел чин прапорщика армейской пехоты. Высочайшим приказом, состоявшимся 27 августа 1916 года, был награждён орденом Св. Анны 3-й степени за отлично-ревностную службу. Произведён в подпоручики. После Февральской революции был избран членом полкового комитета, служил в Перми. С февраля 1918 года работал ассистентом на кафедре философии права Пермского отделения Петербургского университета. В том же году стал преподавателем кафедры философии права. Публиковался в газетах. В декабре 1918 — январе 1919 года — в действующих частях генерала А.Н. Пепеляева.
В мае 1919 года занимал должность вице-директора в Русском бюро печати, объединявшем все информационные службы правительства Колчака, работал редактором «Нашей газеты», издававшейся Русским бюро печати и выходившей ежедневно с 16 августа по 9 ноября 1919 года, до самого прихода красных.
В 1920 году открыл в Харбине газету «Заря», создал единый центр информации на Дальнем Востоке — Дальневосточное информационное телеграфное агентство (ДИТА) и стал его директором.
В марте 1921 года Иванов приехал во Владивосток на несоциалистический съезд. Редактировал газету «Вестник Несоциалистического съезда», сблизившись с братьями Н.Д. и С.Д. Меркуловыми. С 1921 года был уполномоченным по печати (по информации) Приамурского «Меркуловского» правительства во Владивостоке, издавал «Вестник Приамурского Вр. Правительства», «Русский край» и «Известия Вр. Правительства». С 26 мая 1921 и до 1922 года редактировал и издавал во Владивостоке «Вечернюю газету».
22 октября 1922 года, накануне падения монархического Приамурского Земского Края, Всеволод Иванов эмигрировал из Владивостока на пароходе в Мукден, а затем в Тяньцзинь. С 1922 по 1945 год жил в Китае, Корее, Маньчжурии. С 1927 по 1930 год и в 1932 году работал в Харбине корреспондентом газеты «Гун-бао» (китайский официоз на русском языке). Активно публиковался в периодических изданиях.
В феврале 1945 г. возвратился в СССР. По возвращении в Советский Союз много ездил по стране, писал, вступил в Союз писателей СССР. Жил, умер и похоронен в Хабаровске.
Все выделения в тексте сделаны автором – В.Н. Ивановым.