Глава V.
КРУШЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ
Книга Мириэль Бьюкенен – дочери английского посла[*], «свидетельницы всех событий, подготовивших русскую революцию, а также и самой революции».
«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идёт о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и её составителя. Благодарю их и помню.
Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается её живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.
Публикации первого тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parigskaya-tetrad/.
Публикации второго тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ-2: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parizhskaya-tetrad-2/.
ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ-3: http://archive-khvalin.ru/o-tainstvennom/; http://archive-khvalin.ru/vojna-armiya-i-strana/; http://archive-khvalin.ru/pamyati-imperatora-nikolaya-ii/; http://archive-khvalin.ru/llojd-dzhordzh/.
КРУШЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ.
Т. 1. От автора. http://archive-khvalin.ru/krushenie-ot-avtora/.
ГЛАВА I. http://archive-khvalin.ru/glava-i/
ГЛАВА II. http://archive-khvalin.ru/glava-ii/
ГЛАВА III. http://archive-khvalin.ru/glava-iii/
ГЛАВА IV. http://archive-khvalin.ru/glava-%ce%b9v/
ГЛАВА V.
Политическое положение в 1910-1914 гг.
В 1910 году Россия всё ещё находилась под гнётом неудач русско-японской войны, и англо-русский договор, подписанный в 1907 году, ещё только начинал смягчать царившую в русском обществе англофобию, сложившуюся под влиянием ярко выраженных симпатий Великобритании к стране Восходящего Солнца. Внешне — международное положение было как будто спокойно, но трения с Австро-Венгрией не прекращались, и персидский вопрос по временам обострялся до такой степени, что общество начинало говорить о неизбежности вооружённого столкновения. Потсдамское соглашение и переговоры с Германией относительно Багдадской железной дороги в глазах Франции и Англии являлись прямым нарушением договора о Тройственном согласии, и обе эти великие державы были недовольны тем, что Россия, не посоветовавшись с ними, обещала Германии пойти на значительные уступки в вопросе о постройке этой дороги. Положение ещё более осложнилось благодаря действиям Шустера, который был политическим советником американского правительства при персидском правительстве, и если бы не мудрая политика сэра Эдуарда Грея и С.Д. Сазонова, сменившего Извольского на посту русского министра иностранных дел, осложнения могли бы принять международный характер.
Посещение Англии в 1909 году наиболее видными членами Государственной Думы сделало многое для упрочения дружбы между Великобританией и Россией. Сильно способствовали этому также и лорд Сандерс, бывший английским военным министром до 1914 года, своим личным обаянием и тактом, а также и лорд Вердейль, который был председателем комитета по приёму русских гостей. Он приложил все усилия, чтобы сделать пребывание русской делегации в столице Великобритании особенно занимательным.
Когда мы приехали, председателем совета министров был П.А. Столыпин. Высокий, с тёмной бородой, приятными манерами, красивыми глазами и звучным голосом, он был настоящим русским патриотом, который ставил интересы России выше личных выгод и собственной безопасности. Во время революции 1905 года его жизнь подвергалась часто опасности, но, благодаря его мужеству и твёрдости, Россию удалось вырвать из хаоса, который грозил её поглотить. Когда была взорвана революционерами его дача на Аптекарском острове и его старшая дочь, игравшая в детской, была при этом так ранена, что осталась калекой на всю жизнь, симпатии большинства русского общества окончательно перешли на его сторону.
Однако, революционное движение продолжало тлеть в стенах университетов и в политическом подполье. Политическая полиция мало-помалу запутывалась в сети провокации, ею же самой расставленной. Члены охраны имели доступ во все слои общества и нередко являлись сами зачинщиками политически преступлений.
П.А. Столыпин проводил лето 1911 года в Елагином дворце, расположенном на берегу одного из рукавов Невы. Для охраны русского премьера по реке всё время разъезжали полицейские катера, а парк был окружен сетью проволочных заграждений.
В сентябре Государь отправился в Киев на торжества открытия там памятника Императору Александру II и 15 сентября лично присутствовал в Киевском городском театре в сопровождении двух Великих Княжон. Министры, принимавшие участие в торжествах, занимали места в первом ряду партера. В антракте П.А. Столыпин, повернувшись спиной к оркестру, разговаривал со знакомым. Внезапно к нему подошёл молодой человек во фраке, который, казалось, хотел с министром заговорить, но вдруг вынул из кармана револьвер и произвёл в П.А. Столыпина два выстрела в упор. П.А. Столыпина немедленно увезли в больницу в карете скорой помощи, а Государь, показавшийся у барьера своей ложи, сделался предметом восторженной овации публики, требовавшей неоднократно исполнения национального гимна.
Но сразу же для всех было ясно, что ранения, понесённые П.А. Столыпиным, будут для него смертельными. Он, однако, ещё прожил несколько дней. Мы, сидя в Петербурге, со страхом ожидали новостей, всё ещё надеясь, что чудо спасет этого доблестного русского государственного деятеля и патриота. Наши надежды, однако, не оправдались так как через три дня он скончался. Мой отец был очень потрясён этой смертью, не только потому что знал лично Столыпина и им всегда восторгался, но и потому что считал его выдающимся русским государственным человеком, который, несомненно, изменил бы со временем ход истории своей страны.
Это убийство явилось лишним доказательством преступных методов работы русской охраны, так как убийца Столыпина — Багров, крещённый еврей, являлся одновременно членом революционной организации и агентом политической полиции. Он получил билет для входа на торжественный спектакль в Киевский городской театр, только благодаря тому, что сказал полковнику Кулябко, заведовавшему охраной, о готовящемся покушении на жизнь П.А. Столыпина, и что он, Багров, получив билет для входа в театр, будет следить за министром и укажет в нужный момент убийц. С невероятной доверчивостью полковник Кулябко исполнил просьбу Багрова и Багров при входе даже не был обыскан, хотя в отношении других были приняты самые строгие меры контроля, и ни одна подозрительная личность не была в этот вечер допущена в театр.
Многие осуждали Императора Николая II за его кажущееся бессердечие и отсутствие благодарности к памяти Столыпина, так как Государь не остался для того, чтобы присутствовать на похоронах Столыпина, и на другой день после смерти премьер-министра, покинул Киев. Однако, мне передавали, что одна из Великих Княжон, которая присутствовала в театре во время покушения, была до такой степени потрясена происшедшим, что Императрица настаивала на её немедленном отъезде в Ливадию. Государыня же не хотела и слышать о том, чтобы Николай II оставался далее в Киеве, и он, опасаясь её нервных припадков, послушался её. Смерть Столыпина оказалась для России катастрофой, от которой она так никогда и не оправилась. Ему принадлежала инициатива в деле крупнейшей землеустроительной реформы, которая должна была обратить русского мужика-общинника в мелкого собственника. Эта землеустроительная реформа уже давала прекрасные результаты. Столыпин сознавал также недостаточную подготовленность России к войне и постоянно настаивал на необходимости реорганизации русского транспорта и снабжения, что могло бы предотвратить войну, которая, по мнению Столыпина, являлась прямым путём к революции.
Посещение британской делегации в феврале 1912 года Петербурга было ответным визитом английских парламентариев — русским. И на это посещение смотрели, как на дальнейшее звено, которое должно было скрепить узы дружбы между Россией и Великобританией. Во главе английской делегации должен был быть спикер палаты общин Лаутер, но он был в последний момент заменён лордом Вердейлем. Лорд Бресфорд был представителем английского военного флота, лорд Чейльсмор и сэр Вольф Мюррей — армии, а архиепископ Вейкфильд представлял церковь. Были ещё представители политических и финансовых групп. Делегации был дан обед и приём в нашем посольстве и завтрак в Царском Селе. Она посетила Государственный Совет и Государственную Думу, а также некоторые министерства, и мы в течение недели их пребывания в Петербурге жили в вихре развлечений и удовольствий.
Летом 1912 года опасность войны на Балканском полуострове приняла угрожающие размеры, которые достигли кульминационной точки к осени, когда, позабыв свои взаимные разногласия и ссоры, Сербия и Болгария подписали договор с Грецией и Черногорией, чтобы сбросить турецкое иго и освободить Албанию и Македонию.
Граф Бергтольд, бывший долгие годы австро-венгерским послом в Петербурге, был призван в Вену, чтобы заместить барона Эренталя. Во время своего пребывания в России, Бергтольд завоевал полное доверие и уважение С.Д. Сазонова, что смягчало отношения между двумя Империями и уменьшало опасность возникновения между ними серьёзного конфликта. Россия убедила Австрию, что присоединится к её нейтралитету, если Австрия не пойдёт далее того, чтобы сосредоточить войска на сербской границе. Но положение было крайне напряженным и угрожало перейти в европейскую войну. Военная гроза особенно остро ощущалась осенью, и даже поговаривали, что Великий Князь Николай Николаевич, во время пребывания Государя на охоте в Спале, убеждал Николая II выступить на защиту Балканских стран. Однако, благодаря вмешательству С.Д. Сазонова и боязни Николая II войны, частичная русская мобилизация, о которой упорно говорили, не была осуществлена, и острота момента миновала…
Мирные переговоры между балканскими странами и Турцией начались 27 ноября. Но убийство Назима-Паши и государственный переворот в Турции, который дал власть триумвирату, состоявшему из Энвер-бея, Таалат-паши и Джемаль-бея, явился причиной возобновления военных действий, которые казались уже законченными. Однако триумвирату не удалось улучшить положение Турции. Сербы захватили Ускюб, Адрианополь сдался болгарам, но в это время вмешались великие державы, угрожая послать в Дарданеллы свой флот, если Болгария не откажется от своего наступления по линии Чаталджи, создавая, таким образом, прямую угрозу Константинополю. Между тем возник новый конфликт. Австрия внезапно выразила намерение захватить Скутари. Тем временем король Николай Черногорский, осадивший этот город, заявил, что намерен оставить его за собой, так как его осада стоила ему больших потерь. Только тогда, когда отношения между Австро-Венгрией и Россией стали настолько натянутыми, что война казалась неизбежной, черногорский король отказался от своего намерения, и 14 мая Скутари был занят международными морскими силами.
Однако политическое положение было еще крайне запутано, и внезапное намерение Румынии захватить Силистрию — территорию, которая была уступлена болгарам после освободительной войны, вызвало новые осложнения. Тогда была созвана конференция послов в С.-Петербурге, на которой Германия и Австро-Венгрия защищали интересы Румынии, а Великобритания, Франция и Россия — интересы Болгарии. Тот факт, что Германия обещала Австро-Венгрии свою полную поддержку, а с другой стороны — то, что на Великобританию нельзя было рассчитывать, как на союзника России и Франции до конца — мешали быстрому соглашению между сторонами и, пока его удалось добиться, возникли новые, ещё более серьезные трудности.
30 мая был подписан Лондонский договор и, если бы его условия были выполнены без дальнейшего применения оружия, народы, принимавшие участие в Балканской войне, могли бы с гордостью вспоминать о своих победах над турками. К сожалению, однако, после победы над общим врагом, взаимная зависть и жадность посеяла кровавую рознь между победителями, и тогда началась вторая балканская война — война братоубийственная и беспощадная…
Не обращая внимания на факты истории и этнографии, положенные в основу договора, сербы заявили, что болгары не имеют права на уступленные Болгарии территории и отказались от какого-бы то ни было посредничества. Соглашаясь с тем, что требования Болгарии совершенно справедливы, С.Д. Сазонов старался убедить её пойти на известные уступки в пользу Сербии. Государь послал одновременно телеграммы королю сербскому Петру и царю болгарскому Фердинанду, предлагая созвать в Петербурге конференцию из послов Болгарии, Сербии, Черногории и Греции. После продолжительного размышления от обоих балканских монархов были получены весьма двусмысленные ответы, а 25 июня болгарский посланник в С.-Петербурге уведомил С.Д. Сазонова, что Болгария решила отозвать своего представителя в Белграде, и несколько дней спустя, — между Сербией и Болгарией была объявлена война.
Положение моего отца в то время было чрезвычайно затруднительным, так как он был уже послом в России в течение пяти лет и очень ценил и уважал болгарский народ. Но, когда он выразил протест по поводу отмены договора 1902 года, который охранял интересы Болгарии от притязаний Румынии, то ему дали понять, что у него — недостаточно широкий кругозор, и на его дальнозоркость и мудрость не было обращено должного внимания. Он же прекрасно сознавал, что эта роковая ошибка стран Согласия — бросит Болгарию в объятья Австро-Венгрии и Германии. Из-за своих действий болгары потеряли симпатию всей Европы, и все балканские страны выступили против неё. Туркам позволили продвинуться до Энос-Мидии, Силистрия была уступлена Румынии и, когда 10 августа был подписан мирный договор в Бухаресте, Македония была разделена между Сербией и Грецией. Таким образом, Болгария была лишена плодов победы, которые были ею достигнуты во время первой балканской войны.
Не одни чувства симпатии к обиженным болгарам, и не только стремления к справедливости заставили моего отца не соглашаться с русской политикой и выступить на защиту болгар. Он слишком хорошо знал характер Царя Фердинанда и был уверен, что последний никогда не простит России того факта, что она встала на защиту интересов Сербии и что Тройственное Согласие поддержало Румынию. «Моя месть будет ужасна», — воскликнул царь Фердинанд после подписания Бухарестского договора, и к несчастью обстоятельства позволили ему выполнить свою угрозу, хотя это стоило ему потери трона.
Действия Тройственного Согласия и роль России во время второй Балканской войны были единственным поводом для разногласий между моим отцом и С.Д. Сазоновым. Но с 1910 г. до 1911 г. он работал с русским министром иностранных дел по другим вопросам в полном согласии, уважая его не только как опытного государственного деятеля, но и как личного друга. Основной чертой политики С.Д. Сазонова — являлась непоколебимая верность по отношению к договору о Тройственном Согласии. Наоборот, один из выдающихся русских государственных людей граф С.Ю. Витте был настроен всегда против соглашения между Великобританией и Россией. Он был с 1902 года министром финансов и русским премьер-министром с 1905 по 1906 год. Он был всегда против того, чтобы Россия слишком вмешивалась в общеевропейские дела, и единственный союз, за который Витте высказывался — был союз между Францией, Германией и Россией, против Англии. При русском дворе имелась также сильная германофильская партия, но сам Николай II не желал союза с Германией, предпочитая, как он заявил в 1914 году моему отцу, «более сильную связь с Великобританией, которая носила бы оборонительный характер». — «Наше соглашение, — продолжал он, — до сих пор ограничивалось делами в Персии. Я же нахожу, чтобы оно должно было быть распространено каким бы то ни было способом, хотя бы в виде подписанного договора, который утвердил бы факт русско-английского сотрудничества в Европе».
Эти слова Николая II доказывают, что, несмотря на равнодушие и безразличие, которое ему так часто приписывали, он хорошо понимал международное положение, предвидя опасность, которую представляла бы собою позиция Англии в случае европейской войны.
Осенью Россия запросила мнения Лондона по вопросу о назначении германского генерала Лимана-фон-Зандерса инспектором турецкой армии. По мнению Петербурга, назначение это давало Германии ключ к овладению проливами. Однако, в виду того, что британский адмирал занимал в Константинополе в отношении турецкого военного флота положение, аналогичное Зандерсу — в армии, Великобритания была лишена возможности протестовать в Константинополе, и С.Д. Сазонов был очень разочарован тем, что Англия не исполнила принятых ею на себя обязательств. Тем не менее, благодаря настойчивости сэра Эдуарда Грея, вопрос был улажен, и генерал фон Зандерс был от командирования турецкой армией отчислен, хотя и остался в Константинополе, во главе германской военной миссии.
За исключением этого и некоторых других вопросов второстепенной важности, зима 1913-1914 гг. прошла без политических затруднений, а потому дипломатический корпус в С.-Петербурге мог без помех предаваться светским удовольствиям и развлечениям. В то время старшиною дипломатического корпуса в столице Империи был германский посол граф фон-Пурталес, как посол, долее всех остававшийся в России. Это был невысокий, пожилой господин, с кроткими водянистыми, голубыми глазами, седой бородой, головой, странной конической формы и бескровными руками, которые вызывали во мне какое-то необъяснимое недоверие. Графиня Пурталес, несмотря на свою полноту, носила ещё следы былой красоты. У неё были роскошные темно-золотистые волосы и чудесный цвет лица. Она была всегда хорошо одета, была приятной собеседницей и прекрасной хозяйкой, а потому обеды и балы в новом германском посольстве, выстроенном в современном стиле с фигурами двух обнажённых мужчин на крыше, являлись самыми интересными из развлечений дипломатического корпуса. Граф и графиня Бергтольд, возглавлявшие австрийское посольство в 1910 году, были в петербургском обществе очень популярны и великолепно принимали. Бергтольд был высоким, красивым мужчиной, надевавшим в торжественных случаях живописный наряд венгерского магната. Среди остальных дипломатов он выделялся. Когда его назначили министром иностранных дел, его заменил Тун, с которым мы уже встречались в Берлине и в Софии. Он и его жена были очень милая пара, однако, не такая популярная в Петербурге, как Бергтольд. Их скоро заменили граф и графиня Сапари. В течение первых лет нашего пребывания в С.-Петербурге французское посольство играло здесь незначительную роль, так как Делькассэ, заменивший на посту французского посла г-на Луи, хотя и являлся способным и блестящим дипломатом, однако, принимал мало и не любил общества. Заменивший Делькассэ Палеолог повёл себя совершенно иначе. Талантливый писатель, Палеолог был склонен смотреть на политическое положение под углом некоторого романтизма. Он умел принять с большим вкусом и был чрезвычайно популярен, благодаря своему обаянию, красноречию и уму.
Итальянские, испанские и американские дипломаты в продолжение нашего пребывания в С.-Петербурге менялись довольно часто, и среди секретарей, атташе и советников иностранных миссий происходили постоянные изменения. Они приезжали и уезжали, устраивались, делали визиты и потом уезжали на новое место назначения, оставляя пустое место, которое, вновь прибывшие не всегда умели заполнить.
(Продолжение следует)
Примечание:
[*] Бьюкенен Мириэль (англ. Meriel Buchanan; 1886-1959) — британская мемуаристка, дочь последнего посла Великобритании в Российской Империи; автор многочисленных статей и книг, в том числе о Царской Семье и России.
Единственный ребёнок в семье карьерного дипломата сэра Джорджа Бьюкенена. Детство и юность прошли заграницей, где служил отец: в Германии, Болгарии, Италии, Нидерландах и Люксембурге. В 1910 году семья переехала в Россию, куда отец был назначен послом. В России опубликовала два романа о жизни в Восточной Европе: «Белая ведьма» (англ. White Witch, 1913) и «Таня: Русская история» (англ.Tania. A Russian story, 1914). С началом Первой мировой войны семья осталась в России, где мать Мириэль Бьюкенен организовала больницу, а сама она служила там медсестрой. В январе 1918 года семья навсегда покинула Россию.
Начиная с 1918 года, написала ряд книг, посвящённых Российской Империи, Царской Семье Государя Николая II, русскому дворянству и международным отношениям: «Петроград: город беды, 1914-1918» (англ. Petrograd, the city of trouble, 1914-1918. — London: W. Collins, 1918); «Воспоминания о царской России» (англ. Recollections of imperial Russia. — London: Hutchinson & Co, 1923. — 227 p.); «Дипломатия и иностранные дворы» (англ. Diplomacy and foreign courts. — London: Hutchinson, 1928. — 228 p.); «Крушение империи» (англ. The dissolution of an empire. — London: John Murray, 1932. — 312 p.); «Анна Австрийская: Королева-инфанта» (англ. Anne of Austria: The Infanta Queen. — London: Hutchinson & Co, 1937. — 288 p.) и др. В 1958 году опубликовала книгу о дипломатической службе её отца – «Дочь посла» (англ. Ambassador’s daughter. — London: Cassell, 1958. — 239 p.).
В 1925 году вышла замуж за майора Валлийской гвардии Гарольда Уилфреда Кноулинга (ум. 1954). У них был единственный сын Майкл Джордж Александр (род. 1929).