ГОСУДАРЬ В РОДНОЙ СРЕДЕ
Об исключительной любви Царя-Мученика Николая II Александровича к простому русскому народу. Описания очевидцами Его бесед с крестьянами во время посещения Им отдельных местностей Империи.
«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идёт о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и ее составителя. Благодарю их и помню.
Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается её живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.
Публикации первого тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parigskaya-tetrad/.
Предыдущие публикации из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ-2: http://archive-khvalin.ru/predel-rossii/; http://archive-khvalin.ru/vo-vlasti-illyuzij/.
+
Сорок лет назад в эти дни всё более наполнялась чаша страданий, которую должен был вскоре испить Помазанник Божий, всего себя отдававший служению Церкви и России, в годы правления Им великой империей мало кем понятый, столь оклеветанный и лишённый в марте 1917 г. свободы захватчиками власти, выставлявшими себя поборниками права и свободы, которые сразу же были ими попраны неисполнением обязательства, выданного Временным правительством Государю.
Вспоминая в это время всё чаще Царя-Мученика, особенно хочется подчеркнуть Его исключительную любовь к простому русскому народу. Приходилось не раз читать трогательные описания очевидцами Его бесед с крестьянами во время посещения Им отдельных местностей Империи. Привожу описания двух таких встреч.
Покойный А.Ф. Гирс описывает в своих воспоминаниях[*] со слов однополчанина, тогда полтавского губернатора, графа Н.Л. Муравьёва, день 26 июня 1909 г. — канун празднования 200-летия Полтавской битвы.
«По распоряжению Столыпина в Полтаву было вызвано из сел более 2.000 крестьян, которые расположились в поле лагерем. Об этом лагере Столыпин доложил Государю, выразившему желание в 4 часа, до всенощной, его посетить. Крестьяне были расположены по уездам кольцом, в которое вошёл Государь, и началось представление. Оно сначала имело характер официальный, но, по мере продвижения Государя, оно стало обращаться в оживлённую беседу. Лицо Государя просветлело, его собеседники заговорили свободно. Перед Царём развернулась вся картина крестьянской жизни, их забот и обычаев. Столыпин со своей стороны задавал крестьянам вопросы, вызывая их высказаться по занимаемому Государя и его вопросу по развёрстании надворной чрезполосицы и xуторскому расселению. Ответы крестьян были метки и веселы, смеялся Государь и все присутствующие. Министр Императорского Двора подходил к Государю и напоминал о всенощной, к началу которой в соборе ожидалось его прибытие, но Государь его не замечал, и обход продолжался. Было 7 ½ часов, когда беседа, начавшаяся в 4 часа, закончилась и Государь вышел на середину круга. Восторженным ура крестьяне проводили своего Державного Гостя».
П.Г. Курлов, тогда товарищ министра внутренних дел, в книге своей «Гибель Императорской России», будучи непосредственным свидетелем описанного, расходясь с А.Ф. Гирсом в мелочах, пишет:
«Говоря о любви Государя к нaроду, я не могу умолчать о ярком её проявлении в беседе Императора с выборными от крестьян в количестве около 2.000 человек, имевшей место в Полтаве во время юбилейного празднования Полтавской победы. Выезд в Полтаву был первым выездом Государя после смуты 1905 года. П.А. Столыпин и я были сильно озабочены безопасностью Государя и считали безусловно необходимым принять все зависящие от нас меры предосторожности. Делать это было нелегко, так как Государь Император стремился быть ближе к народу и постоянно повторял своё желание, чтобы и народ не стесняли в присущем каждому русскому человеку тяготении к Царю. И действительно, бывало не раз, что толпа, одушевлённая лицезрением Монарха, сметала всякую охрану и тесным кольцом окружала Царский экипаж.
Государь передал П.А. Столыпину своё непременное желание видеть и говорить с крестьянами. П.А. Столыпин приказал исполнить в точности волю Государя. В Полтаве были собраны выборные от всех деревень Полтавской губернии и размещены в особом лагере. Государь Император должен был провести в Полтаве полтора дня. Присутствие на церковных службах, посещение целого ряда учреждений, самое празднование победы, освящение памятника бывшему Полтавскому коменданту Келину занимали всё время, которое было рассчитано почти по минутам. Государь пожелал посетить крестьянский лагерь в первый день, в пять часов вечера, а в шестъ часов в церкви на поле Полтавской битвы было назначено служение Киевским митрополитом заупокойной всенощной по Императоре Петре I и павшим под Полтавой воинам. Государь прибыл в лагерь крестьян и, встреченный громкими приветствиями собравшихся, стал обходить крестьян. Он подходил буквально к каждому человеку и со своей чарующей улыбкой, распрашивал о его семье, жизни и домашних нуждах. Сопровождая Государя, я посмотрел на часы — было пять часов 50 минут, а Государь не обошёл и ста человек. Я напомнил о времени дворцовому коменданту, генерал-адъютанту Дедюлину, прося доложить, что нас ожидает митрополит. «Попросите начать всенощную. Я хочу поговорить со всеми», — ответил, видимо, растроганный общением с крестьянами Государь. Мы прибыли в церковь в 8 ½ часов. Важность этого события после крестьянских погромов 1904 и 1905 годов оценили иностранцы.
«Вы недостаточно придаёте значение такому акту Государя», — сказал мне бывший в свите и состоявший при Особе Государя флигель-адъютант Императора Вильгельма капитан фон Гинце. – Это — исторический момент! Не могу обойти умолчанием, что в своих разговорах с крестьянами Государь всё время касался земельного вопроса».
В воспоминаниях А.Ф. Гирса упоминается и беседа Государя с крестьянами в Киеве, во время Его пребывания там в 1911 г. Гирс, будучи тогда губернатором, присутствовал при ней.
«31 августа Государю было представлено более 2.300 крестьян на площадке перед дворцом, созванных из всех волостей. Беседа продолжалась более двух часов. Крестьяне живо и толково отвечали Государю на его расспросы о их службе по призыву в войсках. Украшенных знаками военного ордена Государь распрашивал о их подвигах и благодарил их за службу. Крестьяне были в пёстрых малороссийских свитках, что доставило Его Величеству видимое удовольствие.
Государь убеждал своих собеседников носить их всегда, взамен, как он выразился, «неуклюжих городских пиджаков». Ободренные царской простотой, крестьяне стали рассказывать о красивых нарядах, носимых их жёнами и девушками, но не находя нужных слов, сопровождали их показами и жестами. Все смеялись, и по лицу Государя было видно, что общее увлечение его радовало».
В Полтаве и в Киеве Государь беседовал с верноподданными подлинными сынами Малороссии, не помышлявшими о самостийной Украйне, им неведомой и изобретённой австрийским генеральным штабом для ослабления военной мощи Российской Империи, украшением которой являлась древняя Киевская Русь, пережившая многовековое литовское и польское владычество и слившаяся потом вновь с остальным русским народом.
Первую близость с крестьянами со всех частей России Государь приобрёл, проходя в гвардейских частях военную службу. А.Ф. Гирс был офицером л. гв. Преображенского полка, в котором Наследник Цесаревич Великий Князь Николай Александрович почти два года (с декабря 1892 г.) командовал батальоном. В своих воспоминаниях Гирс пишет, что в конце декабря Наследник Цесаревич прибыл в казармы на Миллионной ул. для принятия батальона от полк(овника) Огарёва.
«Наследник Цесаревич обошёл с Командующим полком Великим Князем Константином Константиновичем и полковником Огаревым все ротные и батальонные помещения, посетил кухню, пробовал пищу, знакомился с состоянием денежных сумм и батальонного имущества и по окончании занятий в ротах прошёл в Офицерское Собрание, где перед общим завтраком ему были представлены все офицеры. С этого дня Наследник почти ежедневно приезжал в батальон во время утренних занятий, наблюдал за их ходом, вёл подробные беседы с ротными командирами и младшими офицерами по вопросам, касающимся службы, в перерывы разговаривал с солдатами и скоро начал поражать знанием всех фамилий унтер-офицеров своего батальона и губерний, из которых они вышли. С самого начала Наследник обратил внимание на занятия с солдатами грамотностью, стараясь внушить им, что звание солдата высоко и почётно, как то значилось в раздававшейся памятке. Присутствуя на обучении нижних чинов фехтованию, Наследник любил взять ружьё и, с небольшого разбега, проткнуть штыком чучело, а при стрельбе дробинками пострелять в цель с солдатами. В этом сказалось влечение его к спорту, в те далёкие времена ещё очень примитивному».
«Наследник исполнял все coпряжённые с его должностью обязанности и наряду с другими батальонными командирами назначался дежурным по караулам. К этой службе он относился с особым вниманием, увлекая других своим примером. Во исполнение инструкции С.-Петербургского Коменданта, не взирая ни на какую погоду или зимнюю стужу, он поздно вечером объезжал караулы и для обхода постов вызывал разводящего».
«По установленному правилу, в каждом батальоне в течение зимних месяцев назначалось несколько офицерских собраний для решения тактических задач, предлагавшихся батальонными командирами. Эти собрания обыкновенно проходили вяло, офицеры не любили высказыватъся, и батальонные командиры, не добившись толка, давали своё заключение, которое охотно принималось всеми. Цесаревич посмотрел на это дело серьёзно. Он являлся в собрание с собственноручно написанной задачей и приложенным к ней планом; на столе развертывалась «зелёнка», и Его Высочество предлагал каждому, начиная с младшего, высказаться. Попытки отмолчаться успеха не имели, приходилось подчиниться необходимости в поставленный вопрос вникнуть и над ним задуматься. Выслушав всех, Наследник объявлял решение, которое записывалось и собрание заканчивалось».
«По окончании в 1893 г. смотра новобранцев, производившегося Командующим полком и прошедшего во всех ротах 1-го батальона отлично, Наследник собрал своих ротных командиров и передал им, что он считал бы полезным производить в праздничные дни прогулки с солдатами, небольшими группами, под руководством и надзором старших унтер-офицеров для осмотра памятников и достопримечательностей столицы, как например, Петропавловской крепости, Исаакиевского и Казанского соборов, домика Петра Великого и пр. Наследник заметил, что даже старослуживые не могли ему сказать, где находятся памятники Петру Великому и Суворову, и «это стыдно»:.. На Рождество 1893 г. Наследник устраивал поротно ёлки для первого батальона, обвешанные ёлочными украшениями и сластями из придворной кондитерской…»
Говоря о лагерных сборах, А.Ф. Гирс пишет: «Участие Наследника Цесаревича в манёврах внесло живую струю в этот заключительный период летних занятий в лагере. Перед выступлением на манёвры он вызывал всех своих ротных командиров и младших офицеров и разъяснял им задачи, преследуемые обеими, поставленными друг против друга, армиями. Наследник говорил, что не только офицеры, но и нижние чины должны знать и понимать смысл и значение всех передвижений. Только в этом случае манёвры могут быть полезными не только для руководителей, но и для всех их участников. У солдат вид будет бодрый, усталость меньше будет чувствоваться. Все дневки Наследник проводил со своим батальоном — бивуачная жизнь ему нравилась. В нём замечательно сочетались большая умственная зрелость, далеко превышавшая его возраст, всестороннее образование и редкая память с молодой физической и душевной бодростью, которая влекла его к молодежи. С нею он весело играл в «лапту» или в «городки», состязался в прыжках через изгороди и канавы. Он был олицетворением той величавой простоты, которая чувствовалась всеми не только русскими, нo и иностранцами, его окружавшими, и всех поражала…»
«…B беседах с офицерами Наследник часто возвращался к рассказам о своём путешествии на Дальний Восток, о Японии, значении для России Приамурского Края или касался вопросов, рассматриваемых в Государственном Совете и Комитете Сибирской железной дороги…».
Им как-то приглашён был в Офицерское собрание в Красном Селе известный инженер Кази, который после завтрака прочёл доклад, в котором доказывал важность сооружения порта в Мурманске, а не в Либаве. Другой раз приглашён был к обеду в собрание товарищ председателя Комитета постройки Сибирской жел(езной) дороги статс-секретарь А.Н. Куломзин. Последний ознакомил с этим великим начинанием императора Александра III. Затем Наследник, являвшийся председателем Комитета, «стал говорить о международном, экономическом и стратегическом значении дороги, о трудностях, которые пришлось преодолеть при переговорах с Китаем и при прокладке рельсового пути через намеченные города, реки и горы. Наследник поразил всех детальными знаниями этого сложного, требующего специальной подготовки, большого государственного дела».
В связи с этим вспоминается рассказанное мне начальником Юго-Западных жел(езных) дорог К.С. Немешаевым, впоследствии в кабинете гр. Витте министром Путей Сообщения, как при сопровождении Государя по управляемой им дороге, он поражён был блестящим Его знанием железнодорожного дела.
В заключение приведём следующие строки из воспоминаний А.Ф. Гирса, определяющие отношение Государя к одному из важнейших моментов отечественной истории.
«Во время лагерного сбора 1894 г. Великий Князь Константин Константинович пригласил на четверговый обед профессора истории академика С.Ф. Платонова, желая переговорить с ним по поводу нового издания истории полка. После окончания обеда Платонов встал и обратился к собравшимся с речью, в которой он отметил, что Преображенцы были всегда носителями высокого воинского духа и служебного долга. Это проходит через всю их Историю. Затем он стал говорить об Основателе полка Царе Петре, как величайшем преобразователе, не имевшем в мире себе равного. Наследник заметил: «Царь Пётр, расчищая ниву русской жизни и уничтожая плевелы, не пощадил и здоровые ростки, укреплявшие народное самосознание. Не всё в до-Петровской Руси было плохо, не всё на западе достойно подражания. Это почувствовала Императрица Елизавета Петровна и с помощью такого замечательного русского самородка, каким был Разумовский, ею было кое-что восстановлено».
Н. ТАЛЬБЕРГ.
Источник: «Россия». № 6382 от 24.07.1958.
Примечания:
[*] В «России» 21 марта 1958 г. напечатана была моя статья «Прямой жизненный путь», посвящённая А.Ф. Гирсу. Недавно, согласно его предсмертной воле, я получил от его Вдовы им написанные воспоминания «На службе Императорской России», чтение которых ещё более утвердило моё мнение об этом благородном человеке. Воспоминания начнут печататься во «Владимирском Православном Русском календаре» на 1959 год. Прим. Н. Тальберга.