Польский друг

Л.И. ПЕТРАЖИЦКОМУ И О НЁМ.

Польский учёный Лев Иосифович Петражицкий[i] «желал счастья русскому народу искренно, всей своей светлой душой».

Лучше поздно, чем никогда. С некоторым опозданием шлю свой дружеский привет – и я уверен, что со многими русскими людьми, любящими свою родину и её образованность, я в этом случае схожусь, польскому другу русских – Льву Иосифовичу Петражицкому, по случаю исполнившегося 35-летия его учёной деятельности.

История русско-польских отношений ещё не написана и еще менее она заключена. Ни история нашей вражды, ни – нашей дружбы, ни – нашего взаимопроникновения. Исторические условия складывались в конце XVIII и в течение всего XIX века так, что поляки больше проникали в русскую культуру, в русскую общественность и даже в русскую государственность, чем обратно. Незабываемы как-то в русской государственной и духовной культуре XIX века Тенгоборский, творец таможенного тарифа 1850 г. и таможенного объединения Польши с Россией; В.А. Арцимович, образцовый губернатор и благостный старец; В.Д. Спасович, тончайший юрист, профессор и адвокат. Незабываемы, кроме Спасовича, многие другие польские имена в истории наших университетов. К этим незабываемым должен быть отнесен и Л.И. Петражицкий.

Он принадлежит трём научным культурам: немецкой, русской, польской, и, может быть, всего больше русской. Я не был при нём студентом и потому звук его профессорского голоса незнаком мне так, как звук и слово незабвенных Д.И. Менделеева, П.Ф. Лесгафта, В.И. Сергеевича, Н.М. Коркунова. Но все, кто следил за жизнью С. Петербургского Университета, знают, что в нём Петражицкий был не только чтимым и любимым лектором. Он был профессором-чародеем, который не красноречием, не логикой, не эрудицией, а всей своей личностью наводил подлинные чары на аудиторию, как-то «уловлял души», подобно, в этом отношении, П.Ф. Лесгафту. Но круг влияния Л.И. Петражицкого был обширнее, захват его духа, и в смысле широты и в смысле покоряющей, подчас гипнотизирующей силы, был больше. И, однако, Петражицкий, в живом слове которого как-то немецкая учёность сожительствовала со славянским юмором, вовсе не художник устной речи, вроде В.О. Ключевского, и не острый диалектик, вроде Н.М. Коркунова. Секрет чар петербургского профессора Петражицкого состоял в какой-то особой убеждающей убеждённости, в вере в своё обладание научной истиной.

Этот профессор-чародей не только вошёл в историю русской науки и русской университетской культуры. Он прикоснулся и к русской политической жизни. И да будет позволено мне сказать, что, среди мечтательности и верхоглядства многих русских прогрессистов, этот поляк, впитавший в себя соки немецкой учёности, часто, как русский политик, поражал меня здравомыслием и трезвостью взгляда, отнюдь не впадая в то же время ни в какое двусмысленное приспособление к силе и факту.

Я, хотя и с запозданием, но наспех пишу эти слова приветствия и признательности знаменитому учёному, юристу и обществоведу для того, чтобы, все-таки не совсем уже post festum (с лат. после фестиваля, в данном случае – после юбилея – А.Х.) напомнить о том и намекнуть на то, какой интересной, своеобразной и крупной фигурой в историю русской культуры вошёл поляк Лев Иосифович Петражицкий.

Пётр Струве,

главный редактор «Возрождения».

«Возрождение» (Париж). № 673, 6 апреля 1927 г.

 

+

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ Л.И. ПЕТРАЖИЦКОГО

На днях прочёл глубоко опечалившее меня известие: в Варшаве 15-го мая (1931 г.) скончался профессор Л.И. Петражицкий.

Петражицкий – большое имя в науке права. Но не о потере, которую понесла наука с его смертью, я хочу теперь сказать. Ушёл из здешнего мира верный друг и печальник не только русской эмиграции в Польше, но друг всей русской эмиграции во всех странах её рассеяний. Друг искренний, бескорыстный, не только тепло и хорошо относившийся к нам, русским беженцам, но сердечно любивший нас и глубоко болевший душою о наших бедах и невзгодах.

Восемь лет мне пришлось пробыть председателем Российского комитета в Польше и всё это время я находился в постоянном общении с Леоном Иосифовичем. Не легко было русской эмиграции в Польше, особенно в начале, в 1920 — 1923 гг. В это время строилось само, только что возродившееся, польское государство, организовывался его административный аппарат и в это же время надо было устраивать русскую эмиграцию, вырабатывать статут её прав и обязанностей. Высшие правительственные власти в Польше, к каким бы политическим партиям и направлениям они ни принадлежали, относились к русской эмиграции с неизменной благожелательностью, но этого совсем нельзя сказать про среднюю и особенно низшую администрацию. Когда через некоторое время мне удалось получить доступ к высшим представителям власти, моя работа значительно облегчилась, но добиться этого сразу было нельзя и вот, пока у меня прямого доступа к «сильным мира» ещё не было, я находил у Л.И. Петражицкого высокоценную помощь и содействие.

Перегруженный университетской и научной работою, слабый здоровьем, часто прихварывающий, а временами тяжело болевший, Л.И. встречал мои частые обращения к нему совсем особенным образом. Его не надо было просить помочь. Он сам расспрашивал меня о наших беженских невзгодах и затруднениях, как о близких ему самому и его лично затрагивающих делах, обсуждал, советовал, как поступить, говорил к какому министру или влиятельному лицу он поедет. И ехал на следующий же день и всегда добивался успеха, так как он неотразимо на всех действовал авторитетом своей нравственной личности.

Конечно, всегда больше Л.И. мог сделать в сфере высших учебных заведений и вообще в министерстве народного просвещения. Наша эмигрантская студенческая молодежь в Польше чрезвычайно многим ему обязана.

Л.И. понимал и искренно любил русскую культуру и с большой внимательностью и сочувствием относился ко всем эмигрантским начинаниям в этой области, неизменно присутствуя на наших лекциях и собраниях и живо интересуясь нашей культурной работой в других странах.

Л.И. принимал деятельное участие в польско-русском коло (собрании – А.Х.), возникшем в 1920 году и явившемся попыткою установить политическую связь между польской общественностью и русской эмиграцией. Попытке этой не суждено было получить дальнейшего развития вследствие особых условий, которых теперь я не буду касаться.

Вспоминая свои многочисленные и часто долгие беседы с Леоном Иосифовичем, я и сейчас нахожусь под обаянием этой удивительной личности.

Над Петражицким некоторые дружелюбно подсмеивались, говоря, что, уйдя в свои отвлеченные соображения, он не различает более важных явлений жизни от неважных и задумывается над пустячным эпизодом, как над каким-то чрезвычайно важным событием. Но так подсмеиваться могли те, которые не понимали Петражицкого, не понимали его «смиренномудрия», не понимали, что пред ними философ-подвижник, уже достигший пределов святости, видящий в малом и ничтожном ускользающую от толпы значительность.

«Человеческим сознанием руководят эмоции и любовь», — говорил Петражицкий. Но его сознанием руководила прежде всего любовь. Любовь к природе, к людям, к миру во всех его проявлениях. Он старался никого не осудить не только на словах, но и внутри самого себя.

Однако в этом любящем сердце философа-созерцателя было место и негодованию, негодованию глубокому и сильному.

Это было негодование к большевикам, как разрушителям культуры и угнетателям русского народа, с которым Л.И., хотя и искренний патриот-поляк, считал себя духовно связанным.

Л.И. твёрдо верил в неизбежное падение большевицкой власти, но говорил, что она падёт естественным образом, без всяких влияний извне и тогда, когда русский народ под большевицким игом дойдёт до состояния «кипения». «Тогда произойдёт взрыв, и не только большевицкая власть исчезнет, но весь русский народ излечится от яда большевизма и как поборовший сам эту страшную болезнь и от неё выздоровевший, будет счастливее других народов». А счастья русскому народу Леон Иосифович желал искренно, всей своей светлой душой.

Виктор Семёнов.

«Возрождение» (Париж). № 2182, 24 мая 1931 г.

Примечание:

[i] Петражицкий Лев Иосифович (польск. Leon Petrażycki; апрель 1867, Российская империя — 15 мая 1931, Варшава) — российский и польский учёный, правовед, автор психологической теории права, социолог, философ, депутат первой Государственной думы.

Выходец из польской дворянской семьи. Учился в Витебской гимназии. Окончил юридический факультет Киевского Императорского университета Св. Владимира, преподавал сначала в императорском училище правоведения. В 1898 году ему была присвоена учёная степень доктора римского права. В 1898-1918 годах он возглавлял кафедру энциклопедии права в Петербургском университете. В 1919 году он эмигрировал в Финляндию, а оттуда в 1921 году — в Польшу, где возглавил кафедру социологии Варшавского Университета.

Научное и философское творчество Л.И. Петражицкого многогранно, но основной акцент в нем сделан на философии права и общества. В целом усилия Л.И. Петражицкого были направлены на создание новой юридической науки, новой не только в теоретическом, но и в прикладном отношениях. Ныне заслуга Л.И. Петражицкого в становлении теории права в российской юридической науке очевидна. Теоретические установки, разработанные Л.И. Петражицким, остаются ценностными ориентирами, на которые опираются в своих исследованиях современные учёные.