Слово о Государе-2.

Дольше века длится в России ГОД ЗАЩИТНИКА ОТЕЧЕСТВА. Нас ковали великие страдания и великие победы. И дольше века, и дольше тысячелетия русский солдат уходил от родного порога. Женщины смотрели из-под руки в круглые стриженные затылки своих мужей, сыновей, братьев. Крестили их в спину, утирали слёзы. Ныне, как всегда, враг силён и коварен, он – убийца и лжец от века. Тем весомей будет наша неминуемая победа. Только окончательно поверженный враг заслуживает милости и сострадания. И ещё обязательно по всей земле будут стоять новые памятники русскому солдату-освободителю!

АНДРЕЙ ХВАЛИН.

+

СВЯТОЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

Слово памяти Государя Николая II Александровича, сказанное историком С.С. Ольденбургом на собрании народно-монархического союза 22 Ноября 1921 года[1].

Часть вторая.

Памяти всех погибших за Россию.

Та же идея ответственности, лежащей лично на Нём, была причиной той черты Его характера, которая часто портила отношения Государя с Его министрами. В общем верно утверждение, что Государь не любил иметь министров, которые были бы сильнее и умнее Его. Он не хотел доверять власти людям, целей и путей которых Он не мог охватить вполне. Что Он имел, тем не менее, выдающихся министров, и многих, и крайне разнообразных, — это показывает гибкость и ширину охвата Его ума. Он их сменял, когда расходился с их взглядами. Для министров это бывало подчас обидно. Бисмарк, быть может, не ужился бы с покойным Государем. Но были ли Бисмарки среди тех министров, которых использовал для России и затем отстранил Император Николай II? Граф Витте, например, даже в своём собственном изображении, таковым не выглядит… Были ли они также среди тех, кого Государь отказывался призывать к власти? В этом позволительно сомневаться.

Основной упрёк, который делают подчас Государю, — иногда даже люди благожелательные — это упрёк в слабоволии. Однако, это неверное, или точнее неглубокое понимание Его характера.

Есть два вида воли: одна, как молот, как меч, крушит препятствия или о них разбивается; другая, как вода, бегущая с гор; встречая препятствие, она его огибает, отклоняется в сторону, но неуклонно, неизбежно она сбегает с вершин, приближаясь к цели — долине? — океану? Такова была и воля Императора Николая Александровича.

Он вырастал среди людей с волей твёрдой, волей прямой, как меч, — и Отец, и Мать Его, и главный воспитатель, Победоносцев, были все такими; и внутреннее упорство, при внешней пассивности, являлось как бы бронёй для Его личности. Эти свойства Он сохранил и на престоле. Отступая перед крутыми преградами, Он продолжал вести свою линию, и Он это умел.

Бывший французский президент Лубэ, имевший дело с Государем, в беседе с корреспондентом «Neue Freie Presse» между прочим говорил: «Обычно видят в Императоре Николае II человека доброго, великодушного, но немного слабого, беззащитного против влияний и давлений. Это — глубокая ошибка! Он предан своим идеям, он защищает их с терпением и упорством; он имеет задолго продуманные планы, осуществления которых медленно достигает… Под видимостью робости, немного женственной, Царь имеет сильную душу, и мужественное сердце, непоколебимо верное. Он знает, куда идёт и чего хочет»[2].

Эта внешняя пассивность воли, в соединении с мягкостью Его манеры обращения, создавала Государю и много врагов, совершенно искренне упрекавших Его в коварстве. «Не возражал, был приветлив — а теперь увольняет? — Интрига!» А между тем, быть может, в то самое время, когда Государь молча выслушивал доводы, соглашаясь с частностями, Нём уже слагалось отрицание всей предложенной меры по существу. Но насколько более лестно объяснять свою отставку не деловыми разногласиями, — кто знает, будущее может в спорном вопросе оправдать и Государя — а какими-нибудь интригами и «тёмными влияниями»!

Как бы то ни было: вот — двадцать лет царствования, от 1894 года до начала мировой войны. Что создалось, что было сделано за это время?

В области хозяйственной? Упорядоченный бюджет, денежная система, выдержавшая испытание 1 ½ летней неудачной войны. Огромный рост всех видов промышленности. За второе десятилетие — и подъём сельского хозяйства, и сельскохозяйственной промышленности, хлопководство в Туркестане, большие оросительные работы. Рост железнодорожной сети, особенно в Азиатской России: закончен Великий Сибирский Путь, построены Амурская, Оренбург-Ташкентская железная дорога, пути к Ледовитому Океану, непрерывный рельсовый путь до Персии, и т. д. и т. д. Рост экономического благосостояния проявился, между прочим, в огромном приросте населения.

В области социального законодательства? Раскрепощение общины, законодательное ограничение рабочего дня, развитие фабричной инспекции, воскресный отдых, больничные кассы, и т. д.

В области просвещения? Огромный рост грамотности, быстрое увеличение школьной сети, в ряде губерний, приблизившейся ко всеобщему обучению; открытие целого ряда высших учебных заведений, в том числе таких значительных, как Петроградский Политехникум; усиленное развитие женского образования.

Особо стоят и перемены в отношении т. наз. гражданских свобод за второе десятилетие царствования: в Гос. Думах невозбранно заседали фракции, стоявшие за насильственное свержение власти, а в Петрограде выходила «Правда», родоначальница большевистского официоза, в которую Ленин присылал из Швейцарии статьи. В этой области перемена была поистине огромна; контраст с давним прошлым — и с настоящим — особенно разителен!

Если сравнить за тот же период — хотя бы жизнь Франции, где численность населения и большая часть экономической жизни пребывали в застое, где внутри была борьба с армией, и затем гонения на религию, где за это время отменили и через несколько лет опять восстановили закон о 3-летней военной службе, где бескровные поражения Фашоды[3] и отставки Делькассэ[4] стоят, по крайней мере, наших маньчжурских неудач — сравнение для царствования Императора Николая II получается довольно выгодное.

Конечно, активу противостоит и пассив. Многое было не доделано; много было совершено ошибок и во внутренней, и во внешней политике. Но за всем тем, баланс двадцати лет правления Императора Николая II остается несомненно активным — и на крупную величину.

Между началом мировой войны и нашими днями (т.е. 1921 г., когда С.С. Ольденбург произнёс своё Слово о Государе – А.Х.) лежит семь с половиной лет. 7 ½ лет прошло с тех дней, когда Пашич[5], тот самый Пашич, от которого сейчас так много зависит в делах бездомных русских, с трепетом ждал ответа из Петербурга; и, получив его, обнимал русского представителя, говоря: «Слава Богу, слава великодушному русскому Царю».

Государь был всегда убеждённым сторонником мира. Единственный, кажется, раз, что за последний год о России заговорили государственные деятели не только для того, чтобы сокрушаться о её бедствиях, или обвинять или оправдывать большевиков — это было упоминание в речи президента Гардинга[6], открывшей Вашингтонскую конференцию, о великодушном почине Государя Николая II, созвавшего в Гааге конференцию мира. И во многие моменты царствования личная воля Царя решала вопросы в пользу мирного исхода. Государь, в общем, всегда стремился к сближению континентальных держав, к примирению Франции и Германии через Россию. Силы, противостоявшие такой комбинации, оказались могущественнее, чем Он. Заключённое в 1907 г. соглашение с Англией о разграничении сфер влияния, и поддержка Германией Австрии во время боснийского кризиса привели к созданию Тройственного Согласия[7]. Правда, Государь ещё хотел смягчать, Извольский[8] был заменён менее резким Сазоновым[9] — во время балканской войны русская дипломатия сделала всё для сохранения мира — но мировая война приближалась неотвратимо.

Ещё в последнюю минуту Государь хотел задержать мобилизацию, чтобы не дать и повода упрекать Россию в поспешности; известно, что военный министр не исполнил этой воли Царя — по военно-техническим соображениям.

Государь не хотел войны, но, когда она настала, Он её принял, и все усилия приложил к тому, чтобы довести её до победы. Что же, Он не изменил Своему слову: «не положу оружия, пока последний вражеский воин не покинет русской земли». Это слово за Него нарушили другие! В самое трудное время, когда русская армия отступала по всему фронту, Государь принял командование на Себя. В военно-стратегических вопросах Он предоставлял решения начальнику своего штаба. За период Его командования мы имели удачную ликвидацию новосвенцянского прорыва, т. н. брусиловское наступление, взятие Эрзерума, ряд коротких ударов и ни одной крупной неудачи на русском фронте.

Во внутренней политике подъём первых месяцев войны создал было единодушие; но, когда война стала затягиваться, начали оживать старые настроения в обществе, психология вошла в старые колеи. «Правительство плохо, значит, оно плохо и для войны, значит, именно для войны надо с ним бороться», — так совместила интеллигенция патриотическое чувство со своими традициями. И — начинается травля, сначала отдельных министров. Не очень добросовестная: так, военного министра обвиняют сразу не более не менее, как в измене. Был ли Сухомлинов[10] хорошим министром или хорошим человеком — это вопрос другой, но его процесс, — закончившийся — при Керенском! — обвинением только из-за угрозы самосудом караула революционных солдат, показал всем непредубеждённым людям, что сознательным изменником он во всяком случае не был. А сколько на этом строилось!

Государь сначала шёл навстречу, устранял министров, считавшихся непопулярными, — Сухомлинова, Маклакова[11], Щегловитова[12], — созвал Государственную Думу на летнюю сессию 1915 г. Но Он не хотел перемены строя, не хотел фактической парламентаризации. И когда Ему противостало в Думе сплочённое большинство, с требованием «власть нам или нашим», объединённое на широкой общеполитической программе — Он оборвал политику уступок, закрыв сессию Гос. Думы.

Государь, во время войны, был согласен на внешние уступки, но не хотел, по существу, поступаться своей властью. В этом усматривают недостаток патриотизма. Но имел ли основание Государь передоверить судьбы страны тем, кто того домогался? Глубине того патриотизма, который нужно было ещё покупать уступками во внутренней политике, Государь, видимо, не доверял. — Помнится, что в Пруссии, в Соединённом ландтаге 1847 г. левые депутаты утверждали, будто немецкий народ в 1813 г. восстал против французского ига потому, что надеялся получить за это конституцию. И тогда Бисмарк — это была одна из его первых речей — с негодованием заявил, что считает оскорбительным для немецкого народа предположение, будто позор иноземного порабощения был недостаточной причиной для борьбы с угнетателями. Аналогичные мысли, вероятно, предносились и Государю при его оценке прогрессивного блока.

И дальше — шло то же: Государь стремился обходить препятствия, но вёл свою линию: делал то, что могло смягчить настроение — визит Государя в Думу, увольнение нелюбимого ею Горемыкина — и в то же время отстранял тех министров, которые делали ставку на «блок». В оценке по крайней мере одного из них, Поливанова[13], Государь оказался прозорливее многих. Будущий председатель комиссии по созданию «декларации прав солдата» и деятель большевистского штаба — тогда ведь он считался тоже жертвой интриг!

Среди оружия, которым боролись против Государя и Его правительства за последние годы, была одна отравленная шпага: то, что сочетается с именем Распутина. Что Распутин был принят в Царском, что Государыня и некоторая часть двора видели в нём духовидца, своего рода медиума, или святого человека, что Распутин был, при этом, человеком в личной жизни развратным (это обвинение документально не подтверждено – А.Х.), что своим доступом ко двору он пользовался и для обделывания корыстных личных дел (это также не подтвердилось – А.Х.) , что некоторые не в меру осторожные сановники считали нужным его ублажать, следуя молчалинским заветам — всё это, по-видимому, верно. Но остальное – что называется, от лукавого. Представление о каком-то таинственном, огромном влиянии Распутина на ход государственных дел, приписывание ему увольнения и назначения министров — никем и ничем никогда не доказано. Распутинская легенда создалась из недовольства шокированной грубостью лукавого мужика придворной среды, — из интриги личных врагов Государя и Государыни — и из бесконечного легковерия и падкости на грязные сенсации обывательской массы. Распутинская легенда, как пресловутая большая морская змея мореплавателей, всплывала не однажды: и в последнюю сессию III-й Думы, и по поводу покушения на Распутина, и после оставления Варшавы. Отрава этой легенды была в том, что, оставаясь на верхах приличной, — возмущением по поводу чрезмерного, якобы, влияния проходимца — она преображалась в низах в нечто отвратительное, безобразное, отождествляя грязь личной жизни Распутина с его ролью придворного медиума-духовидца. Её муссирование в печати велось именно в эту сторону, и власть, несомненно, была обязана с этим бороться. Другой вопрос, насколько умело она это делала.

И когда что-нибудь в политике было неблагополучно, эта змея поднимала голову и издавала своё шипение. Это, можно сказать, русская Affaire du collier[14].

(Продолжение следует)

 

Примечания:

[1] Ольденбург Сергей Сергеевич (1888-1940) – русский правовед, историк царствования Императора Николая II. Из дворян Лифляндской губернии.

Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1911) и юридический факультет Петербургского университета (1914).

По окончании обучения в 1916-1917 гг. служил в бюро по изучению экономической и финансовой жизни западных стран во время войны при общей канцелярии министерства финансов. Не принял октябрьскую революцию 1917 г. В 1918 г. стал участником Белого движения, вступив в Вооруженные силы Юга России. В 1919 г. являлся секретарем редакции газеты «Великая Россия», которая выходила в Ростове-на-Дону. Эмигрировал сначала в Финляндию, затем – в Германию. В 1923 г. перебрался в Париж. В марте 1922 г. стал секретарём Русского Народно-Монархического Союза. Был участником народно-монархического движения. Сотрудничал с газетами «Возрождение», «Россия», «Россия и славянство». В «Русской мысли» часто печатались его политические обзоры.

В историю исторической науки С.С. Ольденбург вошел как историк царствования Императора Николая II. В рамках данного хронологического периода С.С. Ольденбург стремился рассмотреть все аспекты общественной жизни, не ограничиваясь лишь политикой, экономикой или социальной сферой. Это позволяло создать подробную картину жизни в эпоху николаевского царствования. При написании своего главного двухтомного труда «Царствование Императора Николая II» С.С. Ольденбург использовал разнообразные источники: мемуары современников, переписку Государя Николая II, периодические издания, стенограммы заседаний Государственной Думы, документы Временной Чрезвычайной следственной комиссии (ВЧСК) Временного правительства. Кроме того, в распоряжении автора исследования были дубликаты актов Российской империи, которые хранились в Российском посольстве в Париже. Всё это придает работе С.С. Ольденбурга научную значимость.

В своих трудах С.С. Ольденбург не выделял Россию в отдельную цивилизацию, он видел в ней часть европейской цивилизации, но ту, которая несколько отличается по формам внутреннего устройства жизни от типов, распространённых в Западной Европе. Причём С.С. Ольденбург подчеркивал, что Россия – часть Европы, от нее отличающаяся, но не отстающая.

Основные труды: Выборы народных представителей. Пг.: Свет и свобода, 1917. 30 с. Государь Император Николай II Александрович. Факты и итоги царствования. Берлин, 1922. Россия перед революцией // Русский колокол. Берлин, 1927. №1. С.64-70. Состояние современного знания в вопросе о денежном обращении французской революции // Сборник статей, посвященных П.Б. Струве. Прага, 1925. С. 35–142; Экономическое положение и общественные классы советской России // Русская мысль. София, 1921; Царствование императора Николая II. т. 1. Белград, 1939; т. 2. Мюнхен, 1949.

Умер Сергей Сергеевич Ольденбург в пасхальную ночь 28 апреля 1940 года в Париже.

Текст печатается по изданию:

С.С. Ольденбург. Слово памяти Государя Николая II Александровича, сказанное на собрании народно-монархического союза 22 Ноября 1921 г. Издательство «Стяг» и «Фонд по изданию царских портретов». Берлин. 1922 г. Первая работа знаменитого историка-монархиста, члена Парижского Союза освобождения и Воссоздания Родины Сергея Сергеевича Ольденбурга, посвященная периоду правления святого Императора Николая II. В 1939 г. на основе данного исследования было создано более масштабное издание «Царствования императора Николая II».

«Слово памяти Государя Николая II Александровича» С.С. Ольденбурга представляет собой библиографическую редкость – в музеях, библиотеках, фондах РФ имеется только один экземпляр (дефектный, без обложек) – в Научной библиотеке Государственного архива РФ.

Данная публикация подготовлена на основе экземпляра Берлинского издания, хранящегося в личном архиве А.Ю. Хвалина.

[2] См. книгу Ch. Maurras “Kiel et Tanger”, 1910. С. 90.

[3] Фашодский кризис — конфликт между Великобританией и Францией в 1898 году, вызванный борьбой за господство в Африке.

[4] Теофиль Делькассе (1852-1923) — французский дипломат, государственный деятель. Министр иностранных дел Франции (1898-1905, 1914-1915).

[5] Пашич Никола П. (1845-1926) — сербский и югославский политик и дипломат, наиболее влиятельный из сербских политиков в конце XIX — начале XX века, идеолог «Великой Сербии». Дважды занимал должность мэра Белграда (1890—1891 и 1897), несколько раз — премьер-министр Сербии (1891—1892, 1904—1905, 1906—1908, 1909—1911, 1912—1918) и премьер-министр Королевства сербов, хорватов и словенцев (1918, 1921-1924, 1924-1926).

[6] Гардинг Уоррен Гамалиел (1865-1923) — американский политический и государственный деятель; 29-й Президент США с 1921 по 1923 год, от Республиканской партии.

[7] Антанта (от франц. Entente, Entente cordiale – сердечное согласие) – союз Великобритании, Франции и России (Тройственное согласие), оформился в 1904-1907 годах и объединил в ходе Первой мировой войны (1914-1918) против коалиции Центральных держав более 20 государств, среди которых США, Япония, Италия.

[8] Извольский Александр Петрович (1856-1919) — русский государственный деятель, дипломат, министр иностранных дел в 1906-1910 годах.

[9] Сазонов Сергей Дмитриевич (1860-1927) — российский государственный деятель, гофмейстер Двора Его Императорского Величества (06.12.1910), министр иностранных дел Российской империи в 1910-1916 гг.

[10] Сухомлинов Владимир Александрович (1848-1926) — русский военный и государственный деятель, военный министр Российской империи. В июне 1915 года под давлением общественного мнения Сухомлинов был уволен царём от должности военного министра.

[11] Маклаков Николай Алексеевич (1871-1918) — государственный деятель Российской империи, министр внутренних дел в 1912-1915 годах.

[12] Щегловитов Иван Григорьевич (1861-1918) — русский государственный деятель, министр юстиции (1906-1915). Последний председатель Государственного совета Российской империи (в 1917 году).

[13] Поливанов Алексей Андреевич (1855-1920) — русский военный деятель, генерал от инфантерии (с 1911), член Государственного совета (с 1912). И.о. военного министра с 13 июня 1915 г. С 10 сентября 1915 г. по 15 марта 1916 г. — военный министр и председатель Особого совещания по обороне государства.

[14] Affaire du collier. (фр. «дело о колье», «дело о бриллиантовом ожерелье») — дело о мошенничестве с целью завладения колье, якобы предназначавшимся для французской королевы Марии-Антуанетты, ставшее основанием для громкого и скандального уголовного процесса в 1785-1786 гг., незадолго до Великой французской революции.