Из истории «новой элиты»
Первая мировая и гражданская война разделила Россию на советскую и зарубежную. В историографии период между двумя мировыми войнами получил наименование INTERBELLUM или, по-русски, МЕЖВОЙНА. Осмыслению русской национальной зарубежной мыслью процессов и событий, приведших к грандиозным военным столкновениям в истории человечества, их урокам и последствиям посвящен новый проект «Имперского архива» INTERBELLUM/МЕЖВОЙНА. Для свободной мысли нет железного занавеса, и дух дышит, где хочет.
АНДРЕЙ ХВАЛИН
+
ПОГРОМНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ БОЛЬШЕВИКОВ
Как рождалась «новая элита», обожающая шампанское «Dom perignon», чёрную икру и балет «Щелкунчик».
Новый «министр» внутренних дел СССР (Н.К.В.Д.) Лаврентий Берия, как сообщалось в газетах (статья опубликована в 1939 г. – А.Х.), привёз в Москву отряд разбойников, которым было поручено вычистить остатки старых разбойничьих отрядов прежних начальников ГПУ. Лаврентий Берия заявляет, что до сегодняшнего дня ГПУ казнило невиновных, отныне же это учреждение будет казнить только виновных.
Не ново это, никого в России такой выдумкой Сталин не обманет. Воображение старого тупицы дальше «головотяпства», «головокружения от успехов» и расстрела невиновных никогда не шло.
Так было десять лет тому назад, так продолжается и сегодня.
Долго ли будет так продолжаться?
Недолго. Ибо своры убийц всё сокращаются. Раньше, при Ленине, при Троцком, Зиновьеве и Бухарине, потом даже при Сталине первых лет его правления, большевикам удавалось натравливать одну часть населения на другую, — в этом была какая-то новизна. Новизна чудовищная, новизна управления страною при помощи всенародного погрома, затем передышки, нового погрома, новой передышки и т. д. Болванов, невежд и садистов такое чередование убийств, разрушений и переваривания пролитой крови приводило в суеверный восторг. Алексей Толстой, в бытность свою эмигрантом, говорил: это – ужасно, это чёрт знает что такое, но какой размах! поистине планетарный! никакие европейцы на это неспособны!
И соблазнённый размахом … и деньгами, А. Толстой ушёл к большевикам. Так же, соблазнённые этим же размахом, стали восхвалять коммунистическую смелость мысли и «высокий идеал» Коминтерна многие европейские государственные мужи, парламентарии, учёные, писатели, банкиры и светские снобы и снобки. Началось почти поголовное соглашательство с «новым человеком, голым на новой земле». А этот новый человек вопил – грабь награбленное!
Ленин первый придумал «головокружение от успехов» убийств и разрушений, дабы остановить всероссийский погром у порога совдепа и совнаркома. А чтобы занять разгулявшихся крестьян, он натравил безземельных на земельных собственников, учредив «комитеты бедноты» – местный погром крестьянами крестьян.
«НЭП» был первой передышкой в системе погромов. Чего, чего не наговорили большевики во время НЭП-а, зазывая к себе заинтересованных соглашателей, легковерных авантюристов и политиков, мудрствующих наукообразно эволюционистов и просто балбесов, всегда всё знающих лучше всех. Учитесь у буржуев, бездарные головотяпы, говорил Ленин своим партийным товарищам. Потом Зиновьев призывал партию стать «лицом к деревне», а Бухарин публично восхвалял кулаков, кормильцев земли советской. Тогда советская печать воскресила имя Столыпина и его ставку на сильного земельного собственника.
Когда во время НЭПа образовались знаменитые, ныне забытые, ножницы между городом и деревней, городской пролетариат был брошен на крестьянство для раскулачивания новых, нэповских, кулаков, и в самой деревне новая беднота помогала рабочим в крестьянском погроме. Система погромного управления страной дала власти миллионы раскулаченных рабов, которые в ссылке, на севере, рубили лес и отправляли его заграницу, рыли каналы в ледяной пустыне, добывали золото на Урале, строили северо-байкальскую дальневосточную дорогу. Когда рабы вымерли, перестал вывозиться лес, каналы обсыпались, о золоте замолчали, а северо-байкальская дорога зачахла в зародыше, оставив в виде воспоминания тропинки между могилами замученных рабов.
Во всероссийском погроме технически совершенствовались войска особого назначения, части ГПУ и красная армия. Совершенствуя армию, пришлось освободить её от опеки партии, говорить о патриотизме, об истории, о Пушкине, о Петре, об Иоанне Грозном.
А так как партия протестовала, отстаивая свои привилегии, был произведён при помощи ГПУ и армии погром в партии, потом в красной армии частями ГПУ и, наконец, в ГПУ, уцелевшими погромщиками из командиров красной армии.
Таково погромно-идейное сoдержание практически осуществляемого социализма, марксизма, коммунизма. Пока марксизм живёт паразитом на теле буржуазного общества, он «мирно», «эволюционно», по Бернштейну, по Каутскому, по Бебелю, по Блюму, развивается, питаясь чужой кровью и медленно разрушая самые основы государства. Но когда он сам властвует, ему нужно много крови, кровь массовых погромов. Пока в России можно было обманом натравливать одни части населения на другие, погромщики находились среди самого народа, даже идейные, даже бескорыстные, соблазнённые миражом неосуществимого безбожного социалистического строительства. Но когда эти случайные погромщики, городские комсомольцы, в энтузиазме строительства арестовывали, ссылали и убивали своих собственных братьев-«кулаков», и из этого кроме голода ничего не получилось, обманутые, разочарованные подневольные убийцы потребовали искупительных жертв – такова причина убийства Кирова, истребления чекистов, волны «бандитизма», — другие же взалкали покаяния, прощения, успокоения и нашли его в религии. Отсюда и новые гонения власти на церковь.
Вся Россия, наконец, возненавидела коммунизм, большевизм, советчину, в какой бы форме они ни проявлялись, и подневольная Россия духовно обрела Россию зарубежную.
Тогда-то советской власти пришлось создавать новые кадры, теперь уже наёмных погромщиков, лично заинтересованных. Тогда прошёл призыв к весёлой жизни, затанцевали Финкельштейны (псевд. Литвинов – нарком иностранных дел СССР – А.Х.), Ворошиловы, а Шверники и Молотовы устраивали загородные публичные дома, куда приходил сам Сталин с наиболее дружественными европейскими дипломатами. В армии – чины, маршальские жезлы, повышенное жалование, в промышленности стахановщина, в авиации рекламные полёты, тучи парашютистов, спортивные рекорды — всё было брошено для покупки душ и рук заплечных мастеров. Но наёмные погромщики ненасытны, завистливы, живут и в частной жизни правилом – грабь награбленное. Кадры наёмных погромщиков поневоле тают в соперничестве. Из пяти маршалов осталось два; стахановцев рабочие подстреливают, подкалывают, травят, топят в реках и озёрах; парашютисты перевелись, ибо страшно давать лётчикам бензин; танцульки закрылись на незаконченном танце. Нет более добровольных защитников власти, кроме отдельных предателей Игнатьевых (А.А. Игнатьев – граф, царский офицер, генерал Красной Армии, перешедший на сторону советской власти – А.Х.) и им подобных.
Ежов, а потом Берия вынуждены были искать погромщиков в днепровских камышах, в крымских и кавказских горах, среди одичавших осколков разбитого большевиками человеческого общества. Оттуда, где некогда годами скрывались шайки кавказских разбойников Кярима и Зелим-Хана, Берия вывез сотни головорезов для очередных московских, петербургских, киевских погромов. Вся военная техника в руках погромщиков, и она настолько превосходит всё, чем может располагать население или даже бунтующие части красной армии, что всякое восстание немедленно заливается кровью бунтовщиков и десятков тысяч невинных жертв.
Союз советских социалистических республик продолжает держаться в условиях кладбищенской неподвижности, подобно тому, как истлевший скелет сохраняет свою форму в неподвижном воздухе, пока малейшее свежее дуновение не обрушит его внезапно тончайшей пылью.
Бои у Заозерной, где японцам в первый же час сдалась команда из одиннадцати красных танков, решили судьбу маршала Блюхера и показали Сталину и Финкельштейну, что надо сидеть смирно, не шевелиться, не то рассыплется скелет советского аппарата, и поспешно перемирие было заключено на вершине злополучной сопки.
Только-только советская власть успокоилась после дальневосточной паники, как опасность надвинулась с запада. Сталин знает, что Хитлер не успокоится, пока советская власть в России не будет уничтожена, и где бы Германия ни соприкоснулась с СССР — у Балтийского ли моря или на границе восточной Галиции, — Сталину, Финкельштейну, Кагановичу не будет иного выхода, кроме снаряжения для бегства самолётов.
Не спасут Сталиных ни первая, ни вторая, ни иная советская партия, ни Игнатьевы, ни Берии.
Погромом начали, в погроме кончатся. Спасаясь, они будут резать друг друга.
Ю. Семенов[*].
«Возрождение» (Париж). № 4165, 6 января 1939 года.
Примечание:
[*] Семенов Юлий Фёдорович (1873-1947) – учёный, политический деятель, журналист. Учился на физико-математическом факультете Московского университета, затем продолжил образование в Сорбонне. Доктор физики Парижского университета (1904). После возвращения в Россию читал лекции по физике в Московском коммерческом училище и в Народном университете имени А. Л. Шанявского. Участник I Мировой войны. В 1917 году избран от русского населения в Закавказский сейм. В 1917-1918 годах председатель областного комитета Партии народной свободы в Тифлисе, товарищ (заместитель) председателя Тифлисского русского национального совета. В апреле 1919 года командирован правительством А.И. Деникина в Париж для переговоров с французским правительством, остался в эмиграции. В 1924-1936 годах член Русского комитета объединённых организаций. В 1926 году участвовал в деятельности зарубежного съезда от Национального центра. В 1927-1940 годах – редактор газеты «Возрождение».
Посвящён в масонство в 1922 г. в ложе Астрея. Член-основатель ложи Юпитер, её секретарь в 1926-1928 гг. После ряда антимасонских разоблачительных публикаций в газете «Возрождение», в 1934 г. исключён из рядов масонов. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.