Н. Каразин. Глава 6.

Мощное поступательное движение России в XIX – начале XX веков шло по одной дороге двумя путями: на Восток – к Тихому океану и на Юг – к Индийскому. Направляли и олицетворяли это движение два великих русских Государя: Император-миротворец Александр Третий и Царь-страстотерпец Николай Второй. Многие вехи пути и его участники объединены единой государственно-церковной целью, как например, обустройство Кавказа с Туркестаном и Дальнего Востока. Показать эту связь в делах и судьбах людей – задача нового проекта «Имперского архива». Открывает новый проект «Две дороги – один путь» публикация о Николае Каразине – исследователе Средней Азии и художнике-иллюстраторе книги об эпохальном Восточном путешествии Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича. Восточное путешествие Цесаревича повлияло на ход русской и мировой истории в XX—XXI веках.

Благодарим русского историка из Ташкента В. Фетисова за предоставленный материал и участие в проекте.

АНДРЕЙ ХВАЛИН

+

ВЛАДИМИР ФЕТИСОВ

«Жизнь и странствия Николая Каразина –

художника, писателя, солдата»

 

Предисловие. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-predislovie/

Глава первая. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-glava-1/

Глава вторая. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-glava-2/

Глава третья. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-glava-3/

Глава четвёртая. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-glava-4/

Глава пятая. https://archive-khvalin.ru/n-karazin-glava-5/

 

Глава шестая

Выехав из города, экспедиция разделилась на два отряда. В первый, кроме Великого Князя, вошли: полковник артиллерии Лункевич, инженер Соколовский, доктор Валицкий, зоолог Пельцум, заведующий хозяйством Кречмер. Отряд должен был пройти Кара-Тюбинское горное ущелье, затем через Шаарский перевал выйти к Китаб-Дербенту. Николай Константинович решил уклониться от встречи с эмиром и оставить Карши в стороне. Он ограничился письмом, которое отправил с графом Ростовцевым. В нём Великий Князь писал: “Искренне сожалею, что обстоятельства лишают меня возможности иметь удовольствие лично видеть Ваше Высокостепенство. Посылаю к Вам графа Ростовцева и сопутствующих меня учёных засвидетельствовать Вам моё уважение и благодарность за радушный приём, которым встретили меня на границе Бухарского ханства поставленные Вами правители. Цель моей поездки исследовать направление железной дороги, которая соединит Петербург и Москву с Ташкентом и Самаркандом, а также с Бухарой – столицей Вашего царства, если на то последует согласие Вашего Высокостепенства”[1].

Граф Ростовцев со вторым отрядом, куда кроме него вошли: Каразин, геолог и минералог Мушкетов, профессор ботаники Сорокин, инженер Ляпунов, отправился по маршруту — Карши — Гузар – Дербент, в котором должен был встретиться с Великим Князем. Оба отряда сопровождали казаки-уральцы, переводчики и обслуга. Группа, в которой находился Каразин, медленно продвигалась от кишлака к кишлаку, в каждом из которых её встречали обильным угощением и подарками. Наконец, путешественники въехали в Карши, где главные его участники были приняты самим бухарским правителем. В своих путевых заметках Каразин очень ярко описал эту встречу. Пройдя рядом комнат каршинской резиденции эмира, путники оказались в большом зале, с уставленными вдоль стен креслами, обитыми красной материей, по числу визитёров. Посреди зала на возвышении сидел человек в тёмном шелковом халате и белой чалме на голове.

“По виду ещё далеко не старый, — описывает его Каразин, — лет тридцати пяти, самое большее, с первого взгляда, но, всмотревшись пристальнее, вы замечали явные следы самой утончённой реставрации…Глаза подведены тёмными линиями, брови выкрашены; даже самый тон лица и лёгкий румянец на щеках били в лицо своей искусственностью. Это был сам эмир Музаффар, властитель Бухарского ханства”[2].

Чуть поднявшись в кресле, эмир каждому пожал руку и пригласил садиться. После обязательной церемонии приветствий и здравиц началась беседа.  Граф Ростовцев методично, отчеканивая каждую фразу, стал рассказывать эмиру о цели экспедиции и своих пожеланиях. Музаффар на всё соглашался. Ни один вопрос, ни одно предложение не осталось без его одобрения.

Однако, эти благожелательные ответы, по словам Каразина, “не носили и тени искренности”. “В этих ответах, — продолжает Николай Николаевич, — звучала скорее скука, как бы желание скорее от нас отделаться, а то так и злая ирония: что мол вы ко мне пристаёте и просите, когда имеете полное право приказывать? … разве я, мол, в таком положении теперь, со своим ослабленным ханством, вполне зависимым от вас, русских, чтобы мог вам хоть в чём-нибудь противоречить?”.

Наконец, вопросы истощились. Эмир и его собеседники, словно сговорившись, одновременно встали. Вновь последовало рукопожатие, и русские гости гуськом стали выбираться из зала.

Во дворе путешественников пригласили к столу, сообщив, что эмир, к сожалению, не может к ним присоединиться, поскольку по случаю праздника должен идти в мечеть. После роскошного угощения гостям вручили подарки: каждому был подарен увесистый тюк с девятью халатами и лошадь с богатой сбруей, покрытой бархатной малиновой попоной. Затем приставленный к гостям мирохур (министр) заявил, что отсюда путешественники должны отправиться в дальнейший путь через главный базар, так как эмир желает, чтобы народ видел его “дорогих гостей и порадовался бы вместе со своим властителем”[3].

Вскоре и главный базар, и сам город Карши остались позади. Через несколько дней путешественники вступили в Дербент. Однако, отряд Великого Князя оттуда уже ушёл, догнали его только в Кум-Кургане на берегу речки Сухроб. Здесь простояли двое суток, а затем двинулись на восток, по дороге исследуя местность. Путь был тяжёлый. Преодолевая горные кручи и стремительные речные потоки, вышли, наконец, к верховьям Сурхандарьи, самому крупному из правых притоков Амударьи. Лето уже заканчивалось, когда путешественники, спустившись по реке, достигли Термеза — окраины бухарских владений на границе с Афганистаном. Здесь экспедицию уже ждал Зубов со своей командой. За два месяца он преодолел 1500 километров вверх по Амударье, от самого Петро-Александровска, и готовился к обратному пути. К нему присоединились Мушкетов, Каразин, Соколовский, Сорокин, Кречмер, переводчик из Самарканда Д. Камалетдинов, а также часть казаков и бухарских джигитов. Великий Князь Николай Константинович с оставшимися участниками отправился в малоизведанные верховья Амударьи на Памире.

Во время сплава по главной реке Туркестана с Николаем Каразиным и его товарищами произошёл драматический эпизод, о котором он поведал в своих путевых заметках.

Прошло уже несколько дней пути, когда экспедиция достигла опасной территории, на которой хозяйничали никому не подчинявшиеся туркмены-текинцы. Переночевав в урочище Киеклы, путешественники, едва рассвело, продолжили плаванье. Время подходило к полудню, когда повар Осман позвал всех к приготовленному им завтраку, состоявшему из вареной бараньей печёнки и отварного усача. Заведующий хозяйством экспедиции Кречмер достал из своего походного запаса бутылку коньяка, и все собрались под тентом на середине каика, вооружившись ножами и вилками. Однако приступить к трапезе не успели. С левого берега неожиданно раздались выстрелы, и что-то щёлкнуло словно прутом по борту лодки и парусиновому холсту. Раздался отчаянный крик лодочников: “Карак, карак! Теке! О Аллах! Карак, карак!”. Тут уже стало не до завтрака. Взорам встревоженных путников предстала страшная картина. Над зелёными зарослями тугая виднелся густой ряд черных шапок, щетинились рогатки мультуков[4]. В воздухе стлался сизый пороховой дым. Сквозь чащу камыша в воду прыгали голые по пояс люди, в руках у которых были гуксары – двойные бараньи шкуры, сшитые мешком и надутые воздухом. С ножами в зубах к лодкам подплывало около двадцати текинцев. Их намерения не вызывали никаких сомнений. Оставшиеся на берегу вели стрельбу из мультуков, поддерживая плывущих криками “Ур! Ур!” Некоторые с гуксарами в руках бежали по берегу, пытаясь обогнать каик, чтобы броситься в воду ниже по течению. Лодочников охватила паника, и они в ужасе повалились на дно лодки. Второй каик с казаками отстал на несколько километров, но и там, услышав выстрелы, засуетились. Каразин с товарищами были вооружены только тремя берданками, да у некоторых были револьверы. Николай, взяв винтовку, встал у носовой части вместе с одним из казаков, Кречмер занял корму, а Мушкетов, Соколовский и Сорокин с револьверами в руках остались под тентом, образуя второй эшелон обороны в случае абордажа. Тем временем текинцы уже подплывали к борту. Их товарищи на берегу, уверенные в успехе, торжествовали, громко вопя. И в этот момент раздались первые выстрелы карабинов. Эффект оказался потрясающим. Пули попали как в текинцев, так и в гуксары, заставив бандитов быстро поплыть назад. Но сделать это было трудно – приходилось плыть против течения. К тому же подтянулся второй каик, над котором заклубились белые дымки казачьих винтовок. Текинцы, выбравшиеся на берег, скользя и падая, пытались преодолеть песчаную косу и попада́ли под выстрелы берданок. На берегу остались лежать убитыми около десяти человек. Остальные в панике бежали.

Но кроме человеческих потерь текинцев ждали ещё потери материальные. Как рассказали Каразину, по обычаю туркмен добыча от набегов делится между всеми участниками разбоя. Если в результате кто-то погибает его часть отдаётся семье. Если же набег неудачен, а убитые есть, то “кун” – так называется посмертная выплата – выплачивается из имущества уцелевших.

Отряд Великого Князя Николая Константиновича отправился тем же маршрутом, что и передовая группа, но несколько позднее. Начальник Амударьинского отдела, узнав о нападении текинцев на Каразина со товарищи, срочно выслал навстречу каикам Великого Князя сотню казаков и дивизион ракет с приказом следовать правым берегом Амударьи и пресекать любые враждебные поползновения. В свою очередь Эмир Бухары, для обеспечения безопасности плавания племянника “Ак Паши”, послал полторы сотни джигитов на левый берег.

Отряд Каразина 11 сентября 1879 года добрался до Петро-Александровска. Здесь их встретил прибывший в первых числах сентября пароход “Перовский”, специально купленный Великим Князем Николаем Константиновичем. Проведя на пароходе с помощью казаков и солдат местного гарнизона наблюдения за уровнем Амударьи у Нукуса и в Амударьинской дельте, группа отправилась через Кызылкумы в Казалинск. На этом участие Каразина в Самарской экспедиции закончилось, и он через Оренбург возвращается в родные петербургские пенаты, где его уже заждались красавица жена Мария Викторовна и 4-х летняя дочка Маша.

Великий Князь в конце сентября прибыл в Петро-Александровск, где попытался осуществить свою Idée fixe, повернуть воды Аму-Дарьи к Каспийскому морю. Он обследует берега реки, оросительные каналы, плотины, сухие русла, беседует с местными жителями. В начале октября Великий Князь Николай Константинович встретился в Новом Ургенче с хивинским ханом Мухамед Рахимом и попытался убедить его изменить русло древнего Оксуса. Хан решил воспользоваться этим и извлечь некоторую выгоду. Разрушение плотин он обусловил списанием долгов Хивы перед Россией и передачей под свою юрисдикцию всех земель, куда бы не дошла амударьинская вода. Великий Князь Николай Константинович, увлечённый своей смелой идеей, на всё соглашался.

Осенью 1879 года по приказанию хана были сломаны плотины Бент на истоке арыка Лаузан и Шахмурат на Дарьялыке. Однако старые русла реки и заброшенные каналы нуждались в очистке и углублении. Кроме того, зимой в Амударье был слишком низкий уровень воды. Поэтому слом плотин желаемого результата не дал. Тем не менее, весной 1880 года хан Мухамедрахим обещал сломать ещё несколько, если его условия будут выполнены.

Великий Князь обратился к туркестанскому генерал-губернатору К.П. фон Кауфману, стараясь убедить начальника края в выгодности соглашения с хивинским ханом.

Однако в лице Кауфмана Великий Князь Николай Константинович союзника не нашёл. Идея поворота Амударьи в Каспий не увлекла Константина Петровича. Он полагал, что осуществление подобного проекта не принесёт реальной пользы ни Российской империи, ни народам, населяющим Туркестанский край. С позиций сегодняшнего дня, когда все подобного рода проекты отвергаются современной наукой, следует признать справедливость мнения туркестанского генерал-губернатора. Кроме того, Кауфман справедливо полагал, что прерогатива переговоров с хивинским ханом принадлежит ему, а Великий Князь такими полномочиями не обладает. Туркестанский генерал-губернатор даже обратился к военному министру Милютину, чтобы он попросил Императора удалить своего племянника из Туркестана. Военный министр, также не испытывал симпатии к идеям Великого князя. В дневниковой записи Милютина от 1 марта 1880 года читаем: “Вчера был у меня полковник гр. Ростовцев, приставленный дядькой к Великому Князю Николаю Константиновичу. Ростовцев говорит, что он окончательно убедился во время прошлогоднего путешествия по реке Аму, в ненормальном состоянии умственных способностей Николая Константиновича; но, к сожалению, бывшее недавнее его свидание с отцом, в Твери, принесло скорее вред, чем пользу, потому что Великий Князь Константин Константинович не хочет признавать психическое расстройство в своем сыне и в своих с ним объяснениях внушил ему новые сумасбродства. Ростовцев рассказывал мне проделки Николая Константиновича с ханом хивинским, который в угоду племяннику русского падишаха пустил воду из Аму в старое русло, но, к счастью, воды этой было так мало, что никаких дурных последствий от того не произошло; эта комедия только потешила Николая Константиновича и удовлетворила его сумасбродную жажду славы”[5].

После неудачного опыта с поворотом Аму-Дарьи, Великий Князь покидает Хорезм и через Казалинск возвращается в Самару. Однако, эта неудача ничуть не умалила результатов Самарской экспедиции. Одним “из самых выдающихся явлений в отношении к исследованию Средней Азии” названа она в докладах Российского географического общества. В её ходе было собрано большое количество экономических, географических, естественно-научных, этнографических и иных сведений о регионе, по которому пролёг более чем тысячекилометровый путь исследователей.

Впервые европейским путешественникам удалось с научной целью осуществить сплав по великой среднеазиатской реке. Отчёт о судоходности Амударьи, составленный капитан-лейтенантом Н.Н. Зубовым, ныне хранящийся в Русском государственном военно-историческом архиве, поражает тщательностью и подробностью каждого участка реки.

К сожалению, жизнь капитан-лейтенанту была уготована недолгая. Несколько лет спустя он был убит во время военного похода генерала М.Д, Скобелева против туркмен-текинцев.

Весь 1880 год в журнале “Всемирная иллюстрация” публиковались “Путевые заметки о Самарской ученой экспедиции” Николая Каразина, проиллюстрированные его рисунками. Романтика дальних дорог вновь сменилась для Николай Николаевича тишиной кабинета. Впрочем, пройдёт несколько лет, и Каразин вновь отправится в свой любимый край.

(Продолжение следует). 

Примечания:

[1] Голендер Б. А. Августейший изгнанник. “Звезда Востока”, №1. 2013 г.

[2] Самарская учёная экспедиция для исследования направления Средне-азиатской железной дороги и изучения бассейна р. Аму-Дарьи (путевые очерки Н. Н. Каразина). “Всемирная иллюстрация”, № 579, 1880 г.

[3] Там же.

[4] Фитильное ружьё.

[5] Дневник Д. А. Милютина (1878 – 1880). Том 3. Государственная библиотека им. Ленина. Отдел рукописей. 1950 г.