Рождественская легенда

«ПРЕДАЛИ РАЗ ЦАРЯ, ПРЕДАДИТЕ И ДВА».

Как Святитель Никола с Царевичем Алексеем перед Рождеством на Русской земле побывали. Из новых легенд.

Близко Рождество. Время Николе на землю идти.

— Куда, Никола, пойдешь?

— Сам не знаю. Со всех сторон зовут меня.

Молят русские святые: «Иди, Никола, к нам; нет несчастней нашей страны».

Говорят другие святые, других народов: «Всё к русским, да к русским; и у нас не сладко живётся, греха много; не забывай и нас, Никола».

Приступили к Святителю праведные русские жёны, Св. Княгиня Ольга, Анна Кашинская и другие: «Посмотри, Никола, на нашу землю; дети беспризорные, неприласканные, добру ненаученные, как стаи волчат бродят.

«Слышишь ли, Никола, как уста детские не молитву творят, а хулу изрыгают?».

«Видишь ли, Никола, как персты детские не для крестного знамени слагаются, а к татьбе, да к убийству тянутся?».

Говорит Царица Небесная: «Всех Мне жалко, да русским хуже других, утешь их, Никола».

Захлопотали русские святые: кто валенки Николе несёт, кто шубу, кто рукавицы. Засмеяли их учёные святые. «Что Вы, старцы, делаете? Николину святость забываете; на что ему шуба»? Смутились неученые: «Мы, ведь, это по простоте, любя». Заступилась Матушка Царица Небесная за своих старцев: «Не гнушайся, Николушка, их дарами, непременно и шубу надень, и валенки, и рукавицы».

Мигом снарядили Николу.

— Кто со мной поедет?

Вышел царевич Алексей, в Екатеринбурге убиенный: «Возьми меня, Святитель; буду лошадью править, Тебе дорогой служить».

Говорит ему Никола: «Как ты, царский сын, в работники просишься»?

Отвечает царевич: «Отче Николае, не поётся ли при погребении: «Кто есть царь, или воин, или богат, или убог, или праведник, или грешник; но упокой, Господи, с праведными раба Твоего».

«Был на земле я царским сыном, а на небе приял звание высшее, сопричислен я к сынам Божиим».

Благословляет Святитель Алёшеньку: «Правильно говоришь, сынок, собирайся со мной».

Надел Алёша сапоги солдатские, шинельку, шапку с наушниками. Понесли Ангелы Небесные старца с юношей на землю; а там уж сани стоят, дожидаются, и в них конь запряжён белый, грива длинная, хвост до земли, красоты конь неописанной.

Сел царевич на облучок, вожжи подобрал; Никола в сани, полость застегнул; тронул белый конь, скорей самохода пошёл, комьями снег из-под копыт летит. Весело Алёше по родной земле ехать. Услыхали звери, что Никола едет, навстречу ему выбежали; медведица медвежат от сна из берлоги подняла, на дорогу вывела; стали медвежатки на задние лапы, кланяются Николе, а медведь впереди саней вместо вершника катит, пушистым мехом своим дорогу разметает; сам, как мохнатый шар, снежная пыль от него во все стороны. Сбоку от саней и сзади лоси во весь мах идут, точно конвой; белки прыгают, куницы, как молонья (т.е. молнии – А.Х.), носятся, а черныши на ветвях уселись, шеи вытянули, Николу высматривают. Радуются все звери и птицы лесные проезду Святителя, и теснятся к саням, но друг друга не обижают, а Никола знай их благословляет – всякую тварь, всё живое и не живое: и зверей, и птиц, и деревья, и камни, и реки, и озера, и грады, и веси, и обители, и скиты, и всех человеков.

Быстро бежит белый конь, а быстрей его по всей северной страна весть бежит о том, что Сам Батюшка Никола Угодник по земле едет, а с ним убиенный Наследник Алексей Николаевич, из гроба вставший.

Рассылают мужики конных гонцов во все стороны, на все перекрестки, чтоб сторожили Святителя: помилуй Бог, их деревню объедет. Дан гонцам строгий наказ, как увидят Угодника, в ноги ему пасть, неотступно молить, чтоб беспременно к ним заезжал.

Стоит у великой реки, на крутом берегу, древний погост Рождество. Прошёл слух, что Никола уже неподалеку; толпится народ на улицах, ждёт. Вот видят, по дороге из соседнего села Петровского во весь дух скачет вестник, шустрый парнишка, Митька-комсомолец, скачет, а на ходу кричит: «Святитель в Петровском, с ним Царёв сын, скоро к нам будут»; – не останавливаясь нигде влетает Митька к себе на двор, сметнулся с коня, в избу: «Мамка, давай крест скорее; которые без креста, к Николе не подпущаются».

Встречают Святителя в Рождестве с колокольным звоном. Всё село собралось у церкви; впереди стал священник, древний отец Василий. Как увидел он Николу Угодника, так и повалился ему в ноги, и весь народ с ним. Плачет старый поп, плачут все люди, молят: «Отче Николае, помоги нам! Без правды живём, везде грех: озорство, блуд, душегубство; отступился от нас Господь».

Был в тот день мороз невелик, сел Святитель на лавочке у церковной ограды, и повалил к нему народ со всяким своим горем, великим и малым. Никого не оставил Никола без помощи; одних научил, других исцелил, кому милостыню подал, кого пожалел, ободрил, а кой с кем и строго поговорил, на поклоны поставил; да строгость Николина не злая, а милостивая.

И всё-то люди на судьбу свою плакали, жаловались, других осуждали, про свои обиды рассказывали, только два человека Бога за его щедроты славили и себя их недостойными почитали: были то убогая бобылка Марьюшка-Горбунья, да милосердый богатей Макарий Иванович, что два года сидел в тюрьме за верность Святейшему Патриарху.

Кончил Никола народное утешение, уж вставать хотел, вдруг из леса на лыжах прибегает мужик Евстигней. Был он человек твёрдый, суровый, жил один в лесу, на хуторе, открыто нечестивую власть поносил и открыто за убитого Государя молился. Сотворил Евстигней перед Святителем метание (т.е. земной поклон – А.Х.), просит: «Благослови, Отче Николае, меня недостойного: прости, Христа ради, что запоздал; только сейчас оповестили, что Ты на селе. Ещё за одним словом я к Тебе пришёл, скажи «когда»?..

Благословил Никола твёрдого мужика, отвещал же ему тако: «Толцыте, и отверзется вам», – и отошёл Евстигней в сторону с крепкой думой о глубоком слове Святителя.

Попривыкли мужички к Николе, осмелели, и спрашивают: «Святитель, кто этот с Тобой? правда ли, то Царёв сын, убиенный»?

— Он и есть.

Полюбился Алёша народу, стали его мужики на царство просить. Посмотрел на них царевич с печалью, головой покачал. «Как мне уйти из светлого рая, как остаться на грешной земле? В раю мир и любовь, а на земле зависть и злоба. Сегодня зовёте – будь нашим царём, а завтра, быть может, убьёте. Предали раз вы царя, предадите и два. Нет у меня сердца на вас, да и веры вам нет».

Упали мужики Алёшеньке в ноги: «Царевич, родимый, прости; умоли ты за нас, окаянных, своего батюшку, убиенного царя Николу». Бросился Алёша их поднимать: «Что вы, голубчики? Уж давным-давно батюшка вас простил, сам у вас прощения просит. Снял он с себя царский венец, воином смиренным Николою стал у престола Господня, дни и ночи за вас молится Господу, непрестанно ко Спасу взывает, чтобы помиловал Он Русскую землю».

Не только в этом селе, но и во многих других местах просили Алёшу на царство, но он везде отказывался, не хотел душевного спасения на земное царство менять.

Распрощался Святитель с рождественскими мужиками, всех благословил, ребят гостинцами оделил, и поехали дальше.

В самый сочельник, в сумерки, приехал Никола в Москву, остановился на окраине, где попроще, да попокойнее, взял Алёшу с собой и пошёл беспризорных детей искать. Проходит мимо развалившейся лачуги, видит оборванные ребятишки бегают, что-то, озираясь, тащат, хлопочут. Вошёл Святитель на двор: из развалины что-то вроде жилья устроено; видит бедная женщина там остановилась, старичок с ней, младенчик маленький. Жалко стало детям-разбойникам младенчика, несут они всякое лохмотье, согреть хотят. Старичок одно берёт, другое отвергает. Спрашивают его дети: «Дедушка, почему одно от нас принимаешь, а другое нет?». Отвечает старичок: «Что вам Христа ради подано, то беру, а что вы грехом добыли, то мне не нужно». Удивляются ребята, как это старичок без ошибки знает, что украдено, что милостынькой выпрошено. Видит Никола, кто Младенчик, кто Женщина, кто Старец, поклонился до земли, Алёша с ним тоже. Озираются ребята на путников, в другое время, может быть, и ограбили бы, а теперь не смеют, руки не подымаются, чувствуют святыню и грешные детские души.

Говорит Матушка Пресвятая Богородица: «Видишь, Никола, какие дети несчастные, души очерствелые. Отслужи Ты им, Никола, всенощную в Успенском Соборе, отогрей детские души святой теплотой». Отвечает Святитель: «Матушка, как буду служить? Забиты ворота в Кремль, заперт Собор, стоит везде стража безбожная». Глаголет Матерь Божия: «Ангельские полки слетятся к Москве-городу, защитят детей от нечестивой земной власти, оградят души детские от злых бесов во время службы». Послушался Никола, поднял крест и пошёл по тёмным улицам пригорода к Кремлю; пошли с ним беспризорные дети с того двора и с соседних.

Побежал млад-светлый юноша, Алёша-царевич убиенный, по всем московским углам и трущобам звать детей бесприютных, заброшенных, добрых и злых, праведных и грешных; всех-всех зовёт Алёша на великую Рождественскую всенощную в Успенском Соборе, на архиерейскую службу Николину.

И свершилось на Москве великое чудо: онемели уста богохульников, окостенели руки злодеев. По всем улицам невозбранно идут дети к Кремлю, все дети, у коих сердце отверзлось к святому. Стали грозные Ангелы с огненными мечами у дверей детских душ, изгнали оттуда злых демонов, нечистоту и всякую скверну. Подошла детская рать к Спасским воротам – впереди идёт Никола в облачении, высоко поднял крест – настежь открылись ворота, как мёртвые стали часовые, и вошёл Никола Угодник, молитвенник за Землю Русскую, в Успенский Собор. А дети всё идут и идут; ведут их теперь благочестивые московские иереи и миряне, кому от Господа откровение было. Встали из гробов Московские Святители сослужить Николе, и началась всенощная. Небесная теплота греет детей, не чуют они мороза, и смягчаются детские души ангельским пением.

Кончилась служба, благословил Никола младых богомольцев, отпустил их по домам, бесприютным приют нашёл и приказал тихо лечь спать, а на утро разговенье и подарки готовы.

И когда все вернулись к себе, снята была ангельская стража, а Никола с Алёшей возвратились на Небо.

Пошёл опять галдёж и гомон по Москве, вновь воцарилась в ней сатанинская власть, но всё сие лишь до времени.

Странник.

«Возрождение» (Париж). № 584, 7 января 1927 г.