Великая княгиня в изгнании

«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идет о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и ее составителя. Благодарю их и помню.

Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается ее живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.

Великая княгиня Мария Павловна является одной из наиболее видных и наиболее привлекательных фигур русского зарубежья. Никто из соприкасавшихся с Марией Павловной, в России или в изгнании, не мог не поддаться ее обаянию…

Мария Павловна обладает и несомненным литературным талантом. Первый том ее воспоминаний переведён на главнейшие европейские языки. Во втором томе, только что вышедшем в свет на английском языке и посвящённом годам эмиграции, великая княгиня снова показывает себя прекрасной рассказчицей, и мы не сомневаемся, что и эта новая книга найдёт весьма широкий круг читателей[1].

Великая княгиня Мария Павловна, как известно, двоюродная сестра покойного Государя. Она провела детство в подмосковном селе Ильинском, у воспитавших её вел. кн. Сергея Александревича и вел. кн. Елисаветы Фёодоровны. Она находилась в Кремле в тот мрачный Февральский день 1905 года, когда Сергей Александрович погиб от бомбы террористов, и была свидетельницей тех страшных минут, когда Елизавета Фёодоровна без шляпки, с накидкой на плечах выбежала из дворца к кремлёвским воротам, где лежало окровавленное тело её супруга. Она рассказывает нам, как вечером того же рокового дня она стояла у окна, тесно прижавшись к своему юному брату Димитрию и шёпотом спрашивала его: «Как ты думаешь, будем ли мы теперь более счастливы?»[2].

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ В ИЗГНАНИИ — Великая княгиня Мария Павловна в изгнании. https://i.pinimg.com/

В долгих, порою бесплодных поисках этого счастья прошла почти вся дальнейшая жизнь великой княгини. Она была выдана замуж — по семейным сообряжениям и без всякого сердечного влечения — за шведского принца Вильгельма Зюдерманландского, познакомилась после пышной и торжественно отпразднованной свадьбы со строгим и суровым бытом шведского двора — и не могла в нём ужиться. Разойдясь с супрутом, она вернулась в Россию и с началом великой войны, надев косынку сестры милосердия, последовала за действующей армией. Здесь в непосредственном общении с простыми русскими солдатами, с врачами и лицами духовного звания она окончательно привязалась к той подлинной русской народной стихии, к которой всегда чувствовала бессознательное влечение. После революции она вторично вышла замуж — на этот раз по любви за молодого гвардейского офицера князя Путятина, и вместе с ним совершила, с обычными беженскими перипетиями, скорбный путь из Петербурга до Одессы, а затем и до румынской границы.

Второй том воспоминаний Марии Павловны начинается с её румынских впечатлений. Она рассказывает много интересного о румынской королевской чете, которая приняла, действительно, горячее и деятельное участие в судьбе своих русских родственников. Она нашла короля Фердинанда постаревшим и поседевшим. «Его наружность была мало привлекательной, он сознавал это и, вероятно, от этого страдал. Его манеры были робкими и нервными, и ему не хватало красноречия. Зная свои собственные недостатки, он никогда не выдвигал себя на первый план и оставлял это всецело королеве Марии, которая благодаря своей красоте, обаянию и остроумию могла достигнуть всего, чего хотела. Король оставался в тени, позади неё, но внушая королеве все её действия. Под его руководством она принесла своей стране чрезвычайную пользу, в особенности на мирной конференции в Париже, где она, по её собственному выражению, нашла для Румынии место на карте Европы. Но в конце концов блеск рампы как бы ослепил её. Её самодовольство лишало её дальновидности. Она так привыкла блистать, что не могла довольствоваться ничем иным, кроме первенствующей роли».

Что же касается наследного принца Кароля, то он, по отзыву Марии Павловны, «жил собственным умом, идущим по затаённому пути. Он держал себя в стороне от остальных членов семьи; в отношениях к ним было что-то вызывающее. Со мной он вёл себя совершенно таким же образом. Но я была уверена, что за этой внешней оболочкой скрывается что-то другое».

В правдивости этого предположения великая княгиня могла убедиться гораздо позже, при встрече в Париже, в 1925 году, где принц Кароль в продолжительной и откровенной беседе обнаружил широкий ум, широкое образование и много здравого смысла.

В дальнейших своих странствованиях великая княгиня попала во Францию и в Англию и присутствовала в Лондоне при приезде туда вдовствующей императрицы Марии Фёодоровны. «Этот приезд был окутан тайной; были прнняты все меры для избежания гласности. Императрица высадилась в одном из портов, где была встречена своей сестрой королевой Александрой. Нас известили в самый последний момент о времени ее прибытия в столицу. С больяшм трудом, после неоднократной проверки личности полицией, мы проникли на вокзал в самый момент, когда поезд подходил к платформе. Невольно воскресали в памяти столь отличные от нынешнего приёмы прежних дней. Отсутствовал всякий блеск, отсутствовало и радостное чувство хотя бы официального привета. Впереди стояли король Георг с супругой, семьёй и свитой. Мы оставались в тени. Не было никакой толпы: станция казалась пустынной. В окне салон-вагона появилась фигура императрицы… Она лишь мало изменилась за последние два с половиной года. Она была одета, как всегда, в черный тайер (костюм «тайёр», состоящий из жакета, юбки и блузы – А.Х.) и маленькую шляпу со страусовым пером. Вокруг шеи у неё было небольшое закрытое боа из перьев. Она не проявила никакой нервности, держала себя спокойно, сдержанно и даже улыбалась, как бы не замечая пустоты на станции и чувства неловкости у встречавших ее особ». Мария Фёодоровна поселилась у своей сестры королевы Александры, с которой она в течение всей своей жизни ежедневно обменивалась письмами и телеграммами.

Но совместная жизнь двух подруг-сестер не принесла им счастья. «Они вскоре увидели, что они просто две старые женщины, живущие воспоминаниями о прошлом и не имеющие ныне ничего между собою общего, кроме своего преклонного возраста. В течение пятидесяти лет они жили различной жизнью, различными, порою противоположными интересами. Они не замечали этого во время прежних коротких встреч, преисполненных торжеств и развлечений. Императрицу утомляла глухота королевы, королеву раздражало вмешательство свиты императрицы в её благоустроенное домашнее хозяйство».

Дело кончилось отъездом императрицы в Данию, где Мария Павловна впоследствии неоднократно навещала ее. «Вокруг нее сохранилась полностью атмосфера былых времен. Не было ничего внушительного в скромном, даже бедном её внешнем обиходе. Но столько достоинства было в этой простоте, что невольно, несмотря на изношенное черное платье, чувствовалась русская императрица. Ее покорность судьбе производила глубочайшее впечатление. Её манеры оставались всё теми же. Она проявляла ту же приветливость ко всем своим близким и ту же старомодную, но чарующую наивность по отношению ко всем делам современности».

Мария Павловна присутствовала на погребении императрицы и на последующем парадном обеде в датском королевском дворце: «С грустью покинула я это собрание. Я чувствовала, что у меня нет определённого места в мире, кроме того, что я сама для себя создала. Я стала чужой для моей собственной среды, и всё же не могла принадлежать ни к какому другому классу общества, кроме того, в котором я была рождена».

Из объятой кровавым безумием России приходит весть о расстреле большевиками нежно любимого отца великой княгини, Павла Александровича, её сводного брата, талантливого молодого поэта князя Владимира Палей, и вел. кн. Елизаветы Фёодоровны, некогда заменявшей ей мать. В брачном союзе, заключённом в ненормальной обстановке революционных дней, обнаруживаются серьезные трещины. Фамильные бриллианты, благополучно доставленные из Швеции, уплывают куда-то, как это обычно водится с беженскими драгоценностями. По примеру других эмигрантских женщин великой княгине приходится ютиться в гостиницах, в скромных меблированных квартирах и подыскивать средства к существованию продажею духов, «кутюром», вязанием и вышивками. Как известно, великой княгиней было создано в свое время в Париже предприятие по производству вышивок, которое, однако, несмотря на кратковременный блестящий расцвет, пришлось ликвидировать, вследствие переменчивости моды и обычного недостатка в оборотном капитале. Читатель найдёт на страницах воспоминаний Марии Павловны много интересных, забавных штрихов о деятельности этой мастерской и, в частности, преисполненную подлинного юмора характеристику вдохновительницы всего дела, известной парижской портнихи Шанель.

Теперь кузина Государя проживает в Нью-Йорке, лишь изредка наезжая во Францию. Она работает в качестве моделистки в большом американском торговом доме.

К. Грюнвальд.

Примечания:

[1] Maria, Grand Duchess of Russia. «A Princess in Exile». New York. The Viking Press. Парижский склад издания в книжном магазине Drentano’s av. de l’Opera.

[2] Grand Duchess Marie de Russie. «L’education d’une princesse». Ed. Stock, Paris 1931.·