Попытки спасения Романовых. Часть 1

По донесениям германских дипломатов

«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идет о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и ее составителя. Благодарю их и помню.

Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается ее живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.

Предыдущие публикации из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ: http://archive-khvalin.ru/o-parizhskoj-tetradi/; http://archive-khvalin.ru/nash-gosudar/; http://archive-khvalin.ru/nasledstvo-imperatora-nikolaya-ii/; http://archive-khvalin.ru/tragediya-carskoj-semi/; http://archive-khvalin.ru/tragediya-carskoj-semi-chast-2/; http://archive-khvalin.ru/moris-paleolog-ob-ubijstve-carskoj-semi/.  

+

В майской книжке журнала «Берлинер Монатсхевте» советник Бранденбурго-Прусского архива Курт Ягов полемизирует с М. ІІалеологом по поводу его книги «Вильгельм II и Николай II» по вопросу о том, на ком именно лежит вина и ответственность за убийство российской императорской семьи. Категорически отрицая какую-либо виновность со сторон императора Вильгельма, он приводит новые и интересные данные о тех попытках, которые делались немцами для освобождения, как самой императорской семьи, так и великих княгинь, по рождению — немок.

Все приводимые им положения г. Ягов подтверждает ссылками на то или иное донесение германских дипломатов. Все эти справки взяты автором статьи из политического архива министерства иностранных дел.

Отбрасывая часть статьи г. Ягова, содержащую полемику с М. Палеологом, – я остановлюсь именно на той ее части, которая представляет для нас особый интерес.

Говоря о том, как «выполняла Гормания обязанности человеколюбия» по отношению к членам Российской династии, г. Ягов, однако, сразу же оговаривается, что все попытки германских дипломатических агентов улучшить положение, а потом и просто спасти императорскую семью — ни в коем случае не могли касаться личности Государя Императора, так как «каждая попытка в этом направлении была бы принята, как контр-революционная, и только увеличила бы опасность для самого Государя». И потому попытки немцев касались только тех членов династии, которые могли трактоваться как «немецкие принцессы», то есть Государыня и вел(икие) княгини Мария Павловна (старшая), Елизавета Феодоровна и Елизавета Маврикиевна. В отношении определения понятия о «немецких принцессах», германские дипломаты шли очень далеко, так как к ним причислялись (в процессе хлопот об их судьбе) — великие княжны — дочери Государя и «маленький тринадцатилетний наследник, как принадлежащий к матери».

Начало попыток относится ко времени заключения Брестского договора, когда возобновились дипломатические сношения между Германией и СССР. Однако со дня заключения договора, то есть с 3-го марта 1918 года, до первой попытки немецкого дипломатического представителя в Москве гр. Мирбаха, которая относится к 10-му мая, все же прошло более двух месяцев. В этом промежутке статья отмечает только один документ германского архива, имеющий отношение к трактуемому вопросу, — а именно: ответ Вильгельма II 17-го марта королю Дании Христиану X, который обратился к императору Германии с предложением вмешаться в решение вопроса о судьбе императорской семьи в связи с теми тревожными сведениями, которые король Христиан имел от своего представителя в Москве.

Император Вильгельм, разделяя опасения короля, и, «несмотря на все то тяжелое и болезненное, что испытал его народ и он сам от этой, когда-то столь дружественной стороны», говорит о своей готовности помочь российской императорской семье хотя бы во имя «человеческого участия». Однако он опасался, что его выступление не только ничему не поможет, но, напротив, может ухудшить положение, как может ухудшить его даже и вмешательство «Антанты». И потому император предлагал королю Христиану, как единственный выход из положения: «чтобы северные державы вместе сделали представление перед русским правительством».

«Вам, — добавляет император, — как представителям нейтральных держав скорей поверят, что дело идет только о человеческих чувствах».

Насколько известно теперь, такое выступление никогда не состоялось.

Десятого мая 1918 года гр. Мирбах донес своему правительству, что в виду слухов о том, что советское правительство предполагает сосредоточить всех, находящихся «в Великороссии» членов династии в Екатеринбурге, где уже находилась императорская семья, он обратился к Карахану и Радеку с выражением надежды на то, что по отношению к немецким принцессам (согласно вышеизложенной трактовке этого понятия), не будет предпринято ничего, что привело бы к ненужным оскорблениям или даже — к угрозе жизни. По словам гр. Мирбаха, советские «дипломаты», которые заменяли больного Чичерина, «проявили полное понимание» и охотно пошли навстречу. Само собою разумеется, что это им ничего не стоило — ниже будет видно, как эти господа позволяли себе морочить своих собеседников уже тогда, когда и самого предмета обсуждения не существовало…

Еще реальнее «шел навстречу» немецким попыткам советский представитель в Берлине Иоффе, который «дал датскому представителю гарантии, что никому из императорской семьи не будет причинено вреда!».

Между прочим интересно отметить, что автор статьи, говоря о первой попытке гр. Мирбаха, приводит ссылку на заверения русских монархистов, будто германский представитель в Москве, ссылаясь на то, что он «хозяин положения в стране», обещал им полное содействие… По словам автора статьи такое утверждение «идет слишком далеко».

В начале июня в Крым был послан по повелению Вильгельма императорский германский военный представитель Штольценбург, на которого была возложена задача «осведомиться о местонахождении и о возможных пожеланиях членов императорской фамилии». Штольценбург мог добиться свидания только с вел. кн. Александром Михайловичем и его сыновьями, которые заявили, что никаких пожеланий они не имеют. Интересно отметить, что германский военный представитель упоминает о том, что «великая княгиня Милица при случайной встрече была исключительно немилостива». Но еще интереснее тот факт, что военному представителю германского императора «не удалось точно установить, находятся ли в Крыму Вел. Кн. Николай Николаевич и Императрица-мать!».

В июне, как известно, в Москве распространились слухи об убийстве императорской семьи во время столкновения, происшедшего между чехословаками и красной армией. Германские представители оценили это известие совершенно правильно, как «пробный шар» для проверки того, как отнесется общественность (по-видимому, подразумевается Европа), к факту убийства. Это встревожило гр. Мирбаха, который в своем донесении упоминает, что он 21-го июня «сказал Чичерину в лоб» о том, что если сведение о гибели императорской семьи неверно, то он не понимает почему советское правительство «в своих собственных интересах», его не опровергнет. Чичерин, который, конечно, знал цену распространяемым слухам, по словам гр. Мирбаха «вяло» отвечал ему, что «ложных слухов распространяется так много, что не стоит их опровергать».

Немецкие дипломаты в эти тревожные дни предпринимали те или иные шаги не только в Москве. 22-го июня статс-секретарь Кюльман имел возможность донести своему императору содержание своего разговора с Иоффе. Донесение это чрезвычайно интересно — из него явствует, что советские представители уже ясно и определенно начинают лгать немцам в лицо и продолжают это делать совершенно цинично почти до конца 1918 года. Можно понять, что германские представители, далекие от такой своеобразной «дипломатии», в той или иной степени верили ей и тогда, когда уже было почти ясно, что кроме лжи в этих заверениях ровно ничего нет.

Но перейду к содержанию доклада статс-секретаря Кюльмана:

В ответ на обращение германского министра, обеспокоенного судьбой императорской семьи, вследствие «развития событий на Урале» — Иоффе отвечал, что хотя он и не имеет сколько-нибудь определенных известий, однако, и он может предполагать худшее! Связь между Екатеринодаром (? – так в тексте, надо Екатеринбургом – А.Х.) и Москвой была, по его словам, прервана (это как раз в тот период, когда убийца Юровский деятельно обменивался телеграммами с Москвой). Дальнейшие заверения Иоффе заслуживают того, чтобы на них несколько задержаться. По его словам: «на Кавказе (!!) уже некоторое время продолжается борьба между частью местных жителей и… чехословаками»; последние, якобы «объявили открыто, что они борятся за царя и во имя его». Последнее обстоятельство, по словам Иоффе, привело к проявлению «большого огорчения в низших слоях населения против императорской семьи». И потому он полагает, что «в случае победы чехословаков, катастрофа весьма вероятна!».

На указание статс-секретаря Кюльмана, что такой исход вызовет отвращение со стороны всего цивилизованного мира, Иоффе, которому до этого мира не было решительно никакого дела, не преминул ответить, что чрезвычайно важно принять меры к безопасности императорской семьи… По его словам (это обстоятельство чрезвычайно интересно отметить), — в Москве было принято решение перевезти всех в столицу, но этому «помешало» повреждение железнодорожной линии чехословаками. Теперь, добавил советский «дипломат», «советская республика не имеет возможности что-либо предпринять в этом вопросе».

Л. Г. Семеновский

(Окончание следует)[1]

[1] «Возрождение». № 3664, 15 июня 1935.