Глава XXII.
КРУШЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ
Книга Мириэль Бьюкенен – дочери английского посла[i], «свидетельницы всех событий, подготовивших русскую революцию, а также и самой революции».
«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идёт о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и её составителя. Благодарю их и помню.
Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается её живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.
Публикации первого тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parigskaya-tetrad/.
Публикации второго тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ-2: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parizhskaya-tetrad-2/.
ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ-3: http://archive-khvalin.ru/o-tainstvennom/; http://archive-khvalin.ru/vojna-armiya-i-strana/; http://archive-khvalin.ru/pamyati-imperatora-nikolaya-ii/; http://archive-khvalin.ru/llojd-dzhordzh/.
КРУШЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ.
Т. 1. http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parizhskaya-tetrad-3/krushenie-imperii/tom-i/
Т. 2.
Глава XII. http://archive-khvalin.ru/glava-xii/
Глава XIII. http://archive-khvalin.ru/glava-xiii/
Глава XIV. http://archive-khvalin.ru/glava-xiv/
Глава XV. http://archive-khvalin.ru/glava-xv/
Глава XVI. http://archive-khvalin.ru/glava-%cf%87v%ce%b9/
Глава XVII. http://archive-khvalin.ru/glava-xvii/
Глава XVIII. http://archive-khvalin.ru/glava-xviii/
Глава XIX. http://archive-khvalin.ru/glava-xix/
Глава XX. http://archive-khvalin.ru/glava-xx/
Глава XXI. http://archive-khvalin.ru/glava-xxi/
+
ГЛАВА XXII.
ПАРОДИЯ НА ПРАВИТЕЛЬСТВО.
Невозможное стало возможным, и Ленин овладел не только Петроградом, но и всей Россией, и управление величайшей в мире страной находилось в руках людей, которые не имели об этом ни малейшего представления. Среди смуты, всеобщего развала и анархии невольно возникал вопрос, что, как это ни нашлось ни одного человека, который мог бы противостоять большевицкому насилию, и весь русский народ позволил ничтожному меньшинству захватить власть над страною, не сделав никакой попытки для борьбы за свободу и своё благополучие. Секрет успеха большевиков заключался в их единении, дисциплине и быстрых и решительных действиях для достижения намеченной цели – качества, совершенно отсутствовавшие в других русских революционных партиях.
Если бы Корнилов находился во главе армии, он бы без сомнения овладел Петроградом. Зная, что Временное Правительство свергнуто, армия последовала бы за ним без всяких колебаний, и весьма возможно, что история России и будущее всего мира сложились бы совершенно иначе, чем теперь.
Вначале были ещё надежды, что будет составлено коалиционное социалистическое правительство, при участии левых эсеров, но вскоре большевики овладели положением всецело. Они постоянно усиливали свои позиции, уничтожив свободу печати и вооружая своих сторонников рабочих. Пробуя свои силы, они отдали приказ об аресте товарища министра иностранных дел Нератова, и в то же самое время Троцкий вёл на митингах открытую агитацию в пользу производства обыска в английском посольстве.
Несмотря на уничтожение свободы печати, газеты продолжали выходить, но каждый день под другими названиями. Одна и та же газета выходила то под названием «Дни», то под названием «Вечер», «Утро», «Ночью» и, наконец, «Темною Ночью». И во всех этих газетах можно было читать статьи, ярко враждебного Ленину направления. Они призывали русский народ сбросить с себя власть этих крайних фанатиков и повторяли на все лады, что страна идёт к гибели и разложению и напоминали о священных обязательствах, принятых Россией пред союзниками. Иногда в газетных статьях высмеивались Ленин и другие вожди большевиков.
20 ноября Крыленко, который сделался комиссаром по военным делам, отдал приказ генералу Духонину заключить немедленное перемирие с немцами на фронте. Когда ген. Духонин отказался это сделать, Крыленко начал сам переговоры о перемирии. Союзные представители, находившиеся на фронте, протестовали против этого, но Троцкий послал воззвание солдатам, призывая их к немедленному заключению мира, так как союзники побуждают Японию напасть на Россию со стороны Дальнего Востока и начать таким образом новую войну…
Большевицкое правительство не было признано союзниками, но между ними и Смольным тем не менее поддерживались неофициальные отношения, при посредстве консулов. 27 ноября моим отцом была послана в Англию следующая телеграмма:
«Я разделяю многое из того, что выразил генерал Нокс относительно безнадежности создавшегося положения, и считаю необходимым пересмотреть наше отношение к России. По-моему, единственным выходом для нас является освобождение России от принятого царским правительством обязательства не заключать мира без общего согласия всех союзников. Необходимо дать понять русскому народу, что, сознавая, как он утомлён войною и дезорганизацией, которая является следствием революции, мы предоставляем ему полную свободу решить, желает ли он заключить мир на предлагаемых Германией условиях, или же продолжать борьбу вместе с союзниками, которые, однако, не сложат оружия до тех пор, пока не получат гарантий прочного мира. Очевидно, что Германия стремится создать пропасть между нами и Россией, подготовляя себе почву для германского протектората, который она надеется получить над Польшей. То, что мы заставляем Россию вести войну против её воли, только восстанавливает её против нас. Я не сторонник сближения с большевицким правительством. Наоборот, я надеюсь, что политика, предлагаемая мною, им только повредит, и они не смогут более упрекать союзников в том, что они ведут русских солдат на смерть ради достижения своих империалистических целей»…
При установившемся в России новом порядке вещей, английские подданные становились все на положение пленных. Троцкий заявил, что ни один из них, будь то даже женщина или же ребенок, не сможет покинуть России до тех пор, пока не будут освобождены два русских пораженца Петров и Чичерин, которые были задержаны в Англии. Он также угрожал немедленным арестом тех британских подданных, которые будут заниматься тем, что здесь называлось контрреволюционной пропагандой, и сделал официальное заявление, что, хотя до сих пор каких-либо враждебных выступлений по адресу английского посольства не было, Троцкий всё же ни за что не ручается, если немедленно не будут выпущены на свободу Петров и Чичерин.
Почти ежедневно в большевицкой печати появлялись угрожающие статьи по адресу моего отца, а 8 декабря генерал Ниссель предупредил моего отца, что Троцкий намеревается его арестовать, и просил соблюдать особую осторожность на улице, так как, хотя Смольный, быть может, и побоится напасть на посольство открыто, но на улице можно приписать всё что угодно несчастному случаю. Мой отец ответил, что не может сидеть безвыходно дома, и решил не отказываться от своей ежедневной прогулки. Два дня спустя он попал на улицу в перестрелку вблизи посольства, и был спасён от большой опасности княгиней Трубецкой, которая проходила случайно мимо и уговорила его зайти в боковую улицу. После этого случая моя мать решила, что или она, или же я будем сопровождать отца в его прогулках. Ей сказали, что присутствие женщины уменьшает возможность нападения.
1 декабря на фронт выехали уполномоченные правительства, чтобы приступить к мирным переговорам, и тут впервые большевики показали себя. Они зверски убили генерала Духонина, который отклонил защиту батальона смерти. Он был буквально изрублен матросами на куски. Очевидно, новые правители России не верили в полумеры и в вечную фразу Керенского: «Мы не должны проливать братской крови». Власть советов была основана на терроре, страданиях, мучениях до того безжалостных и бесчеловечных, что она должна была захватить в железные тиски всю страну.
В течение первых недель большевизма не верилось, что этот нелепый режим может вылиться в какие-то постоянные формы. На знакомых улицах царила тишина и безлюдье. Вдоль домов крались одинокие вооружённые фигуры красногвардейцев Троцкого, которые грубо требовали пропуск. Иногда солдаты требовали, без всякой видимой причины, повернуть назад. Они просто коротко бросали: «Дальше нельзя». Разбитые окна, вывороченные столбы, подводы, лежавшие на боку без колес, сор, выброшенный прямо из окон на улицу. Повсюду видны были фигуры слоняющихся без дела солдат в грязных, рваных формах, или же вооружённые рабочие, осыпающие прохожих непристойной руганью. А когда наступала ночь, то на улицах не было никакого освещения. Лишь иногда вдали виднелось прыгающее пламя костра, зажжённого каким-нибудь красногвардейцем. Почти все трамваи были поломаны, и никто не заботился о их починке. Те, которые ещё ходили изредка, были густо облеплены пассажирами. Нужно было обладать большой физической силой и ловкостью, чтобы суметь удержаться на подножке; тот же, кто был в числе счастливцев, попавших в вагон, уже не мог из него выйти на остановке, так были переполнены вагоны. В нашей повседневной жизни появилось много самых ощутительных неудобств. Угля было так мало, что по некоторым дням электрический ток отсутствовал. В другие дни он был лишь от шести вечера до одиннадцати. Продовольствия становилось всё меньше и меньше. Хлеб был перемешан с соломою и отрубями. Масла нельзя было достать ни за какие деньги. В неделю выдавалось на человека по одному яйцу, которое обыкновенно было тухлым. С каждым днём число закрывшихся магазинов из-за недостатка товаров всё увеличивалось. Почти каждую ночь на улицах шла стрельба. Это была обычно облава на бандитов, которые грабили квартиры и магазины. Иногда по ночам в частные дома являлись с обысками. Красногвардейцы останавливали частные машины и реквизировали их.
Со мною тоже произошёл подобный случай, когда мне раз удалось уговорить мою мать отпустить меня с знакомыми в балет. На обратном пути наш автомобиль был вдруг остановлен выстрелом из группы красногвардейцев. Нас окружило шесть или семь человек, вооружённых ружьями. Двое из них вскочили на подножку с наведёнными на шофера винтовками. Предводитель этой шайки открыл дверцу машины и грубо крикнул , чтобы мы вылезали, так как машина нужна правительству. Секретарь посольства Брукс, который меня сопровождал, велел ему выйти и запереть дверцу, но красногвардеец рванул её и пригрозил револьвером. Это не было пустой угрозой, но Брукс нашёлся и указал на флаг на передке автомобиля и заметил большевику, что это — английская машина, и что если её реквизируют, то у отряда будут крупные неприятности. Я очень боялась вернуться домой без машины, так как это поставило бы моего отца в совершенно невозможное положение — достать в Петрограде другую машину в то время было нельзя ни за какие деньги. Я осторожно вмешалась в разговор, заметив, что из театра ещё возвращается немало людей в автомобилях и, если красногвардейцам так уже нужна машина, то они её найдут без особого труда. Испугался ли большевик осложнений, предсказанных Бруксом, или же решил действительно последовать моему совету, однако, он угрожающе пожал плечами, вышел из автомобиля, отозвал своих людей и пропустил нас.
Мой совет, по-видимому, большевикам понравился, так как позже мы слыхали, что по дороге из Мариинского театра были задержаны многие автомобили, причём пассажиров без всякой церемонии выставили в снег. Это происшествие было причиною того, что меня уже более не отпускали на автомобиле. Если же я выезжала, то только на извозчике в сопровождении британского офицера.
В нашей жизни прибавилась еще одна опасность. 7 декабря шайка солдат и матросов вломилась в винные погреба Зимнего дворца и разгромила их. Преображенский полк, стоявший в этот день в карауле, попробовал было оказать громилам некоторое сопротивление, но затем сам присоединился к ним. Всю ночь продолжалась дикая оргия, в которой приняло участие ещё несколько полков, которые были посланы, чтобы ликвидировать беспорядки. В нашем посольстве мы слышали всё время стрельбу, крики и рёв пьяных и раненых, смешение рыданий и смеха, заунывные голоса, которые распевали русские песни. Известие о том, что погреба Зимнего дворца подвергались разграблению, быстро распространилось по городу, и толпы народа устремились ко дворцу в надежде что-либо раздобыть. Ко дворцу подъезжали грузовики с солдатами и уезжали, тяжело нагруженные редкими винами. Рабочие наполняли свои карманы бутылками. Бабы приходили с чемоданами, корзинами и мешками. Тут же на улицах они старались продать прохожим шампанское или же дорогие ликёры. В полдень прибыл отряд моряков и два броневика, но количество пьяных солдат было столь велико, что оргия беспрепятственно продолжалась, и порядок восстановился только тогда, когда прибыли пожарные и затопили погреба. При этом много солдат, которые были слишком пьяны, чтобы выйти, потонули.
— Весь Петроград пьян! — патетически воскликнул Луначарский, и он не ошибался. Во всём городе пахло вином. Повсюду лежали пьяные солдаты. На мостовой валялись разбитые бутылки. Снег был во многих местах окрашен пролитым вином. Кое-где любители выпить пили вино из образовавшихся на снегу луж.
Днём я выехала с приятельницей на извозчике за покупками. Вести хозяйство в Петрограде в то время было очень тяжело. Лицо моей подруги было крайне озабочено, когда она просматривала длинный список съестных продуктов, которые нужны были ей для её детей. В дверях одного магазина нам загородил дорогу бородатый мужик в полушубке.
— Магазин закрыт, — бросил он коротко.
— Как закрыт? — удивлённо спросила моя приятельница. Под дверьми была видна полоска света.
Мужик пожал плечами …
— Потому что закрыт,·— ответил он, стоя неподвижно пред нами. Было бесполезно с ним спорить, и мы пошли в соседнюю лавку, где мы кое-что действительно нашли из того, что нам было нужно, но за товар запросили такие цены, что моя приятельница решила искать провизию в другом месте. Но, когда мы попробовали проехать дальше, то были остановлены отрядом вооружённых матросов, несмотря на то, что я им показала пропуск Красного Креста. Не пропуская нас, они грубо приказали нашему извозчику, чтобы он повернул обратно, пока не поздно.
— Господи помилуй, — бормотал наш возница, потягивая синие вожжи и понукая свою худую белую лошадёнку. — Они называют это свободой. Господи помилуй… Раньше лучше было.
Немного дальше на улице пред большим горевшим костром стоял пьяный солдат с разбитой бутылкой в одной руке и с револьвером в другой. За ним наблюдал, снисходительно улыбаясь, красноармеец, оперевшись на ружьё. Солдат горланил песни и смеялся, покачиваясь, с опасностью для жизни, над горящим костром, иногда направляя дуло револьвера на прохожих, которые старались уйти поскорее от опасного места. Время от времени он стрелял в воздух. Немного далее другой солдат лежал ничком на снегу. Он держал в руках пустую бутылку. Перед ним в некотором отдалении, боязливо поглядывая на него, стояли два мальчика, а третий более отважный попробовал тем временем отнять у него бутылку в надежде найти в ней на дне несколько капель.
Казалось, что это был предел падения когда-то прекрасной столицы. Громадный, темно-красный дворец, обезображенный пулями. Пустые казённые здания на Миллионной и на Дворцовой площади, на которой на высокой гранитной колонне стоял золотой ангел — молчаливый часовой былого величия. Позади покрытых снегом деревьев Адмиралтейского сада поднималась громадная серая тень Исаакиевского собора. На противоположной стороне реки низкие стены крепости казались угрожающими. Там, за стенами собора были мраморные гробницы погребенных императоров, а высокий шпиль колокольни был похож на грозный перст, указующий на небо.
Что ожидает всё это? Было величие, традиции, вера в чудесное, послушание — неужели всё это ушло и никогда более не вернётся?
Основною чертою режима большевиков была политика разрушения. Прежде, чем начать что-либо строить, они начали разрушать без разбора и делали это с тупым упорством и бессердечием маньяков. Было невыразимо страшно оставаться в стране, которая катилась в бездну. Казалось, что присутствуешь при страданиях любимого существа, которое погибает на глазах от неизлечимой болезни и которому нельзя ничем помочь. Смерть чувствовалась повсюду. На лицах прохожих не видно было ни улыбок, ни оживления, и я помню то странное впечатление, которое я как-то пережила, невольно рассмеявшись старой шутке. Звук моего голоса показался мне нереальным в глубокой тишине. А меня провожал взгляд, полный упрека, какой-то женщины с измождённым, серым лицом, и мне стало стыдно, как будто я сделала какую-то страшную неловкость или же совершила святотатство в храме, в котором стоял покойник…
Примечание:
[i] Бьюкенен Мириэль (англ. Meriel Buchanan; 1886-1959) — британская мемуаристка, дочь последнего посла Великобритании в Российской Империи; автор многочисленных статей и книг, в том числе о Царской Семье и России.
Единственный ребёнок в семье карьерного дипломата сэра Джорджа Бьюкенена. Детство и юность прошли заграницей, где служил отец: в Германии, Болгарии, Италии, Нидерландах и Люксембурге. В 1910 году семья переехала в Россию, куда отец был назначен послом. В России опубликовала два романа о жизни в Восточной Европе: «Белая ведьма» (англ. White Witch, 1913) и «Таня: Русская история» (англ.Tania. A Russian story, 1914). С началом Первой мировой войны семья осталась в России, где мать Мириэль Бьюкенен организовала больницу, а сама она служила там медсестрой. В январе 1918 года семья навсегда покинула Россию.
Начиная с 1918 года, написала ряд книг, посвящённых Российской Империи, Царской Семье Государя Николая II, русскому дворянству и международным отношениям: «Петроград: город беды, 1914-1918» (англ. Petrograd, the city of trouble, 1914-1918. — London: W. Collins, 1918); «Воспоминания о царской России» (англ. Recollections of imperial Russia. — London: Hutchinson & Co, 1923. — 227 p.); «Дипломатия и иностранные дворы» (англ. Diplomacy and foreign courts. — London: Hutchinson, 1928. — 228 p.); «Крушение империи» (англ. The dissolution of an empire. — London: John Murray, 1932. — 312 p.); «Анна Австрийская: Королева-инфанта» (англ. Anne of Austria: The Infanta Queen. — London: Hutchinson & Co, 1937. — 288 p.) и др. В 1958 году опубликовала книгу о дипломатической службе её отца – «Дочь посла» (англ. Ambassador’s daughter. — London: Cassell, 1958. — 239 p.).
В 1925 году вышла замуж за майора Валлийской гвардии Гарольда Уилфреда Кноулинга (ум. 1954). У них был единственный сын Майкл Джордж Александр (род. 1929).