Записки С.П. Руднева-14

ПРИ ВЕЧЕРНИХ ОГНЯХ

К 100-летию Приамурского Земского собора и восстановления монархии в России. Записки делегата Сергея Петровича Руднева.

ВСТУПЛЕНИЕ

Воспоминания Сергея Петровича Руднева, участника Поместного собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. и Приамурского Земского собора 1922 г. во Владивостоке, были написаны практически по горячим следам и изданы в Харбине в типографии «Заря» в 1928 году. Автор посвятил их как назидание «моим дорогим эмигрантам – любимым, богоданным внукам Сергею и Игнатию Хорошевским и племяннику Петру Рудневу».

Сергей Петрович Руднев (28.01.1872 — 8.01.1935) родился в гор. Курмыше Симбирской губернии в дворянской семье. Окончил Симбирскую гимназию и юридический факультет Харьковского университета в 1895 году и в течение года был помощником юрисконсульта Юго-восточных железных дорог. В 1896 г. он – сотрудник Елецкого окружного суда. Последовательно занимал должности: судебного следователя в Верхотурье, на Катавских и Симских заводах Уфимского уезда, товарища прокурора в Костромском, Смоленском и Нижегородском судах. С 1906 г. судебный следователь Московского окружного суда, но по семейным обстоятельствам уезжает в Крым, где до 1916 был членом Симферопольского окружного суда, а после смерти жены перевёлся в Симбирский окружной суд на туже должность. Член Поместного Собора Российской Православной Церкви по избранию от мирян Симбирской епархии. После революции жил на Дальнем Востоке. Учредитель и товарищ председателя правления Харбинской больницы в память доктора В.А. Казем-Бека. Скончался в Харбине.

Книга воспоминаний С.П. Руднева «При вечерних огнях», своим названием отсылающая к сборникам великого русского поэта Афанасия Фета из цикла «Вечерние огни», по мнению авторитетного парижского эмигрантского издания «Возрождение», «прошла незамеченной в общей печати.

А между тем — его воспоминания отнюдь не похожи на тот недавний поток мемуаров, почти все авторы которых, как бы, забегая вперед перед историей, или приписывали себе особые государственные роли или жаловались на то, как их государственных талантов не понимали современники».

И далее автор рецензии делает общий вывод: «Незамеченная книга С.П. Руднева как бы восстанавливает прекрасную традицию нашего 18-го века, когда, также не думая о суде истории или о посторонних свидетелях, наши пудренные пращуры, при вечерних огнях, рассказывали внукам об испытаниях своей жизни. И, читая книгу Руднева, вспоминаешь, например, не раз старинные и бесхитростные записки Мертва́го или Рунича о Пугачевщине. Будущий историк найдёт, вероятно, у Руднева не меньше, чем во многих прославленных мемуарах» (Возрождение, № 1668, 1929).

В моём случае так и произошло: получив книгу С.П. Руднева от одного из русских беженцев первой волны, использовал её материалы при написании своей книги «Восстановление монархии в России. Приамурский Земский собор 1922 года. Материалы и документы» (М., 1993. – 168 с.). Ссылки на книгу С.П. Руднева «При вечерних огнях» встречаются и в других исследованиях историков. Однако, насколько можно судить, в России она не переиздавалась и в настоящее время представляет собой библиографическую редкость и незнакома широкому кругу читателей. Публикуем главу из неё «На Дальнем Востоке – в Приморье», повествующую о ситуации здесь в 1920-1922 годах, о подготовке и проведении Приамурского Земского собора во Владивостоке, восстановившем Династию Романовых на Российском престоле.

Предисловие и публикация Андрея Хвалина.

+

ИНТИМНОЕ. Вместо предисловия. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-vstuplenie/

Часть I. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-1/

Часть II. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-2/

Часть III. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-3/

Часть IV. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-4/

Часть V. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-5/

Часть VI. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-6/

Часть VII. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-7/

Часть VIII. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-8/

Часть IX. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-9/

Часть X. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-10/

Часть XI. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-11/

Часть XII. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-12/

Часть XIII. http://archive-khvalin.ru/zapiski-s-p-rudneva-13/

+

Часть XIV.

С отъездом из Владивостока Семёнова Правительство могло, наконец, посвятить себя целиком делам правления. Борьба с Семёновым причинила Правительству много зла, но за то и укрепила престиж его, в особенности Председателя Правительства, так как здесь воочию почувствовали, что это действительно власть, которая такою хочет быть и может.

Поиски людей, полезных для работы, шли неустанно. Был приглашён ген(ерал) Болдырев войти снова в Русско-Японскую Согласительную Комиссию, в которой он работал прежде, и генерал согласился.

Обязанности Председателя Совета Управляющих Ведомствами были, наконец, временно возложены на Управляющего Ведомством Иностранных Дел В.С. Колесникова, самарского деятеля Военно-Промышленного Комитета, ездившего по поручению Комитета в Америку, но поиски настоящего Председателя продолжались. Я телеграфировал между прочим в Харбин Н.Л. Гондатти просьбу предложить этот пост Г.К. Гинсу, но ответа не получил.

Потом уже — в июле или августе, не вспомню, Г.К. Гинс, возвращаясь из Японии, проезжал Владивосток, виделся со мной, и я ему с полной откровенностью обрисовал картину «Приамурского действа», как её понимал, указав, конечно, что прочность его зависит от тех, откуда он только что приехал. Г.К. Гинс уехал в Харбин, где вскоре и сделал хорошую служебную карьеру на Кит.-Вост. ж. дороге.

Дело приближалось к выборам и открытию Народного Собрания, а премьера всё ещё не было.

Совет Несоциалистического Съезда, с уходом из него в Правительство Меркуловых, Еремеева, Макаревича и Адерсона, стал возглавляться Н.А. Андрушкевичем, а Членами его были, кажется, С.М. Широкогоров, кн(язь). А.А. Крапоткин, А.И. Лякер, К.Т. Лихойдов и др.; Совет этот выдвигал на пост Председателя Совета Управляющих Ведомствами пр(исяжного) пов(еренного) В.Ф. Иванова, которого С. Д. Меркулов ни за что почему-то не хотел, упрямо утверждая, что «Иванов погубит всё Правительство».

Наконец, С.Д. Меркулов поручил мне пригласить вечером остальных Членов Правительства и от его имени просить их выбрать Председателя Совета Упр. Ведомствами, и кого они выберут, с тем он и согласится, даже согласен и на Иванова, но всё же их предупреждает о грядущей от него опасности.

Мы долго сидели и обсуждали целый ряд лиц, и все пятеро, так как Члены Правительства привлекли к этому и меня, единогласно остановились на Вас. Федор. Иванове. С.Д. Меркулов этому подчинился.

В.Ф. Иванов был уже приглашён, но какое-то данное им в газету интервью заставило С.Д. Меркулова затормозить вопрос с его назначением.

В это же приблизительно время на работу Правительства встало ещё два лица: контр-адмирал Ю.К. Старк, племянник адмирала Старка — героя русско-японской войны, — благородный человек и верный своему слову рыцарь, и упоминаемый уже мною Н.И. Сахаров — сын симбирского доктора И.М. Сахарова, с которым я собирался вместе издавать газету. Адм(ирал) Старк стал Командующим Флотом, а Н.И. Сахаров занял должность моего Помощника.

Прошлое Н.И. Сахарова — когда-то соц.-революционера, блестяще — с золотой медалью – окончившего симбирскую гимназию, — мною было подробно рассказано С.Д. Меркулову после того, как на мое предложение Н.И. Сахарову, сказанное в случайном разговоре, быть моим Помощником, — он неожиданно для меня согласился. О работе Ник. Иван., я слышал и знал и в Омске и здесь от В.И. Аничкова, с которым они вместе имели банкирскую контору и работали.

С.Д. Меркулову Н.И. Сахаров мною был представлен, и после беседы с ним С.Д. Меркулов согласился на назначение его Помощником Управляющего Делами Правительства.

Скоро Ник. Ив. сделался правой рукой у Председателя Правительства, и в течение затем целого года я часто слышал от Спир(идона) Дион(исьевич Меркулова) неизменную и искреннюю благодарность за такого работника. Я был, конечно, этому рад, но за то я нажил себе врагов в лице моих соратников, по Совету Несоциалисти­ческого Съезда и Приамурскому Народному Собранию, которые никак не могли мне простить назначения «социалиста Сахарова», а не кого-либо из них — наших политических единомышленников.

Необходимость быстро организовать Управление Делами Правительства заставила меня обращаться с предложениями к лицам, которых я знал раньше, как хороших работников и в работе которых мог быть уверен; этим в конце концов и надо объяснить то, что дало основание затем Вс. Н. Иванову – Заведывающему Осведомительным Отделом и верному тогда барду Приамурского Правительства — в одном из своих фельетонов сказать: «Приходишь в Штаб, в Правительство, а там — Руднев, а кругом всё Волга, только вот самой Волги не хватает»!

Вскоре и Стася с Шурой приехали во Владивосток и оба стали служить по ведомству Внутренних Дел.

Во всё время действия Приамурского Правительства я по поручению Председателя его нередко составлял и писал наиболее ответственные документы, исходящие затем от имени Правительства. В числе их был и закон о Народном Собрании и о выборах в него.

Основные положения созываемого Приамурского Народного Собрания заключались в трёх статьях: «1) Приамурское Народное Собрание осуществляет законодательную власть совместно с Вр. Приамурским Правительством; 2) Ни один закон не может восприять силы без принятия его Народным Собранием и без одобрения его Вр. Приамурским Правительством, и 3) Право законодательной инициативы принадлежит Вр. Приамурскому Правительству, Народному Собранию и Совету Управляющих Ведомствами».

Выборы в Народное Собрание прошли везде гладко и дружно; несоциалистам досталось подавляющее количество мест: одни Национал-Демократы по Владивостоку получили 22 места. В их списке прошёл и я.

Вечером накануне открытия Народного Собрания я подал Правительству прошение об освобождении меня от должности Управляющего, как я о том уговаривался со С.Д. Меркуловым при вступлении в должность, но по просьбе С. Д. согласился остаться ещё на некоторое время.

Открытие Народного Собрания вышло довольно торжественным: Епископом Михаилом Приморским и Владивостокским был отслужен молебен, ложи были заняты Консульским Корпусом, и доклад Председателя был выслушан с большим вниманием. Председательствовал — старейший кн. А. А. Крапоткин, Секретарем  был Н.В. Кожин.

С этого дня началась работа Народного Собрания, состоявшего главным образом из членов, или примыкающих к ним, Несоциалистического Съезда. Левая сторона — был Демократический Союз в лице ген. Болдырева, С.Ф. Знаменского, Н.А. Кругликова, Л.А. Кроля, Μ.Н. Павловского, Евсеева и др., а крайняя левая была представлена соц.-революционером Дм. Ив. Поздняковым — искренним человеком, свободно и красиво владеющим словом и единственным, кажется, ответственным в партии лицом, оставшимся на Дальнем Востоке, тогда как все его однопартийцы уехали в Европу. Крайнюю правую заняли впоследствии назвавшие себя монархистами П.В. Оленин и казак В.П. Донченко. Строго говоря, всё направо от Демократического Союза были и правыми и — в большинстве — монархистами.

Председателем Народного Собрания был избран Н.А. Андрушкевич, а после Рождества его заменил К.Т. Лихойдов, Товарищем Председателя – ген. Болдырев, а Секретарём С.М. Широкогоров.

До ноября, приблизительно, Народное Собрание всецело поддерживало Правительство и лишь к Рождеству отношения эти испортились вследствие нежелания Членов Правительства, а в частности братьев Меркуловых, не только подчиняться Совету Несоциал. Съезда, который — в лице его Председателя Н.А. Андрушкевича — пытался было это сделать, а даже и считаться с ним, а затем началась открытая ссора, о чём расскажу дальше.

Каппелевцы, наконец, успокоились и могли отдохнуть, так как Член Правительства Н.Д. Меркулов принял на себя всецело заботу о них, и надо признать, что выполнял он её прекрасно. Дружба Правительства, а в частности братьев Меркуловых, с каппелевским командованием — крепла.

У каппелевцев как раз начались полковые праздники, которые посещались как Правительством, так и Членами Народного Собрания. Пришлось и мне бывать на некоторых из них: в Раздольном, в бухте Уллиса и на Русском Острове.

Вообще июль, август и сентябрь были «прекрасными днями Аранжуэца»[*] для Приамурского Правительства, хотя за тридцативёрстной полосой вдоль железной дороги и вне городов и больших поселений по-прежнему властвовали большевики и хозяйничали партизаны.

В начале, кажется, августа на одной из дач под Владивостоком доктор Попов — бывший Член Приморской Земской Управы — сподвижник Медведева, неожиданно и без видимых причин застрелился. Самоубийство это показалось подозрительным и потребовалось следствие, которое вёл один из Судебных Следователей.

Народное Собрание невзлюбило ни Колесникова, исполнявшего обязанности Председателя Совета Управляющих Ведомствами, заподозрив в нём еврейское происхождение («Циперович» почему-то называли его, а на самом деле он был русский сектант-молоканин), ни Управляющего Ведомством Юстиции В.П. Разумова, друга Н.Д. Меркулова и бывшего Товарища Прокурора, державшегося, как казалось некоторым, надменно.

По поводу следствия о смерти д-ра Попова у В.П. Разумова произошло какое-то столкновение с Членами Нар. Собрания из Демократического Союза, и ему был в Народном Собрании по поводу этого дела предъявлен запрос.

Когда наступил срок ответа по запросу, — перед заседанием Собрания, — С.Д. Меркулов обратился ко мне с просьбой принять от В.П. Разумова должность Управляющего Ведомством Юстиции и в качестве такового выступить с ответом. Я воспользовался случаем и попросил освободить меня от должности Управляющего Делами и назначить на моё место Н.И. Сахарова. Уйти мне было необходимо, так как мне не представлялось возможным злоупотреблять долее данным мне главою фирмы Кунст и Альберс правом не посещать Конторы фирмы в течение одного-двух месяцев, пока я нужен буду С.Д. Меркулову, уходить же со службы этого Торгов(ого) Дома я вовсе не хотел. Занятие мною должности Управляющего Ведомством Юстиции не требовало от меня целодневного пребывания в Управлении Ведомством, что было, конечно, совершенно необходимым для Управляющего Делами. С.Д. Меркулов согласился со мной, и тотчас же были составлены и подписаны соответствующие назначения.

Я отправился на заседание Народного Собрания и сообщив о всём Колесникову, занял место среди Членов Собрания, а не в ложе Управляющих Ведомствами. Когда дошла очередь давать ответ по запросу по делу д-ра Попова, я поднялся на трибуну и, сообщив о моём назначении Управляющим Ведомством, дал ответ, вызвавший аплодисменты с левой стороны; мои единомышленники этим были смущены, так как у нас в Приамурском Народном Собрании как-то уж повелось, что если левые аплодируют, правые — негодуют, и наоборот. П.В. Оленин, наш Пуришкевич, подал с места какую-то злую по отношению меня и левых реплику, которую я удачно отпарировал, сорвав этим новые аплодисменты моих политических противников.

Этот мелкий сам по себе случай я отмечаю потому, что он был началом открытого неприязненного ко мне отношения большинства правых Народного Собрания и что тοже нового Совета Несоциалистического Съезда.

За короткое, около месяца, время моего управления Ведомством Юстиции мне удалось закончить и провести закон о суде присяжных, благодаря которому с осени 1921 г. и до конца существования «белого Приморья» во Владивостокском Окружном Суде действовали Судебные Уставы 1864 г. в полном объёме. Судом апелляционным была вновь учрежденная Владивостокская Судебная Палата, со Старшим Председателем, омским сенатором Куркутовым, ведавшим Уголовным Департаментом, и Председателем Гражданского Департамента проф. Рязановским, Прокурором же Палаты и моим ближайшим Помощником по должности Генерал -Прокурора был Η.П. Николаи, из Товарищей Прокурора Казанской Судебной Палаты.

В первой половине сентября, уступая настойчивым желаниям Народного Собрания, Правительство назначило опять В.Ф. Иванова Председателем Совета Управляющих Ведомствами и поручило ему «сформировать кабинет».

В дни, когда им по этому поводу велись переговоры с разными, приглашаемыми им, лицами, — в газете, названия её не припомню, редактируемой Артамоновым, появился по моему адресу анонимный пасквиль. Я тотчас же решил привлечь Артамонова к суду, а потому и не счёл возможным для себя оставаться в должности Управляющего Ведомством Юстиции. В.Φ·Иванов со мной согласился и по моей рекомендации вместо меня пригласил Η.П. Николаи — моего старого сослуживца ещё в молодости на Урале. Вот уж никак не думал я, расставаясь с Николаи почти четверть века назад, что мне придётся когда-нибудь устраивать его на моё место как-никак, хоть и Приморского, а всё-таки министра!..

Дело с Артамоновым, оказавшимся старым газетным работником, к несчастью страдавшим запоем, — кончилось месяца через полтора в суде тем, что он сразу признал себя виновным и просил у меня прощенья. Хотя суд и приговорил его к тюремному заключению, но я его простил. Через несколько лет мне приходилось иногда встречать на улицах Харбина совершенно опустившегося и спившегося Артамонова и даже давать ему «в долг» мелочь, и однажды в такую минуту он напомнил мне о своём деле и сказал: «А ведь знаете – статью то напечатал Ваш ближайший политический друг?» Я так растерялся от неожиданности и почему-то сконфузился, что постарался замять этот разговор и не спросил имени этого «друга», а вскоре после того прочёл газетах, что в больнице — подобранный на улице — Артамонов умер.

Я потому остановился на этом эпизоде, чтобы, во-первых, охарактеризовать ту среду, среди которой тогда приходилось жить и работать, и царившие в этой среде нравы, что поможет в дальнейшем понять происшедший раскол среди несоциалистов и в самом Правительстве, а во-вторых, сказать, что хотя цель преследуемая «другом», была достигнута — я ушёл из Совета Управляющих, но на самом деле это послужило лишь поводом, оказавшимся чрезвычайно удобным для меня, чтобы привести в исполнение моё всегдашнее, как я сказал, искреннее желание — как можно скорее уйти из Приамурского Правительства и вернуться к работе в Торговом Доме Кунст и Альберс, так как после первого же месяца существования Приамурского Правительства стало очевидным для меня, что если не начались по Сибири восстания, которые, как уверяли, должны были подняться, когда власть в Приморье перейдёт к «белым», то это Правительство — синица, которая моря не зажжёт. Вот почему, как я упоминал уже, я с полной откровенностью и говорил Г.К. Гинсу о том, как я смотрю на всё происходящее в Приморье, — что всё держится городскими политиканствующими низами и пришлыми каппелевцами за японскими штыками, что всё это — меньше, чем карточный домик, но пережить это надо, ибо — «довлеет дневи злоба его, и каждому овощу свое время!»

Этим объясняется и то, что когда в один из первых дней июня ген. Болдырев при встрече со мной поздравил меня с назначением Управляющим Делами Правительства, я выразил ему своё удивление и сказал, что как это он, старый генерал, может серьёзно, без насмешки, приносить подобные поздравления, и объяснил ему, что работать пошёл только на время, пока ещё людей нет. Эту встречу нашу и эти последние мои слова он верно передал в изданных им впоследствии в Сибири своих воспоминаниях.

Спрашивается — почему же я, при такой оценке окружающего и происходящего, всё же работал всё время среди несоциалистов Народного Собрания и в Совете Несоциалистического Съезда? Отчасти это уже объяснено мною в беседе моей с ген. Болдыревым перед выборами в Дальне-Восточное Учредительное Собрание, а ещё несколько слов по этому поводу скажу сейчас.

Примечание:

[*] Аранжуэц (Аранхуэс, исп. Aranjuez) – город в Испании, расположен 47 км южнее Мадрида. 18 марта 1808 года в Аранхуэсе началась испанская революция, в результате которой Карл IV отказался от престола. Со второй трети XIX века в русской образованной среде была популярна цитата из 1-го явления 1-го действия (начальная реплика дона Доминго, духовника короля) из трагедии Шиллера «Дон-Карлос, инфант Испанский» (1787): «Миновали золотые дни Аранжуэца» (название в переводе Михаила Лихонина приводилось в принятой в то время русской транслитерации). «Дон Карлос, инфант испанский» (нем. Don Karlos, Infant von Spanien) — драматическая поэма Фридриха Шиллера в пяти актах. Драматическое произведение, написанное в 1783-1787 годах, повествует об общественных и политических конфликтах начала Восьмидесятилетней войны, в ходе которой нидерландские провинции завоевали независимость от Испании, а также о социальных и семейных интригах при дворе короля Филиппа II.