КВЖД-3
КИТАЙСКО-ВОСТОЧНАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
К 130-летию восточного путешествия Наследника Цесаревича Николая Александровича 1890-1891 годов. Как была построена Китайско-Восточная железная дорога. Из воспоминания прошлого царского министра графа В.Н. Коковцова.
Часть первая. http://archive-khvalin.ru/kvzhd-1/
Часть вторая. http://archive-khvalin.ru/kvzhd-2/
Часть третья (окончание)
Из приведённого изложения можно сделать следующий вывод без всякого опасения впасть в какую-либо ошибку. Вся задолженность Китайской Восточной дороги по акционерному и облигационному капиталам состоит всецело и исключительно перед русским государственным казначейством. Никакое учреждение, не присваивая себе того, что ему не принадлежит на самом деле, не имеет права ссылаться на то, что ему принадлежит какая-либо часть в этом долге или оно имеет какие-либо права на железную дорогу в силу принадлежности ему доли его капитала. О капитале облигационном, по-видимому, никогда и не возникало такого вопроса. Его и не существует в обращении, и имеется в действительности лишь один облигационер — русское государственное казначейство, которое до самого большевицкого переворота не отчудило из своего обладания ни одной части этого своего достояния.
Сомнение могло существовать разве в отношении акционерного капитала в 5 миллионов рублей, реализованного в 1896 году, формально, Русско-Китайским банком, но, фактически, предоставленного ему Государственным банком, но с юридическим признанием этого неоспоримого факта, самим Русско-Китайским банком и его правопреемниками беспрерывно в течение 21-го года с 1896 по 1917 год.
Правда, преемники этого банка держались, по крайней мере формально, несколько иного взгляда, и нам известны не только попытки его представителей войти в переговоры с советским представительством в Париже на основании своих прав, как акционера Китайской дороги, но даже и некоторые шаги, предпринятые ими в своё время на Дальнем Востоке, чтобы обосновать на том же факте своё влияние на дальнейшие судьбы дороги.
Приведённых сведений, по-видимому, достаточно, чтобы уяснить себе «справедливость» таких притязаний.
Нельзя, однако, умолчать об одном документе, по тому же предмету, который лучше всяких аргументов освещает этот вопрос и даёт ему едва ли опровержимое обоснование. 15-го марта 1918 года, полгода спустя после большевицкого переворота, французское министерство иностранных дел и бывшее в то время русское посольство в Париже, сообщили в Пекин тождественные телеграммы следующего содержания:
«С целью устранения всяких недоразумений и возможности в будущем повторения того, что случилось уже в Пекине по поводу Русско-Азиатского банка и Китайской Восточной железной дороги, необходимо иметь в виду следующие основные положения, принятые правлением Русско-Азиатского банка и одобренные министерством иностранных дел, в согласии с российским посольством…
«п. 5. в отношении Китайской Восточной железной дороги, правление Русско-Азиатского банка категорически заявляет, что как только будет образовано и признано законное русское правительство, все права его на Китайскую жел(езную) дорогу войдут автоматически в силу, так как все принятые в настоящее время меры имеют целью только обеспечить движение на дороге, устранить возможность захвата её Китаем и оградить особые права Русско-Азиатского банка».
За исключением слов «оградить особые права Русско-Азиатского банка» едва ли можно привести более веское подтверждение всего, что сказано выше.
+
Таково было прошлое Китайской Восточной железной дороги. О настоящем, а тем более о будущем её не приходится много говорить, да мы и не располагаем достаточными сведениями, в особенности о том, что происходит в данную минуту (1932 год – ред.) в связи с событиями, которые развёртываются на Дальнем Востоке.
Мы знаем только, что с первого дня, как с расстрелом адмирала Колчака, погибло белое движение в Сибири, и советская власть захватила всю территорию до Тихого океана, началось «разбазаривание» ею прав России на Китайскую Восточную дорогу, обеспеченных концессией 1896 года. Уже в 1920 году под давлением китайской власти и перед перспективою захвата ею всей дороги состоялось первое соглашение, по которому высшее руководство дорогою перешло в руки Китая. В Пекине было образовано новое правление дорогой из 4-х китайцев и 4-х русских, не считая председателя — китайца и, таким образом, впервые за все 24 года существования дороги Китай вошёл в не принадлежащее ему юридическое управление дорогой, хотя и оставил на время фактическую власть в руках железнодорожной администрации.
Год от года положение русской власти на дороге становилось всё труднее и труднее, объём её влияния всё более и более суживался, реальная власть Китая всё крепла и развивалась. Советская власть либо молчала, либо открыто уступала. Появились и недвусмысленные попытки иностранцев вмешиваться также в управление дорогой, под теми или иными поводами и выдвигались всё новые и новые угрозы русскому элементу.
Наступил 1924 год и он принёс новые осложнения и новые уступки Китаю. Русское акционерное общество, опиравшееся на сильную русскую государственную власть, фактически перестаёт существовать. Все подсобные дороге, как перевозочному предприятию в тесном смысле слова, – отрасли, имевшие огромное влияние для русского дела до роковых событий, созданных большевицким переворотом, каковы: суд, гражданское управление, городская администрация, заведывание землями и т.д. переходит в руки китайской власти, в полное нарушение выданной концессии.
Срок концессии сокращается с 80-ти лет до 60-ти. Китаю предоставляется право досрочного выкупа в любой момент, с оговоркой лишь о том, что выкуп может быть произведён на его собственные средства, не прибегая к внешнему займу. Как будто существует какая-либо возможность устранить всякие в этом отношении комбинации. Все должности поделены поровну между русскими и китайскими подданными. Советское правительство торжественно и цинично берёт на себя ответственность перед акционерами-облигационерами и кредиторами дороги.
Неизвестно даже, давало ли оно себе отчёт в том, что таким обязательством оно фактически уступало Китаю всю дорогу даром, коль скоро оно принимало на себя ответственность перед теми, кому принадлежали капиталы, затраченные на постройку и эксплуатацию дороги, то есть перед властью им же самим осуществляемою.
Это соглашение было опротестовано, правда, Русско-Азиатским банком, как нарушающее права его, как акционера, и поддержано американским и французским посланниками в нотах от 3-го мая 1924 года, которые напомнили Китаю резолюцию Вашингтонской Конференции от 2-го февраля 1922 года. В ней содержится следующее положение:
«Державы, за исключением Китая, принимая резолюцию касательно Китайской Восточной железной дороги, оставляют за собою, однако, право настаивать впоследствии на ответственности Китая за исполнение или неисполнение обязательств перед иностранными акционерами. держателями облигаций и кредиторами Общества Кит. Вост. жел. Дороги; каковые обязательства, по мнению держав, вытекают из контрактов, на основании которых железная дорога была построена, из действий Китая, предпринятых им на основании этих контрактов, и из обязанностей, которые заключаются, как полагают державы, в существе опекунских прав, вытекающих из осуществления китайским правительством верховной власти в отношении владения железной дороги и управления ею».
Протест и положенная в его основание вашингтонская резолюция остаются формально в силе и по настоящее время, но о фактическом их значении судить теперь не приходится, да это и бесполезно. Можно только сказать, что и самый текст резолюции может, при известных условиях, послужить источником немалых осложнений.
+
Много событий прошло с той поры на дороге и около неё, и что готовит будущее этому предприятию, имевшему не только большое русское, но, под покровом русской власти, и огромное мировое значение, об этом не приходится говорить в настоящем очерке.
Одно несомненно, это то, что на Дальнем Востоке назревают события, которые чреваты последствиями, во много раз превышающими даже значение Китайской Восточной железной дороги для России.
Они получили яркое выражение в той тревоге, которая проявилась среди русской эмиграции в Париже, чуткой ко всему, что грозит будущему нашей родины.
Под её влиянием и несомненно из побуждений самого высокого патриотического настроения, выросли самые разнообразные и даже взаимно противоречащие предположения и планы. Одни из них, намеченные вольно или невольно, таят в себе величайшие опасности для будущего России. Другие ищут исхода там, где вряд ли удастся его найти, если только мы подумаем, что перед нами, далекая теперь от нас наша родина, в загадочной неизвестности, безмолвная и порабощённая, неведающая, как и мы, «что день грядущий нам готовит»?
В этом роковом для нас вопросе, как и во многих других, правда и ключ к разрешению мучительной загадки не в случайных попытках найти нам кажущийся исход, а только в двух коренных положениях:
Не советская власть станет и сможет защищать честь и достоинство России. Всё это для неё пустой звук, как достойные для неё одного презрения такие слова и понятия, как «русская земля», политая потом нашего народа и собранная вековым трудом минувших поколений.
Её можно отдать, даже не за чечевичную похлебку, кому и когда угодно, во славу мировой революции и 3-го интернационала.
А другое положение следует искать в надежде на то, что не всегда же будет русский народ безропотно и молчаливо терпеть, как у него, связанного по рукам и по ногам, отнимается среди белого дня его кровное достояние и отрезаются куски его тела, или поддерживается другими народами, во имя кажущейся выгоды, благополучие худшей власти, которую когда-либо знало человечество.
Небезопасно такое положение и для других народов. Безнаказанные грабежи и насилия всегда заразительны. Не близится ли пора, когда эта простая истина встанет, наконец, с достаточной очевидностью перед безучастным в течение 15-ти лет миром?
Гр. В.Н. Коковцов.
Париж. 2-го апреля 1932 года.
Примечание.
Источник: «Возрождение» (Париж). № 2502, 8 апреля 1932 г.
Коковцов Владимир Николаевич (1853-1943) – граф, действительный тайный советник, государственный секретарь, член Государственного совета, министр финансов (1904-1914), министр-председатель (1911-1914). В эмиграции в Париже глава Общества ревнителей памяти Императора Николая ІІ-го.
