«…Управление Египта уже…

«…Управление Египта уже захвачено англичанами»

Секретная записка генерального консула в Египте А.И. Кояндера министру иностранных дел Российской Империи Н.К. Гирсу

 

Визит Наследника Цесаревича Николая Александровича в Египет в ходе своего путешествия на Восток проходил на фоне сложной политической обстановки в этой стране, вызванной в немалой степени и столкновением ведущих европейских держав с Оттоманской Портой в борьбе за сферы влияния в Египте.

Подробности ситуации в Египте проанализированы в Секретной записке дипломатического агента и генерального консула в Египте А.И. Кояндера, отправленной на имя министра иностранных дел Российской Империи Н.К. Гирса в апреле 1890 г. и способствующей подготовке заграничной части восточного путешествия Великого Князя Николая Александровича.

О маршруте Августейшего путешественника по «стране пирамид» рассказывалось на сайте «Имперский архив» в материалах «Египет глазами Цесаревича» (http://archive-khvalin.ru/yubilejnyj-komitet/egipet-glazami-cesarevicha/) и «Визит в Египет Цесаревича Николая Романова глазами современников» (http://archive-khvalin.ru/vizit-v-egipet-cesarevicha-nikolaya-romanova-glazami-sovremennikov/).

Автор Секретной записки, впервые вводимой в научный оборот, Александр Иванович Кояндер (1846-1910) – выходец из старого финского рода, перешедшего на русскую службу с 18 века, родился в Москве. По окончании Лазаревского института восточных языков в 1865 г. Александр Иванович Кояндер начал службу в Министерстве Иностранных Дел Российской Империи с должности переводчика и секретаря. В 1868 г. он студент при российском посольстве в Константинополе, в 1869-1870 гг. секретарь и драгоман (переводчик с восточных языков) генерального консульства в Трабзоне (Турция), с 1871 студент, а с 1872 секретарь миссии в Пекине. В 1873-74 гг. является поверенным в делах миссии. Затем занимал посты министра-резидента в Черногории (1883-1884), дипломатического агента в Болгарии (1884-1886), дипломатического агента и генерального консула в Египте (1886-1902), чрезвычайного посланника и полномочного министра в Португалии (1902-1910). По свидетельствам коллег, отличался большой доступностью и прекрасным отношением к подчинённым. Скончался в городе Уши (Швейцария) от разрыва сердца и погребен на кладбище Монтуа (Montoie) в Лозанне. Был женат на Варваре Константиновне Сементовской-Курилло (1861-1910).

+

Каир, 21 апреля 1890 г. № 12.

Вх. 8-го мая 1890 г.

Весьма секретно.

 

Милостивый Государь Николай Карлович,

за последние месяцы англичане сделали весьма значительные шаги по пути полного захвата управления Египтом в свои руки. Ведомства Военное, Общественных Работ, Финансов, Санитарное и Тюремное уже давно находились в полном и бесконтрольном их распоряжении. Из другого донесения моего от сего же числа Ваше Высокопревосходительство благоволите усмотреть, что местная юстиция перешла на днях в их заведование и что теперь усилия их направлены к тому, чтобы заполучить и административное управление провинциями. При Министерстве народного просвещения состоит с недавнего времени Главный инспектор, играющий, конечно же, ту же роль, как советники в других министерствах. Наконец, сношения Египта с иностранными державами находятся под непосредственным контролем моего английского коллеги, советам которого следуют буквально и без разрешения коего не поднимается ни одного вопроса. Таким образом, все без исключения отрасли управления здешней страною находятся под ведением Англичан и если в Каире и существуют несколько местных марионеток, носящих звание египетских министров, то вся фактическая власть, бесспорно, принадлежит стоящим за их спиною чужеземным советникам.

Если сравнить настоящее положение англичан с тем, которое они занимали всего три или четыре года тому назад, то невольно поражаешься блестящим успехам, достигнутым ими в смысле подчинения Египта исключительному своему влиянию. Успехов этих они достигли, к тому же без каких бы то ни было материальных жертв с своей стороны. Причины этих успехов кроются как в искусстве самих англичан, так и в отсутствии отпора со стороны других европейских держав. (…) (Представляю подробный анализ) этих причин, который будет вместе с тем и отчетом о современном положении Египта, каковым оно представляется мне в настоящий момент.

Вслед за занятием долины Нила английскими войсками, Великобританское правительство, в самом деле не имевшее тогда намерения надолго здесь оставаться и, может статься, опасавшееся, как бы кто-нибудь не напомнил ему, что Европа для создания из ничего Болгарской Администрации дала России всего девятимесячный срок (подчеркнуто в тексте – А.Х.) Великобританское правительство, говорю я, выказало стремление в возможно непродолжительном времени привести в порядок Египетские дела, расстроенные только что окончившимся восстанием Араби-паши[1]. Результатом подобного стремления явилась командировка в Египет в качестве Чрезвычайных Комиссаров сначала Лорда Дефферина[2] , затем Лорда Норсбрука[3] и, наконец, Друмоида Вольфа. Вследствие отсутствия ясно определенной программы и незнакомства со страною и ее обитателями, деятельность этих Комиссаров выразилась в целом ряде ошибок, который в то время принес немало ущерба положению Англии в долине Нила. Неудача в 1887 году Вольфовской конвенции заключила собою эру Чрезвычайных Комиссаров, и руководство здешними английскими делами всецело перешло в руки постоянного представителя Великобритании в Египте сэра Эвелина Бэринга[4]. Еще до событий 1882 года Г. Бэринг провел долгое время в Египте сначала в качестве комиссара Кассы, а затем Генерального Контролера, во времена двойственного контроля, и имел поэтому полную возможность ознакомиться со страною, ее ресурсами, и, главное, с характером ее политических деятелей. Состоя в настоящем своем звании с конца 1882 г., он присутствовал при посещении Египта Чрезвычайными Комиссарами, направлению деятельности которых он в душе далеко не сочувствовал, но перед которыми он, по присущему англичанам духу дисциплины почти совершенно стушевывался.

Он, по-видимому, с самого начала разделял взгляды большинства проживающих в Египте его соотечественников, находящих, что Англии, раз занявшей долину Нила, незачем из нее удаляться, а что, если бы она была вынуждена к тому обстоятельствами, она могла бы сделать это, лишь надолго обеспечив за собою преобладающее значение в этой стране. Как только на его долю выпало руководство здешней Английской политикой, так он тотчас же начал исподволь и мало по малу, но со свойственною ему настойчивостью, проводить этот взгляд пред своим Правительством и подготовлять на месте почву к такому именно разрешению Египетского вопроса. Прежде всего, он поставил, по-видимому, себе целью замолчать, так сказать, этот вопрос пред Европою, а для этого привести в порядок здешние финансы и устранить грозившее 4 года тому назад вмешательство Держав в Египетские дела. Достигнув этой цели, Г. Бэринг без особого труда справился с Египетскими Государственными деятелями, на которых он действовал то убеждениями, то указаниями на то, что они всеми покинуты и опереться им не на кого, то, наконец, угрозами и ссылками на ответственность Англии, занимающей страну своими войсками. Действуя таким образом, не особенно торопясь, не обращая внимания на подробности и имея в виду лишь главную свою цель он достиг того, что в настоящий момент он является единственным и полновластным хозяином Египта. Наибольшие затруднения в достижении намеченной им себе цели Г. Бэринг встретил, если не ошибаюсь, со стороны собственного своего Правительства, которое хотя и не предписывало ему устраняться от вмешательства во внутренние дела Египта, однако, видимо, опасалось, как бы излишнее рвение местного Агента в этом направлении не вовлекло его в необходимость более сильной оккупации страны или не создало ему каких-либо международных или даже внутренних Парламентских усложнений. Г. Бэрингу удалось, по-видимому, устранить встречавшиеся ему с этой стороны препятствия. Посетившие Египет прошлою зимою вожди Парламентских групп Г. Чамберлен[5] и Маркиз Гартингтон[6], ратовавшие до сих пор за очищение долины Нила от британских войск, вернулись в свое отечество убежденными сторонниками продолжения оккупации. Кроме того, согласно полученной здесь на днях телеграмме Агентства Рейтера, само Великобританское Правительство опубликовало в Синей Книге депешу моего Английского Коллеги, в которой последний настаивает на необходимости для его соотечественников возможно дольше оставаться в Египте. Обнародование этого документа доказывает, по моему мнению, что Сент-Джемсский Кабинет[7] разделяет взгляды своего Агента и желает ему подготовить Английское и Европейское общественное мнение к мысли о продолжении оккупации на весьма долгое время. Таким образом, и в сношениях с его собственным Правительством усилия и настойчивость Г. Бэринга увенчались, по-видимому, полным успехом.

Впрочем, одни личные качества Г. Бэринга, каковы: масса здравого смысла, сила характера, решительность, уверенность в себе и т.п., — не дозволили бы ему достигнуть столь блестящих результатов, если бы в своей деятельности он не встречал полной и беззаветной поддержки со стороны всех находящихся в Египте соотечественников своих (подчеркнуто в тексте – А.Х.). Нельзя в самом деле не удивляться патриотизму, выдержке и духу дисциплины здешней Английской колонии. В среде ее находятся, конечно, личности, не сочувствующие ни лично Г. Бэрингу, ни проводимой им программе. Но едва ли кто-либо из иностранцев слышал из уст Англичанина нападки на Представителя Великобритании или критику его действий (отчеркнуто на полях карандашом – А.Х.). Все они, начиная с Командующего оккупационным Корпусом, продолжая членами международных учреждений и кончая состоящими на Египетской службе Англичанами Чиновниками и Офицерами, беспрекословно повинуются его внушениям и работают по указанной им программе. Это полное единодушие и беззаветная преданность делу, соединенные с совершенным отсутствием духа неповиновения, критики или интриги, дает Г. Бэрингу, при условии нахождения его соотечественников во всех отраслях здешнего управления, такую силу, которая делает из него настоящего хозяина Египта. Хорошей иллюстрацией к деятельности здешних Англичан может служить фраза, сказанная на днях Британским Комиссаром Кассы Г. Монеем[8], его Русскому Коллеге Князю Мурузи[9]: «Лично я, — сказал Г. Моней, — сторонник очищения Египта от нашей военной силы. Я принадлежу к числу тех старых Англичан, которые думают, что раз наше Правительство дало какое-нибудь торжественное обещание, его необходимо исполнить. Но лица, которым вверены судьбы Англии, придерживаются другого взгляда, и я обязан, хотя и в противность своим убеждениям, приложить все мои усилия к достижению поставленной ими общей для нас цели».

Итак, на стороне Англичан, в их стремлении к преобладанию в долине Нила, оказываются: физическая сила, искусство, сплоченность и вытекающее из последней полное единство действий. Какими же данными для успешной борьбы обладают Египтяне, которые должны были бы для спасения своего отечества, дать отпор стремлениям Англичан?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, я позволю себе сделать здесь одно общее замечание. При самом вступлении Англичан в Египет, на их стороне оказалось одно очень существенное преимущество. В те дни, когда в долине Нила преобладало влияние Франции, Представители последней как дипломатические, так и административные, своими: бестактностью, высокомерием и пренебрежением к стране и ее жителям, сумели внушить Египтянам такую к себе ненависть, что здешние Правители до сих пор более всего на свете опасаются занятия страны французскими войсками. (Выделено в тексте. Весь абзац отчеркнут линией на полях, рядом стоит латинская буква N.(B). т.е. «нота бене» — «очень важно». Кроме того, последние строки еще и подчеркнуты в тексте. — А.Х.). Приход сюда в 1882 году одних англичан был поэтому встречен даже сочувственно и, в душе, здешнее Правительство даже не желало бы удаления Английских войск из боязни как бы на место их не явились французские. Эта боязнь настолько ослепляла и продолжает ослеплять здешних Государственных людей, что из-за нее они просмотрели действительную опасность, которая надвинулась на них со стороны Англии. Даже такой способный человек, как Нюбар Паша[10] увидал ее уже слишком поздно, когда отстранить ее местными средствами не представлялось уже возможным. Остальные же едва ли видят ее и теперь, так как ни Хедив, ни Риаз-паша[11], не смотря на мои намеки, никогда не выражали готовности опереться на Францию в борьбе с Английскими захватами (подчеркнуто в тексте – А.Х.).

Из числа Египтян, с которыми Англичанам, при достижении намеченной ими себе цели, следовало считаться, на первом плане стоит, конечно, Хедив[12], в теории правящий страною и бесконтрольно распоряжающийся ее судьбами. На вопрос: в состоянии ли он дать надлежащий отпор всепоглощающей политике Англичан? – я смело могу дать отрицательный ответ. Хотя, может статься, в душе и желающий счастья и благоденствия управляемой им стране, но нерешительный, трусливый и легко преклоняющийся пред силой, Тевфик-паша не способен ни на какую деятельную роль, и заботится главным образом о том, чтобы подольше остаться Хедивом, так как каждый лишний год пребывания его во власти дозволяет ему отложить известную часть получаемого им содержания для обеспечения будущности его детей. Пред его воображением грозным призраком стоит постоянно участь его отца, смещенного декретом Султана, а так как он знает, что кредит Англии в Константинополе стоит очень высоко, то он очень опасается, как бы и с ним не случилось того же, что с Измаилом-пашою[13]. Поэтому он два года тому назад совершенно покинул Нюбара-пашу, предлагавшего ему бороться с Англичанами, и предпочел сместить его, чем последовать за ним по пути возмущения против приказаний здешнего Представителя Англии. Нужно, впрочем, заметить, что аргументы, приводимые Тевфиком-пашою в оправдание своего бездействия имеют некоторое основание. Если бы он начал противодействовать стремлениям Англичан, то в ком он мог бы найти желательную и даже необходимую для него поддержку? Не в Порте, не обращающей никакого внимания на то, что происходит в Египте и внушающей скорее теперешнему Хедиву недоверие теми любезностями, которые Султан расточает его Отцу (подчеркнуто в тексте – А.Х.); не в своих подданных, которые ни на какой протест не способны; наконец, не в Европейских Державах, большинство коих сочувствуют Англии и из-за Тевфика-паши не пожелают ссориться с Сент-Джемсским Кабинетом. Искать же опоры во Франции Хедив никогда не захочет, хотя бы потому, что он помнит, как благодаря отчасти интригам ее Представителей в 1882 году произошло восстание Араби-паши, причем он чуть было не погиб и был обязан своим спасением единственно заступничеству и вмешательству Англичан. При подобных условиях нисколько не удивительно, что Тевфик-паша не желает рисковать своими личными и семейными интересами, не имея даже слабой надежды на то, что подобный риск может хотя бы на йоту изменить настоящее положение дел в Египте.

Первый министр Хедива Риаз-паша, вступление которого во власть возбудило столь розовые надежды в противниках Англии, явился на деле столь же мало способным, как и Хедив, оказать противодействие их поступательному движению. Безусловно честный, в некоторых отношениях довольно энергичный, но недостаточно развитой и дальновидный Риаз-паша далеко не в силах бороться с Г. Бэрингом. Считая себя гениальным человеком, нынешний Первый министр Хедива полагает до сих пор, что управляет Египтом он, так как он рассылает мудирам (губернаторам) различные циркуляры, в роде того, о котором упоминается в донесении моем за № 11. На самом же деле, Г. Бэринг предоставляет ему заниматься этою рассылкою для того, чтобы скомпрометировать его и доказать невозможность управления Египтом местными силами. Во всех же серьезных вопросах Представитель Англии прямо предъявляет ему требования подчиниться его взглядам, и Риаз паша не только беспрекословно исполняет эти требования, но и отдает мало по малу все отрасли управления в полное заведывание Англичан: «Если бы Риаза Паши не существовало, то его следовало бы выдумать». Так будто бы о нем отозвался бывший Финансовый Советник, Г. Винцент, приведенный в восторг готовностью Первого Министра строго собирать с народа подати и вводить новые налоги, не соображаясь с экономическим положением страны и руководствуясь исключительно дорогим для Англичан бездефицитным сведением бюджета.

Об остальных здешних первостепенных государственных деятелях говорить не стоит, ибо наиспособнейшие из них не возвышаются над уровнем самой обыкновенной посредственности, лишены вполне чувства патриотизма и, преклоняясь пред силою, заботятся исключительно о своем благосостоянии и комфорте.

В Египте есть, правда, два лица, которые по своим способностям могли бы вступить в борьбу и, может статься, даже успешную, с здешним представителем Англии. Это бывший Первый Министр Хедива Нюбарь-паша и Верховный оттоманский Комиссар Мухтар-паша[14]. Но Нюбар, попытавшийся было оказать сопротивление Г. Бэрингу, был немедленно же удален с своего поста, и возвращение его к власти в настоящее время представляется очень мало вероятным (отчеркнуто на полях карандашом – А.Х.). Что же касается Мухтара, то, не пользуясь доверием Султана и лишенный всякой поддержки со стороны Порты, он окончательно потерял то значение, которое он сумел завоевать себе при начале своей миссии, и проживает теперь в Каире почти частным лицом, на которого никто уже не обращает внимания.

О какой-либо оппозиции Англичанам в стране, хотя бы лишь в форме превратного истолкования и дурного исполнения низшими органами власти действий и распоряжений истинных хозяев страны, в Египте не может быть и речи. Общественного мнения здесь не существует, и население приучено лишь преклоняться пред силою и слепо повиноваться власти. Когда в массе мусульманского населения не пробужден религиозный фанатизм, тогда ею руководит исключительно фатализм, заставляющий ее признавать все, существующее на деле, – законным.

Таким образом, местные условия сложились вполне в пользу не могущих встретить в стране никакого противодействия своему поступательному движению англичан. Пристально вглядываясь в эти условия, я невольно вспоминаю то положение, которое мы занимали в Болгарии в 1884 и 85 годах. Позволю себе провести здесь маленькую параллель между этою страною и нынешним Египтом. Там мы имели дело с Князем, который, хотя и считался нашим ставленником, но ненавидел нас и, не опасаясь за свою будущность, без устали интриговал против нас, причем интриги эти падали на весьма благодарную почву болгарских радикалов, оказавшихся впоследствии террористами. Здесь пред англичанами стоит вялый и трусливый Хедив, ежеминутно опасающийся за свое положение и не только не смеющий, но даже и не имеющий возможности интриговать против них, так как для подобных интриг почвы в Египте не существует. Кроме Хедива англичане имеют дело здесь только с государственными деятелями, подчинять коих своему влиянию им тем легче, что деятели эти не находят вокруг себя ни прямой, ни закулисной поддержки. В Болгарии мы должны были принимать в расчет не одних министров, а Народное Собрание, общественное мнение и народных учителей, за авторитет которых прятались стоявшие у власти лица, ускользая от всякого нашего влияния. Здесь англичане держат в своих руках все отрасли администрации и, фактически управляя страною, не несут, однако, официальной ответственности за свои действия, заставляя Хедива и министров подписывать составляемые им декреты. Там мы, устранившись от всякого вмешательства во внутренние дела, все-таки несли ответственность за все происходящее, ибо ни Болгарский народ, ни иностранцы не могли поверить нашему полному устранению; враги же наши распускали намеренно и заведомо ложные слухи о нашем постоянном вмешательстве. Здесь англичане сами непосредственно следят за всем происходящим в стране и имеют в лице египетских чиновников отличный материал для исполнения своих предначертаний и для подавления всякого рода враждебных им проявлений. Там мы стояли совершенно вне управления, все органы которого, как принадлежавшие к так называемой интеллигенции, были нам глубоко враждебны и вели в стране и ее школах усиленную против нас пропаганду, следить даже за которою в наших руках не было средств. Здесь, кроме офицеров, командующих Египетскою армиею, англичане имеют еще в Каире и Александрии четыре своих собственных батальона, на присутствие коих Г. Бэринг указывает от времени до времени Хедиву и его Министрам. Там мы имели, правда, наших офицеров, командовавших Болгарскими войсками, но и этой силой мы, по политическим соображениям, не считали возможным пользоваться для своих целей. Короче сказать, англичане владеют здесь могучею организациею для полного подчинения себе Египта и к тому же не встречают себе в стране ровно никакого сопротивления. В Болгарии нападающею стороною являлись наши местные враги, желавшие во что бы то ни стало избавиться от нас, опиравшиеся на имевшуюся у них в руках бесконтрольную власть и прибегавшие для достижения своих целей к доведенным почти до виртуозности интригам, лжи и обману. Для обороны же в наших руках не имелось почти никаких средств. Если принять в расчет все эти данные, станет понятным, почему результаты нашего пребывания в Болгарии оказались диаметрально противоположными тем, которых достигает теперь Англия в Египте.

Принося Вашему Высокопревосходительству извинения за это маленькое отступление, возвращаюсь к предмету настоящего моего донесения (выделенный текст отчеркнут на полях карандашом и рядом сделана надпись: «Это не идет к делу». – А.Х.).

Наиболее серьезные затруднения в деле подчинения Египта своему исключительному влиянию Англия должна была бы встретить со стороны других Европейских Держав. Не говоря уже о Франции, традиции и первостепенные интересы коей должны приковывать к долине Нила самое серьезное ее внимание, все остальные государства, заинтересованные в неприкосновенности Суэцкого Канала, издавна зорко следили за судьбами Египта и старались, чрез посредство международных учреждений, принимать участие в его политической жизни. Пока здесь шла борьба между Англиею и Франциею, Державы могли спокойно относиться ко всему, здесь происходящему, в надежде, что ни одна из соперниц не дозволит другой стать в долине Нила в привилегированное положение. Занятие страны Английскими войсками изменило это положение дел, и государства Европы, казалось бы, должны были в своих собственных интересах ставить возможные преграды развитию исключительного преобладания Англии. Так оно и происходило до 1887 года. Пока существовало наше соглашение с Германией и Австрией, Представители этих Держав, вслед за нашим, оказывали противодействие здешней политике Англичан. Противодействие это выражалось главным образом в деятельности Кассы Египетского долга, большинство Комиссаров коей с недоверием относились ко всем предложениям англичан и мало помалу подчиняли их действия своему контролю. С образованием союза трех Средне-Европейских государств это положение изменилось. Сначала Представители Германии и Австрии заняли относительно здешних дел равнодушное, как бы нейтральное положение, но за последние месяцы весьма ясно обозначилось, что их Правительства уже не безразлично, а прямо сочувственно относятся к здешней деятельности Англии. По словам моего французского Коллеги, Дипломатический Агент Австро-Венгрии недавно говорил будто бы, что он имеет от своего Правительства инструкцию не возбуждать никаких вопросов, которые могли бы быть неприятными Англии, и во всех делах действовать не иначе как по предварительному совещанию с Представителем последней. Германский Генеральный Консул подобных категорических инструкции, как кажется, не имеет, но его Комиссар Кассы Барон Рихтгофен на сделанное ему на днях Князем Мурузи замечание о том, что, благодаря образовавшемуся в Кассе новому большинству, значение последней с каждым днем все более и более падает, ответил, между прочим: «Что делать! Когда имеешь от своего правительства инструкцию поддерживать англичан, то необходимо ей буквально следовать». Так как Италия уже давно слепо идет за Англией во всех вопросах, касающихся побережий Средиземного Моря, то Сент-Джемсский Кабинет, поддерживаемый большинством Великих Держав, является и с международной точки зрения, полным хозяином Египта. При подобных условиях ни России, ни Франции не представляется никакой возможности, действуя исключительно на Египетской почве, бороться с захватами англичан. В Кассе Египетского долга делегаты этих Держав наталкиваются на компактное большинство остальных четырех своих Коллег, подающих свои голоса, как один человек, в пользу всех предложений Египетского Правительства – иначе англичан. Организовать здесь какую-либо местную оппозицию действиям последней – немыслимо, так как элементов для подобной оппозиции в Египте нет и не будет, по крайней мере, до тех пор, пока на улицах Каира и Александрии будут поминутно встречаться мундиры Британских солдат. Остается лишь политика обструкционизма, т.е. отказа в согласии на проведение каких бы то ни было реформ. К этой политике иногда и прибегает Франция, хотя, нужно сознаться, в большинстве случаев довольно неловким образом. Но в результате оказывается лишь еще большее дискредитирование Франции, которую англичане выставляют тормозом всякого прогресса в Египте. Подобного рода обструкционизм, ни на минуту к тому же не останавливающий поступательного движения англичан, я едва ли решился бы предложить в основу программы действий Императорского правительства в здешней стране.

Мне остается сказать несколько слов еще об одном факторе Египетской жизни, который мог бы играть здесь выдающуюся роль, но который блещет лишь полным своим отсутствием. Я разумею Турцию. Было время, когда, оказав должную поддержку Мухтару-паше, Порта могла бы остановить успехи Англичан и вновь приобрести здесь выдающееся положение и первостепенное влияние на судьбы Египта. Теперь благоприятный момент упущен и если бы даже Правительство Султана и проснулось от своей спячки, то в настоящее время, когда все управление Египта уже захвачено англичанами, оно ничего не в состоянии будет с ними сделать (текст отчеркнут простым карандашом на полях. – А.Х.). Несмелые попытки, которые, судя по газетным известиям, делаются в настоящее время султаном, чтобы побудить Англию очистить Египет, не будут иметь никакого результата и могут привести лишь к тому, что Сент-Джемсский Кабинет воспользуется случаем, чтобы еще более подчеркнуть свое исключительное положение в долине Нила и примирить с мыслью о своем окончательном утверждении на берегах этой реки самого законного Сюзерена Египта.

Из вышеизложенного очерка настоящего положения дел в Египте, Ваше Высокопревосходительство, благоволите усмотреть, что международным интересам в этой стране грозит самая серьезная и очень близкая опасность, так как она, хотя медленными, но верными шагами идет к полному своему превращению в Английскую колонию. Удовольствуются ли англичане принадлежащею им теперь de facto властью над Египтом или пожелают закрепить оную и de jure провозглашением над ним своего протектората? Предсказать не берусь. Если бы англичане решились на последнее, то, конечно, никакие трактаты, ни «протоколы бескорыстия» не остановили бы их от этого шага. Состоявший здесь в течение более десяти лет корреспондентом газеты “Times” и очень близко стоявший к здешним правящим английским сферам Г. Моберли Бэль[15] пред своим отъездом в Лондон, куда он вызван для участия в центральной редакции его газеты, рассказывал, между прочим, Дейст. Статс. Советнику Абаза[16], что в 1883 году, во время пребывания здесь Лорда Дефферина, вопрос об объявлении протектората Англии над Египтом был уже почти окончательно решен в утвердительном смысле. Единственно, что, по словам Г. Бэля, остановило тогда Сент-Джемсский Кабинет от этого шага, – это опасение, как бы Россия не ответила на оный занятием Армении, причем Англии пришлось бы одной защищать от нас «неприкосновенность» Оттоманской Империи (подчеркнуто в тексте. – А. Х.). В настоящий момент подобного рода соображение, может статься, уже и не остановит англичан, так как внимание наше обращено преимущественно на нашу западную границу, и, кроме того, в Европе могут найтись для Англии союзники. Может быть, теперь последнюю остановят какие-либо другие опасения подобного же рода. Не в этом, впрочем, дело, а в том, что рассказ Г. Бэля подтверждает еще раз тот факт, что англичан в вопросах о расширении их владений может остановить лишь боязнь возмездия, либо какой-нибудь крупной материальной неудачи. Нравственные же побуждения не играют при этом никакой роли.

Но если даже Англия и не захочет объявлять над Египтом своего протектората, страна эта тем не менее с каждым днем все более и более будет переходить в ее руки. Как сказано выше, противодействовать ее постепенному захвату я на месте не вижу возможности и не нахожу средств. Чем более я живу здесь, тем более убеждаюсь в справедливости мнения, слышанного мною от Нюбара Паши еще три года тому назад, а именно, «что в разрешении Египетского вопроса, сам Египет не будет играть никакой роли. Все будет зависеть от событий в Европе и Средней Азии и от сочетаний, в которые сложатся международные отношения Держав» (подчеркнуто в тексте – А.Х.). В самом деле, в настоящую минуту участь Египта исключительно зависит от Европы. Если последняя побудит Англию немедленно же вывести отсюда свои войска, то может статься, даже на здешней почве возможно будет возобновить борьбу за полунезависимость Египта. Если же этого не будет и дела останутся в настоящем их виде, то в самом непродолжительном времени Египет перестанет существовать как самостоятельная единица и при предстоящем общем разрешении Восточного Вопроса окажется уже давно отошедшим в полное и неотъемлемое владение Англии, без всякого даже соответствующего вознаграждения для остальных Держав.

С глубоким почтением и т.д.

А. Кояндер /подпись/

(Архив внешней политики Российской Империи (АВПРИ). Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Д. 828. Лл. 42-63 об.).

Предисловие и публикация Андрея Хвалина

 

Примечания

[1] Ораби (Араби)-паша, Ахмед (1842-1911) – государственный и военный деятель Египта. Сын крестьянина из Нижнего Египта. Получил образование в военной школе в Каире, затем дослужился до чина полковника. В 1879 г. участвовал в выступлении египетских офицеров против иностранного контроля над Египтом и засилья турок в египетской армии. В1881 г. возглавил выступление Каирского гарнизона, проходившее под лозунгом «Египет для египтян», приведшее к отставке правительства хедива (правителя страны) и созданию национального правительства, в котором Ораби-паша получил пост военного министра. После бегства хедиваТевфика в 1882 г. фактически власть перешла в руки Ораби-паши. Летом1882 г. командовал египетской армией в англо-египетской войне, 13 сентября его войска были разбиты при Тель-эль-Кебире и 15 сентября он был взят в плен англичанами. Приговорен к смертной казни, которая была заменена пожизненной ссылкой на о. Цейлон. В 1901 г. помилован и вернулся в Египет.

[2] Фредерик Темпл Гамильтон-Темпл-Блэквуд (1826-1902) – 1-й граф Дафферин, позднее 1-й маркиз Дафферин-Ава – 3-й генерал-губернатор Канады (1872-1878), вице-король Индии (1884-1888).

С 1879 по 1881 служил послом в Императорской России, а с 1881 по 1884 гг. — в Османской Империи. В 1882 г. Дафферин поехал в Египет как британский комиссар для составления плана переустройства страны. Он составил детальный отчёт о том, как оккупация пошла на пользу Египту, с планами его развития, направленными на то, чтобы постепенно подключить египтян к управлению страной. В последующих реформах его предложения были в значительной мере учтены. В 1884 г. он стал вице-королем Индии. С 1888 по 1891 г. — посол в Италии. С 1891 по 1896 являлся послом во Франции. После возвращения в Англию Дафферин стал председателем Королевского географического общества и ректором Эдинбургского и Сент-Эндрюсского университетов.

[3] Нортбрук (Томас Георг Беринг, граф Northbrook) — английский государственный деятель, родился в 1826 г. в Лондоне. По окончании курса в Оксфорде занимал разные должности в мин. торговли, в мин. внутр. дел, в м-ве по индийским делам и в адмиралтействе. В 1857 г. выбранный в палату общин, он был при лорде Пальмерстоне в 1857—58 г. морским министром, в 1859—61 г. — государственным секретарем по делами Индии, в 1861—66 г. военным министром. К последнему посту Н. вернулся в министерстве Гладстона, в декабре 1868 г., после того как в 1866 г., по смерти отца вступил в верхнюю палату, как второй лорд Н. В феврале 1872 г. он был сделан вице-королем Индии. Эту должность Н. занимал до февраля 1876 г., когда его отказ содействовать афганской политике лорда Биконсфильда повлек за собой его отставку. Вслед за тем он был возведен в достоинство виконта Беринг (of Lee) и графа Н.

[4] Бэринг Эвелин был шестым (восьмым) сыном Генри Бэринга и его 2-й жены Сесилии Энн (урождённой Уиндхэм; Cecilia Anne Windham). После смерти отца в 1848 г., 7-летний Эвелин был направлен в школу-интернат. Когда ему было 14 лет, он поступил в Королевскую военную академию, которую окончил в 17 лет со званием лейтенанта. Позже — Генеральный контролер Египта и зоны Суэцкого канала, один из основателей египетской хлопковой индустрии и инициатор создания египетской религиозно-политической организации «братья-мусульмане».

[5] Чемберлен Джозеф (1836-1914) — английский политический деятель, идеолог британского империализма. Родился в Лондоне в семье промышленника; учился в лондонских средних школах, высшего образования не получил. Нажив крупное состояние, занялся общественно-политической деятельностью. Очень скоро он превратился в признанного лидера левого крыла либеральной партии, и затем стал министром торговли в кабинете Гладстона. Высказывался против оккупации Египта (занятого Англией в 1882), против агрессивной политики в Южной Африке, против репрессивных мер в Ирландии. После выборов 1895 г. вошёл в состав консервативного правительства Солсбери в качестве министра колоний (до 1903 г.). Здесь окончательно определилось политическое лицо Ч., как одного из агрессивнейших деятелей британского империализма. Ч. оказывал сильное влияние на внешнюю политику Великобритании. Здесь основная линия Ч. была направлена против России и Франции и в пользу тесного сотрудничества Англии с Германией и США. Теоретическая сторона деятельности Ч. заключалась в выработке «философии» британского империализма, которая стала настоящим «кредо» для следующего поколения английских политиков и нашла своё практическое осуществление уже в ХХ веке.

[6] Спенсер Копмтон Кавендиш, 8-й герцог Девонширский (англ. Spencer Compton Cavendish, 8th Duke of Devonshire) (1833-1908) — британский аристократ и пэр, английский государственный деятель. Маркиз Хартингтон с 1858 по 1891. Герцог Девоншир с 1891. В 1857 г. избран членом палаты общин. При Пальмерстоне был лордом адмиралтейства (1863) и помощником статс-секретаря в военном министерстве. Во время первого министерства Гладстона он был генерал-почтмейстером и первым секретарем Ирландии, а затем, когда Гладстон на время удалился от дел, — вождем оппозиции в нижней палате. В 1880 г. он отклонил предложение королевы образовать кабинет, занимал разные должности во втором министерстве Гладстона, но в 1885 г. разошелся с ним из-за ирландской политики. В качестве главы так называемой унионистской партии он способствовал низвержению третьего министерства Гладстона. Член палаты лордов с титулом герцога Девонширского.

[7] Сент-джеймский кабинет — общепринятое в ХIХ в. название правительства Англии, своеобразная визитная карточка Великобритании. Сент-Джеймсский дворец (англ. St. James’s Palace) — один из старейших в Лондоне, важная историческая достопримечательность, королевская резиденция с 1698 по 1808 годы. До воцарения Георга III в 1814 г. в Сент-Джеймсском дворце проживали все правящие монаршие особы, однако для семьи нового короля дом стал маловат. Он приобрел Букингемский дворец, а этот использовал для официальных приемов. При Сент-Джеймском дворце аккредитованы иностранные послы. Во дворце собирается Совет престолонаследия, чтобы объявить нового короля или королеву. Здесь проводятся свадебные церемонии царствующей семьи.

[8] Моней – представитель английских кредиторов в «Кассе государственного долга», контролировавшей доходы Египта и обеспечение платежей европейским банкирам.

[9] Мурузи, князь Александр Константинович (род. в 1842 г.) — российский делегат в комиссии египетского долга. М. — княжеский род, предки которого переселились в 1204 г. из Византии в Трапезунт с Алексеем Комниным. Антиох М. снова поселился в Константинополе в 1665 г. Его правнук Константин († 1787) был господарем Молдавии с 1777 по 1782 г. Старший сын последнего, Александр, был господарем Молдавии (1790 и 1803—06) и Валахии (1793—96, 1799—1801). Внук его, Константин Дмитриевич (1816—1886), переселился в Россию.

[10] Нюбар (Нубар)-паша (1825-1899) – египетский политический и государственный деятель, первый премьер-министр Египта, армянин по происхождению, христианин. Человек весьма образованный, владел свободно несколькими языками, принадлежал к искуснейшим дипломатам своего времени. Играл большую роль в общественно-политической и культурной жизни армянской общины Египта, а также всей армянской диаспоры.

Исполнял обязанности премьер-министра Египта трижды на протяжении своей жизни: с августа 1878 по 23 февраля 1879 года, с 10 января 1884 года по 9 июня 1888 года и с 16 апреля 1894 по 12 ноября 1895 года. Британский генерал-ревизор Египта писал, что Нубар-паша — «самый интересный из современных египетских политиков. С интеллектуальной точки зрения он стоит на голову выше своих конкурентов».

[11] Риаз (Риад)–паша (1835–1911) – египетский государственный деятель черкесского происхождения, член Кабинета министров. Своей карьерой обязан хедиву Исмаилу, оценившему его трудолюбие и принципиальность. После низложения Исмаила стал премьер-министром (1879–1881) при его сыне хедиве Тауфике.

[12] Хедив (от бактр. «повелитель») – титул вице-султана Египта, существовавший в период зависимости Египта от Османской Империи (1867-1914). Турецкий султан Абдул-Азиз дал титул хедива египетскому паше Исмаилу, что ставило его выше других наместников Османской империи. Этот титул носили Исмаил, Тауфик (Тавфик) и Аббас II. После провозглашения английского протектората над Египтом в 1914 году египетские правители приняли титул султана.

[13] Исмаил-паша (1830–1895) – хедив Египта, родился 31 декабря 1830 в Каире, образование получил в Париже. Его дядя Саид-паша, правитель Египта (1854–1863), поручил Исмаилу несколько зарубежных миссий, в 1861 он возглавил египетскую армию в походе против суданских повстанцев. После смерти дяди в 1863 Исмаил стал наместником Египта.

Во время его правления было завершено строительство Суэцкого канала (1869) и значительно расширились площади под посевами хлопчатника. Эти два события имели далеко идущие последствия для будущего экономического развития Египта. В 1866 в обмен на согласие платить дополнительную дань Исмаил добился от османского султана права наследования власти по праву первородства. В 1867 правитель Египта получил титул хедива (перс. «повелитель»), а вместе с ним дополнительные полномочия.

Неудачи в войнах против абиссинцев вкупе с угрожающим финансовым положением вынудили Исмаила в 1875 продать принадлежавшие ему акции компании Суэцкого канала Великобритании, и тем не менее к 1876 внешний долг Египта вырос. Поэтому в апреле 1876 Исмаил прекратил выплату процентов по долгам. В результате была учреждена касса хедивского долга, и в октябре 1876 начал функционировать англо-французский двойственный контроль.

Было сформировано новое правительство во главе с Нубар-пашой. Хедиву Исмаилу предложили сократить армию, но это стало последней каплей, и он выступил против европейских держав. Месяц спустя под давлением европейских держав султан сместил Исмаила и назначил Тевфика наследником престола. Исмаил покинул Египет и с тех пор жил за границей. Умер Исмаил в своем дворце в Константинополе 2 марта 1895 года.

[14] Ахмед Мухтар-паша («Ахмед Мухтар-паша Победоносный») (1832—1919) – военачальник и великий визирь Османской империи. Уроженец г. Бурса, окончил Военное училище в Стамбуле и вскоре стал его ректором. Участник Крымской войны (1855-56); в 1862 году во время боевых действий в Черногории — офицер штаба, в 1870—1871 годах принимал участие в подавлении восстания в Йемене. Во время Русско-турецкой войны (1877-78)  руководил боевыми действиями на Кавказском фронте в районе Эрзерума. Хотя Турция и проиграла эту войну, но в связи с тем, что Ахмед Мухтару удавалось наносить поражения русским войскам, он был удостоен титула «Гази» («Победоносный»). В 1879 году Ахмед Мухтар-паша стал командующим турецкими силами на границе с Грецией. В 1885 году был отправлен в качестве османского Верховного уполномоченного в Египет. За свои заслуги в июле 1912 года был назначен великим визирем, однако 29 октября 1912 года был вынужден уйти в отставку, так как начавшаясяПервая Балканская война показала полную неготовность Османской империи к боевым действиям.

[15] Чарльз Фредерик Моберли Белл (Charles Frederic Moberly Bell) (1847-1911) был известным британским журналистом и редактором старейшей лондонской газеты «Таймс».

Родился в Александрии (Египет), где отец его был купцом. После смерти родителей он в 1865 г. вернулся к родственникам в Англию и работал недолго в той же компании, что и его отец, Peel & Co . Затем Моберли Белл нашел работу фрилансером (свободным журналистом) в «Таймс». В 1875 году он стал его официальным корреспондентом в Египте, где позже основал «Египетский вестник» в 1880 году. Журналистской известности Моберли Белл добился своим освещением восстания 1882 года.

В 1890 г. «Таймс» столкнулась с финансовыми трудностями. Но благодаря усилиям Моберли Белла, который к тому времени занимал должности главного редактора и исполнительного директора “The Times” с 1890 по 1911 гг., издание сохранили.

[16] Статский Советник Абаза – один из представителей многочисленного в Египте клана, связанного с Россией. Семейство Абаза глубоко укоренилось в египетском обществе и в истории Египта. Оно сыграло огромную роль в становлении и развитии египетской культурной, экономической, интеллектуальной и политической жизни. Основное сосредоточение Абаза – египетская провинция Шаркия (Sharqia). Сопровождавший Наследника Цесаревича в путешествии на Восток князь Э.Э. Ухтомский описывает представление действительного статского советника Абазы Августейшему путешественнику в Египте:

«Мужские представители русской колонии в Египте in corpore (лат. – в составе, в целом, в группе – А.Х.) представляются Престолонаследнику. Старший между ними, действительный статский советник Абаза, поднося Ему хлеб-соль, произносит при этом следующее приветствие:

«Хлеб и соль искони сопровождали на Руси выражение чувств беспредельной преданности русского народа к Престолу и Отечеству. Свято сохраняя заветы родины и на берегах далекого Нила, русская семья в Египте имеет беспредельное счастье лично повергнуть эти чувства к стопам Первенца своего возлюбленного Самодержца». (Ухтомский. Э.Э. Путешествие Государя Императора Николая II на Восток. Т. I. Репринт. Изд-во «Китеж». 2010. С. 57).