Украинские самостийники
МУТНАЯ ВОЛНА
За кулисами самостийности.
При 5-й книге II тома трудов О. Доценко — «Лiтопис Украiнськоi Революцii», изданной во Львове, приложено 125 страниц документов, относящихся к моменту официальных сношений между поляками и украинцами, т. е. с осени 1919 года по весну 1920 г. В это же время в Варшаву была послана украинская дипломатическая миссия для ведения переговоров о заключении постоянного союза.
Цель издания «Летописи» совершенно ясна, она должна помочь оправдаться некоторым украинским деятелям перед грядущими поколениями в том крахе, которым закончилась попытка создания независимого украинского государства. Но самый строгий прокурор не мог бы подобрать материала, более тяжкого для обвинения разных украинских «министров» и «дипломатов», действовавших от имени народа, не имевшего ничего общего с их махинациями.
Прежде всего, любопытно ознакомиться с тем, как складывались отношения между польскими властями, с одной стороны, и украинскими властями и местным населением – с другой. Поляки, приглашённые самостийниками для укрепления их шаткой позиции, не только против большевиков, но и против населения, активно боровшегося с петлюровцами, вели себя не как представители дружественной державы, а как самые откровенные оккупанты, ни с кем и ни с чем не считавшиеся. Вот несколько ярких фактов из этой области. Поляки не пропускали на занятую ими территорию эшелоны с украинскими войсками. Они забрали имущество украинского военного госпиталя. Польские жандармы в грубой форме производили обыски у украинских чиновников и военных, залезали им в карманы, присваивали себе их вещи. Поляки реквизировали автомобили представителей «высшей украинской власти», целые военные склады, поезда с амуницией, вывозили со складов спирт, сахар, хлеб, шкуры и пр.
Не лучше было отношение польских властей к местным органам самоуправления. В губ(ернской) народной (земской) управе был сделан обыск, во время которого были взломаны замки дверей, к которым не было ключей. Поляки забрали из уездной управы лошадей и корм для них, не давали членам управы пропусков на поездки в уезд и так далее.
Крайне жестоко расправлялись поляки с беззащитным местным населением. Они отнимали у крестьян лошадей, хлеб, продукты, рогатый скот, птицу – за плату, которую устанавливали польские солдаты, а чаще всего бесплатно; били нагайками и шомполами публично селян; избит был также учитель; жгли на топливо школьную обстановку, мебель и книги; при передвижениях из села в село, или даже через мост в одном и том же селе, брали с населения плату; от крестьянских возчиков вымогали продукты с их телег или деньги. Крестьяне были настолько терроризованы, что боялись выезжать за дровами в лес, – польские солдаты захватывали лошадей для военных перевозок. Поляки арестовывали людей десятками, особенно галичан, держали их в тюрьмах, не предъявляя им никаких обвинений; некоторых из них увозили заграницу.
«Стиль» поведения польских оккупантов, конечно, не был бы выдержан, если бы они не коснулись и православной святыни, церкви. На стр. 331 находим такое описание храма Каменецкой мужской духовной школы, после ухода поляков: «На Престоле не найдено никакого облачения, жертвенника совсем нет, катапетасма (церковная завеса в православных храмах за царскими вратами, отделяющая престол – А.Х.) забрана, царские врата открыты, паникадило и лампады разбиты и валялись на полу, большой киoт для образов Кирилла и Мефодия поломан, а самый образ разорван. Часть богослужебных одежд выброшена на пол.
Киот для плащаницы разбит, а самой плащаницы не оказалось. Электрическая проводка во всей церкви сорвана, почти все оконные рамы унесены, взяты также пять аналоев с покрывалами».
Как же на это отзывались украинские власти? Они писали отношения за соответствующими номерами и покорно мирились с создавшимся положением. Министры не считали возможным возражать против беззаконных действий поляков. Украинцы желали лишь выговорить у поляков право дальнейшего существования украинских учреждений в порядке частных институций. Такова была в действительности жизнь «незалежной, самостийной державы».
Вполне понятно, что польские войска, явившиеся, якобы, для защиты интересов украинского народа, терроризуя население и затрудняя и без того тяжкие условия существования деревни, лили воду на мельницу большевиков и обеспечивали самый широкий успех их пропаганде под лозунгом: «Защита родного края от завоевателей поляков и подкупленных ими петлюровцев».
Очень красочны те документы, которые касаются переговоров между укр(аинской) дипломатической миссией и поляками.
Пока дипломатическая миссия, с которой поляки играли, как кошка с мышью, спускалась всё ниже и ниже по ступенькам компромисса и отказалась сначала от включения Галиции в «соборную Украину», а затем пошла на ряд уступок и в отношении польских помещичьих земель, на фронте произошли решительные события. Галичане, потеряв веру в возможность продуктивной совместной работы с петлюровцами, перешли на сторону генерала Деникина и тем самым вынудили остатки украинских войск отходить с занятой ими территории.
Неудачи на фронте углубляли всё больше внутреннее разложение самостийников. Так, поляки не пропустили «дипломата» Макаренко дальше Кракова, по инициативе украинской миссии. В свою очередь, Макаренко предупреждал Петлюру, что есть нехорошие слухи о некоторых членах миссии и что надо проверить их. Одновременно галичане агитировали за консолидацию с правыми украинскими элементами. Был момент, когда Петлюра собирался ехать в Одессу и завязать сношения с Деникиным, но многие возражали против этого на том основании, что большевики представляли тогда наибольшую силу в России, Антанта с ними начинала разговаривать, а, следовательно, и самостийникам туда дорога. Столь упрощённым путем эти доморощенные последователи Маккиавели думали обмануть неумолимые законы жизни.
Чем дальше, тем грязнее становилось в самостийном подполье. Мы, например, узнаём, что некий Полетика самовольно продал по низкому курсу 50 тыс. казённых долларов и что неизвестно, куда девались короны, которые получены были им за эти доллары. Винниченко израсходовал 500 тысяч рублей на советскую пропаганду, хотя получил эту сумму от петлюровцев. Венские украинские политические партии, мечтая спасти безнадёжное положение самостийников, объединились в укр(аинскую) национальную раду, которая осудила Петлюру… В Каменец приехал премьер Мазепа, убежав от своих, потому что войска хотели расстрелять его вместе с прочими за последнюю катастрофу… Петлюра на Подолии стал самой ненавистной персоной. С ним никто не считался.
В заключение мы позволим себе привести подлинную выписку из письма Маркотуна (глава украинского масонства – А.Х.) к Петлюре от 28 октября 1919 г., которое, поистине, не нуждается ни в каких комментариях.
«Вы никогда не защищали «войну до конца» против постыдного Брестского мира, — пишет Маркотун, — хотя вы нам это обещали…. Я стыжусь Василия Шульгина (один из главных участников свержения Императора Николая II с престола, из «шинели» которого вышел современный российский «монархизм» — А.Х.) которого я просил от имени младо-украинской партии, к которой принадлежали и вы, перед приходом большевиков Киев, чтобы он склонил своим влиянием русских офицеров к оказанию нам помощи, уверяя его, что вы не сепаратист, но сочувствуете России и Антанте, как вы нас в этом заверяли. Было для всех ясно, что восстание против гетмана приведёт на Украину большевиков. Вы обязались не идти с повстанцами. Я потом узнал, что уже тогда вы были в полном соглашении с Винниченко и что лишь вопрос власти был той костью раздора, которая привела к тому, что в декабре 1918 и в январе 1919 г. вы бросились друг на друга. Ночью 14 ноября 1918 г., когда вы приступали к исполнению своего плана, майор Ларош, представитель немецкого штаба, помешал гетманской власти вас арестовать. Немецкий офицер явился в эту ночь к гетману и категорически заявил, что если вы, т.е. члены будущей директории, будете арестованы, то немецкие войска освободят вас силой из тюрьмы. Немцы дали оружие повстанцам… Мы вас всегда будем обвинять во имя нашего отечества великой Украины, которая в течение трёх столетий была сторожем и стеной нашей Великой Матери – России».
На этом можно закончить. Все самостийные махинации, интриги против своих мнимых или действительных союзников, грязная внутренняя грызня из-за власти и денег, взаимные предательства, полная беспринципность – всё это обнаруживают документы, собранные историком, который, разумеется, делал всё для того, чтобы картина получилась возможно менее отталкивающей. Вынесенные на поверхность мутной революционной волны украинские самостийники захлестнуты ею давно, и совершенно ясно, что не их руками будет твориться дальше святое дело народного строительства.
С. И.
«Возрождение» (Париж). № 1057, 24 апреля 1928 г.