Святая Земля-1931
Первая мировая и гражданская война разделила Россию на советскую и зарубежную. В историографии период между двумя мировыми войнами получил наименование INTERBELLUM или, по-русски, МЕЖВОЙНА. Осмыслению русской национальной зарубежной мыслью процессов и событий, приведших к грандиозным военным столкновениям в истории человечества, их урокам и последствиям посвящен новый проект «Имперского архива» INTERBELLUM/МЕЖВОЙНА. Для свободной мысли нет железного занавеса, и дух дышит, где хочет.
АНДРЕЙ ХВАЛИН
+
ПАЛЕСТИНА
«Быстро меняется на глазах и вся старая Палестина»
Палестина делится сейчас на две части: взрослое население, выросшее в культуре той страны, откуда оно пришло, не могущее еще от этой культуры избавиться, и молодежь (пока ещё слишком малочисленная), выросшая и возмужавшая уже здесь, в Палестине.
Взрослое еврейское население Палестины всё еще дифференцировано. Русские, польские, немецкие, американские евреи живут пока преимущественно отдельными обществами. Немцы смотрят свысока на русских, русские на поляков и пр. Но у многих в головах умещается знание сразу пяти-шести языков. Однако, подавляющее большинство евреев переходит уже на национальный язык («иврит»).
Старые раввины осуждают введение иврита в обиход на том основании, что это – язык священный и может употребляться только для молитв. Оседающие вновь в стране ворчат на то, что и так жить тяжело, а тут ещё надо учить иврит. В особенности трудно пожилым: один знакомый врач сидит уже пятый год над «Давидом Копперфильдoм» Диккенса на иврите и никак не может его осилить. Главные творцы этого языка – мальчишки на улицах и в школах. Для них – это родной язык, и они вливают в него сок, краску и жизнь.
Воздух Палестины делает практичных людей непрактичными. На колонизацию Палестины евреями затрачены большие деньги, но коэффициент полезного действия этих затрат иногда довольно низок.
Здраво рассуждающий предприниматель из Европы, сколотивший деньги своим трудом, изощрившийся в ведении всяких дел, переезжает в Палестину и перерождается. Он сразу становится здесь каким-то фантазёром, непродуманно тратящим свой капитал. Всё ему теперь обходится втридорога. В одной из колоний находится домик предпринимателя такого типа: это – обыкновенный одноэтажный дом с садиком, каких много где-нибудь и в Вологде. И оказывается, что этот домик обошёлся чуть ли не в полмиллиона рублей…
Однажды арабы подняли вопль, что «евреи в Тель-Авиве строят военную крепость». Оказалось, что, действительно, возводится стена, толщиною с бастион Перемышля, но с самыми мирными целями: строится всего лишь кирпично-силикатный завод.
То были первые этапы колонизации. Теперь это пройдено, евреи научились соединять энтузиазм с практичностью. Вообще эти промахи приведены мною не столько для характеристики палестинских работ, сколько для характеристики палестинского еврейства, встающего в свете этих данных в каком-то новом виде, в каких-то совсем неожиданно тёплых тонах: ведь делали-то это как раз те «чёрствые» старики-капиталисты, для которых, как многие думали, была одна религия – злато.
Так, только в Палестине. познаёшь еврейский народ с новой стороны: энтузиазм, легковерие, непрактичность, увлечение! И количество этих новых черт, открываемых здесь в евреях, ещё увеличивается при ознакомлении с молодёжью. Это, в большинстве, здоровые, смелые ребята, систематически бьющие англичан в спорте…
С особой торжественностью справляется в Палестине весенний праздник Пурим. Первый Пурим произвёл на меня неизгладимое впечатление. Приморский городок Тель-Авив (центр Пурима) сплошь, вплоть до муниципалитета и полиции – еврейский. Гостиницы переполнены. Карнавал. Улицы живут и днём, и ночью. Среди улицы торжествует «ора». Это, если хотите, первый цветочек чего-то национально-еврейского, созревший здесь в Палестине: танец молодёжи, хоровод в два-три ряда, бешено несущийся под звуки гармошки и напева. Один танцор выскакивает; вместо него на бегу вступает другой. Доходят до экстаза. Танцуют ору часами. Иногда ора – это шеренга обнявшейся молодежи, стихия, несущаяся по улице…
Среди взрослой части населения всё русское пользуется в Палестине особой любовью. Это видно из всяких мелочей: русские песни, напевы, пластинки граммофонов, особая посещаемость русского фильма, успех заезжих русских трупп и пр.
Что касается молодежи, то я был свидетелем, когда в фильме из времён кавказской войны она встречала русские войска демонстративным свистом и аплодировала кучке их противников.
Зато взрослое население плакало на гастролях казаков-певцов. Места брались с бою. Десятки концертов прошли с аншлагом.
А вот случай более комического характера. Концерт казаков-платовцев не состоялся в Тель-Авиве потому, что городской голова предложил казакам выступать без лампасов. Но других брюк у казаков вообще не было, и пришлось отменить концерт и ехать в более современный Иерусалим. На улицах Тель-Авива, рассказывали казаки, за ними бегали мальчишки и кричали: «погромщики». Старшему в хоре «погромщику» было тридцать лет.
Если близкие по крови люди вступают друг с другом во вражду, то она приобретает особенно острый характер… Неприязнь между евреями и арабами в Палестине частично этим объясняется. И те, и другие – дети одной семитской расы. Если взять евреев, не уходивших из Палестины, или взять вообще восточного еврея, то они положительно ничем не отличаются от арабов, кроме своей фанатической веры. Та же внешность, те же навыки. Поэтому курьёзно, когда видишь европеизированного араба, зараженного «юдофобством». Вся эта вражда в значительной степени – результат «высокой» политики с обеих сторон.
Мое знакомство с арабским населением в Палестине началось довольно странно. Войдя по делу в одну арабскую столярную мастерскую, я сказал обычное «сайды» (здравствуйте). К удивлению, араб ответил по-русски: «Здравствуйте, барин». Оказалось – православный, звать Василием, кончил православную семинарию в Вифлееме. Таких здесь много. Из интеллигентных арабов некоторые получили воспитание в России и сейчас играют видную роль в арабской общественной жизни.
Русское влияние в Палестине при турецком владычестве было вообще огромно. Мощная держава бросала миллионы на поддержку миссий и покупку земель в Палестине, на постройку православных церквей и монастырей. Половина земельных участков в центре Иерусалима и сейчас принадлежит русской миссии. Ей же принадлежат большие постройки в Иерусалиме, Назарете, Вифлееме и других местах, а также отличные усадьбы. Много теперешних капиталистов-арабов положили начало своему состоянию на русских подрядах или на русских паломниках. Все эти арабы и их потомки свято блюдут православие, почитают нашего владыку, знают по-русски.
В русском подворье в Иерусалиме, около русского собора, мирно доживают свой век русские богомолки. Их около сотни. Всегда делаешь крюк, чтобы пройти мимо, увидать эти покойные великорусские и украинские лица, случайно послушать говорок сидящих на завалинке в платочках богомолок. Впечатление такое, что находишься в самой глубине России. Поговорить с ними – наслаждение. Темы у них всегда волнующие. То уверяют, что вот скоро в Палестину приедет «еврейский царь». То длинные рассуждения о политике. Но больше всего – о России, о доме, хозяйстве. Многие из них живут в Палестине не один десяток лет, но языков не знают. Ко всем обращаются только по-русски или по-украински и с такой уверенностью в том, что их не понять не могут, что действительно, их понимают все – и арабы, и англичане.
Сейчас нового притока паломников нет, и русское подворье тает.
Быстро меняется на глазах и вся старая Палестина, уходя с каждым годом всё дальше к уготованной ей самостоятельной судьбе.
П.
«Возрождение» (Париж). № 2281, 31 августа 1931 г.