Сила русского народа

Беседа писателя Андрея Хвалина с митрополитом Владивостокским и Приморским Вениамином

 

     — Ваше Преосвященство, несмотря на то, что за несколько последних лет Русская Православная Церковь широко открыла перед народом врата храмов и церквей, приняла в свое лоно сотни и сотни тысяч новообращенных, уверовавших в Господа, и мы говорим о начавшемся новом возрождении Руси, для массового общественного сознания и даже для крещенных, но не церковных людей остается некой загадкой, вызывающей недоуменное любопытство, КАК и ПОЧЕМУ человек принимает на себя священный сан, решает всецело посвятить себя служению Богу. Владыка, Ваша «дорога к Храму» прокладывалась задолго до нынешних внешних послаблений, во времена открытого государственного подавления Православной веры. Как начинался Ваш путь к Богу? И как, в конце концов, оказались здесь, на краю земли русской?

— Сам я с этого края русской земли. Родился в Хорольском районе Приморья, жил там до пяти лет, а потом семья переехала во Владивосток. Бабушка и мать были строго верующие, отец же в храм ходил редко. Крестился я уже в «сознательном» возрасте — в семь лет. Когда мама мне рассказывала о Христе, то детское сердце переполнялось любовью к Нему, жалело пострадавшего от людской злобы Распятого. Так, с детских лет возникли в моем сердце страх Божий и благоговение ко Христу.

Внешне жил я, как и все остальные, в атеистическом соусе: атеизм в школе, на улицах, по радио и телевидению. Широким потоком вливался атеизм в сердца людей. Часто приходилось слышать безбожные утверждения по радио, в школе.

Помню, во втором  классе на уроке арифметики одна девочка сказала учителю: «Константин Федорович, а вот бабушка у Лены верующая и говорит, что есть Бог». Ошарашенный учитель подбежал к столу, взял бумажку и обратился к нам: «Дети, вот я бросаю бумажку вниз, — действительно, бумажка падала вниз.

— Как же Бог может сидеть там наверху? — вопрошал бедный учитель и делал глубокомысленный вывод: «Если бумажка падает вниз, то Бог не может сидеть там, наверху, и его просто не существует, поэтому не верьте никаким бабушкам».

Потом, отвергнув истинного Бога, он сказал нам: «Дети, Сталин — наш мудрый отец. Вот мы здесь сидим, а он там день и ночь думает о нас. Поэтому, когда будете ложиться спать, прочитайте гимн Советского Союза». Вскоре нашему учителю дали орден Ленина. Стоя на школьной линейке, мы поздравляли его, он плакал.

Конечно, неся в сердце Христа, мы понимали, что творится в России. Особой враждебности ни к людям, подобным тому учителю, ни к государству у нас в семье не было. Просто мама старалась, чтобы мы были поближе к Богу, который есть Любовь.

Наша далекая родственница, крестная моего отца, рассказывала мне об архиереях, о священниках. О том, как в войну открылся Архиерейский собор и Православная церковь, благословив народ на священную битву, получила некоторое официальное признание и послабление. А ведь 1943 год был объявлен концом «безбожной» пятилетки, когда ни одного православного священника в России не должно было остаться. Она рассказала мне и о духовных семинарии и академии. Сердце мое загорелось туда поступить.

После окончания школы, встал вопрос о дальнейшей жизни. В армию по болезни меня не взяли. Надо решаться: идти вправо или налево. На Первой Речке стоял православный храм, куда я ходил по воскресеньям на службы. Придя к священнику, изложил свое желание идти по духовному пути. Он благословил, и я стал прислуживать в алтаре, пономарить, готовиться к поступлению в семинарию.

Поскольку документы отправил по почте, то об этом узнали. Приехали партийные и комсомольские люди «работать надо мной». Однако во всей мощи они «поработать» не успели — билет уже был куплен, и я отправился в семинарию. Благополучно добрался до Троице-Сергиевой Лавры, с Божией помощью сдал экзамены и начал учиться. Шел 1959 год — время так называемой хрущевской «оттепели», обернувшейся новым жесточайшим гонением на веру Христову и Русскую Православную Церковь.

В семинарии мы жили в атмосфере страшного наступления атеизма на религию. С 1961 года многие под давлением начинают отказываться и уходить из семинарии, появляются «отказные» статьи в газетах. В том числе отказался даже профессор Ленинградской духовной академии Осипов. В ход были пущены не только запреты и гонения, но клевета и ложь. Один из наших семинаристов ушел в армию, а потом в газете мы прочли «отказную» статью за его подписью. Позже получаем на курсе от него письмо: «Не верьте этой статье, не я писал, а за меня…»

Наступление на веру Христову шло широким фронтом. Закрывались семинарии в Киеве, Ставрополе, Саратове, Житомире… Мы жили под постоянным страхом, что и нашу семинарию закроют. Один из преподавателей, видимо, из сторонников разгона, так прямо и сказал: «Что, братия, капустой не довольны? Смотрите, повесим завтра замок на семинарию и пойдете на все четыре стороны». Всякие были люди.

Годы учебы в семинарии пролетели быстро. Очень любил кафедру основного богословия, т.е. апологетику. Слыша с детства нападки на религию, не мог тогда найти аргументов, чтобы опровергнуть утверждения безбожников. Теперь такая возможность представилась, и сердечное чувство к Богу получило подкрепление логическими доводами и историческими фактами.

Основной вопрос всей религии, всей философии, всех наук: воскресал ли Христос? Ибо воскреснуть мог только Богочеловек. Следовательно, вопрос о Воскресении — это вопрос о том, есть ли Бог? Атеисты, извращая истину и подтасовывая факты, отвечают на него отрицательно. Какова же истина?

Нашим атеистам-материалистам надо бы напомнить, что никто иной как один из их идолов — Фридрих Энгельс после важнейших открытий к концу своей жизни признал факт Воскресения Христа. Именно в статье о Штраусе к переизданию своих сочинений он пишет: «Новейшие капподакийские открытия обязывают изменить наш взгляд на некоторые немногие, но важнейшие (вопросы) мировой истории. И то, что казалось раньше достойным внимания только мифологов, должно отныне привлечь внимание историков. Новые документы, покоряющие скептиков своей убедительностью, говорят в пользу наибольшего из чудес истории — о возвращении к жизни Того, Кто был лишен ее на Голгофе».

«Эти строки Энгельса, — пишет академик А.И. Белецкий,- остались неизвестными у нас потому, что они ни разу не были переведены на русский язык в изданиях Маркса и Энгельса».

Один из величайших знатоков античности академик В.П. Бузескул говорил: «Воскресение Христа подтверждено историческими документами и археологическими находками с такой же несомненностью, как существование Ивана Грозного или Петра Великого».

Свидетельства о Воскресении Христа мы находим у еврейских писателей того времени, хотя вполне понятно, что евреи, не примкнувшие к христианству, скорее бы стали замалчивать факт Воскресения, чем писать о нем. А между тем среди крупнейших писателей того времени, прямо говоривших о Воскресении, находим таких еврейских авторов, как Уриста Галилеянин, Ганнон Мессопотамский, Шабрум-отец, Фернандо из Саренты, Навин, Антиохий, Маферкант.

По подсчетам крупнейшего знатока римской литературы академика Нетушида, число вполне надежных свидетельств о Воскресении превышает двести десять. Академик Белецкий доводит их до 230-ти, прибавляя к первому списку вновь обнаруженные исторические памятники.

Беда в том, что исследования не этих больших ученых были доступны народу в России последние семьдесят лет, а лживые «труды» наших записных атеистов: Губельмана под псевдонимом Ярославского, Шнейдера под псевдонимом Румянцева, Фридмана под псевдонимом Кандидова, Эдельштейна под псевдонимом Захарова, Раковича, Шаховича, Скворцова-Степанова… — имя им легион.

Теперь, слава Богу, правдивая православная литература издается, хотя не в таких объемах, как хотелось бы, но все-таки жаждущее правды сердце может утолить свой духовный голод. Беда в том, что посеянные в душах людей атеистической пропагандой плевелы дали свои ядовитые всходы и мешают многим хорошим светски образованным интеллигентам отказаться от лживых догм и припасть к источнику Вечной Жизни.

Итак, успешно закончив семинарию, я продолжил обучение уже в духовной академии, более углубленно постигая предметы. Итогом академического обучения явилась работа по любимой мною кафедре основного богословия на тему «Доказательства бытия Божия и безсмертия души в философской системе Эммануила Канта и анализ их на основании христианского мировоззрения».

Господь благословил, и меня оставили при академии сначала стипендиатом, а потом, с 1968 года, преподавателем. Читал курс библейской истории, основное богословие с философским уклоном, формальную (аристотелевскую) логику. Основное время поглощали занятия с семинаристами и самообразование, создание слайд фильмов по святым местам Палестины и на евангельские темы.

Особо в администрацию меня не привлекали. Больше помощника инспектора не повышали. В то время нужно было быть не таким, каким был я. Заграницу не посылали, тогда постоянно ездили определенные лица. Но я особенно не переживал, считая, что наша земля, Русь, не уступает другим странам. В 1976 году мне присвоили звание доцента по кафедре логики. И я уже думал до конца своих дней остаться академическим преподавателем. Но Господь судил иначе.

Святой Иоанн Златоустый в своем «Слове о священстве» говорит о высоте и чистоте необходимой священству, чтобы предстоять перед Престолом Божиим. Если подходить с такими строгими мерками к нам, грешным, то все мы не достойны такого великого служения. Считая в первую очередь себя недостойным, все откладывал принятие сана. Но более духовно опытные в православном делании отцы подвигали сомневающихся, подобно мне, к принятию сана, говоря, что совершенства сразу достичь невозможно — надо принять тяжесть священнического служения и вместе с тем возрастать в духе.

Промыслом Божиим в 1988 году, когда начались внешние послабления, увидел я впервые Святую Землю — Палестину, о которой я долгие годы рассказывал в своих слайд-фильмах. Тогда меня взяли не столько для паломничества, сколько для подготовки юбилейной выставки к 1000-летию крещения Руси.

Поездка эта стала судьбоносной: молясь на земле, по которой ступал Христос, сердцем почувствовал, что Он благословляет меня на священническое служение. Вернувшись на родину, подал прошение. Через несколько месяцев, в день Преображения Господня, меня посвятили в дьяконы, а спустя немногим более недели, на праздник Успения Божией Матери, рукоположили во священника. Иные удивлялись: ведь сан я принял в сорок девять лет. Но такова воля Божия.

Преподавательская работа моя продолжалась. Взял тему магистерской диссертации – «Евгений Николаевич Трубецкой и его религиозно-философские воззрения», написал несколько глав. В привычных трудах и заботах прошло еще четыре года. Ничто не предвещало перемен. В тот год собирался отправиться с приехавшим из Приморья братом в паломничество по монастырям и святым местам Руси.

Вдруг, как гром с чистого неба, ко мне приходит мальчик-семинарист и приносит весть: вызывают к Святейшему Патриарху — сердце защемило…

Его Святейшество Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сказал, что Святейший Синод имеет намерение направить меня на дальнейшее служение на восток страны — то ли на Курилы, то ли в Магадан, то ли во Владивосток — еще не решено. Мне пришлось убеждать Его Святейшество, что намерения покидать стены академии я не имею, нет у меня и пастырской практики, поэтому просил оставить в Лавре. Вопрос должен был решаться на заседании Синода.

Заседание проходило 12-13 августа 1992 года в канун празднования памяти священномученика Вениамина, Митрополита Петроградского и Гдовского, расстрелянного в 1922 году безбожниками. Синодалов я также просил оставить меня в Троице-Сергиевой Лавре, но непослушания не выражал. Синод имел суждение о занятии епископской кафедры во Владивостоке и решил направить меня туда. Как только вынесли решение, пропала боль в сердце и уныние отступило. Понял, что на то воля Божия.

Меня постригли в монахи и, видно, с благословения Святейшего Патриарха дали имя Вениамина. А 20-го сентября в Богоявленском Патриаршем соборе состоялось наречение во

епископа Владивостокского и Приморского. Через день, 21-го сентября, в праздник Рождества Божией Матери и очередную годовщину Куликовской битвы я был хиротонисан (посвящен) в архиерейский сан.

Святейший Патриарх попросил меня задержаться. Тогда отмечался 600-летний юбилей Преподобного Сергия Радонежского — игумена Земли Русской. Мы служили первые службы в Кремле. Впервые довелось посмотреть Царские палаты, занятые сейчас другими. Увидел в них Ельцина…

Со мной согласились ехать два студента-семинариста — Сергий и Николай. Заняв книгами все свободное место в купе, мы через всю матушку-Россию отправились из Москвы во Владивосток. Спустя семь суток на железнодорожном вокзале среди прочих нас встречали и казаки. И началась моя епископская жизнь, совсем несладкая, если подойти по-настоящему.

— Владыка, в жизни Владивостокско-Приморской епархии как в капле воды отражается общее тревожное положение Русской православной церкви: наступление раскольников и еретиков, представителей иных конфессий, «христианизирующих» Святую тысячелетнюю Русь, и откровенных служителей зла. Вместе с тем сила Божия, проявляется в немощи человеческой, попирает козни дьявольские: возрождаются старые приходы и открываются новые, вместо растриг и отступников рукополагаются новые батюшки, строятся и ремонтируются храмы и монастыри. Можно ли говорить об укреплении Православия в крае за те несколько лет, что Вы здесь?

— Никаких собственных заслуг я не вижу — все Господь устраивает. Надо только трудиться, трудиться и трудиться, не покладая рук. Как только начинаешь уповать лишь на слабые человеческие силы, желая сразу все сделать, так ничего не получается, лишь треволнения всякие и сердечная маята. Когда же полагаешь себя полностью на волю Божию, то смотришь — все потихонечку строится.

По-настоящему в Приморье епископа до меня не было. Владыка Гавриил, находясь в Хабаровске, больше внимания уделял тому краю. Первый собственно приморский епископ, Владыка Николай, пробыл здесь недолго и, заболев, уехал на запад. Поэтому сравнивать ни с кем не нужно.

Хотелось бы устремить взор свой вперед: пусть строятся новые православные храмы. Но главное, — чтобы обратились сердца людей к Богу. Если Христос поселится в душе человеческой, то соберутся камни и воздвигнутся стены храмов. Точно так же, как на Руси в ее раннем возрасте, когда равноапостольный князь Владимир утверждал христианство. Русь полюбила Христа, потянулась к Нему — и храмы строились очень быстро. Их рубили повсюду — и в небольших городах, и на погостах, и на торговых путях (особенно из варяг в греки). В основе — Дух Святый. Вот что нужно земле приморской, чтобы люди зажили религиозно. А сие дается ой как трудно. Семьдесят лет сердца людские отравлялись безбожием и ложью.

Сегодня жизнь наша земная может устроиться и процвести лишь тогда, когда сами заживем по-Божьи, исполняя Его заповеди. После очередного нашествия или пленения иноверных Русь всегда начинала оживать, отстраиваться с храма, с монастыря. Потом рядом с ними и люд мирской быстро благоустраивал свою жизнь. В этом сила и «тайна» Святой Руси и безсмертие русского народа. Уповающий на Бога не посрамится. Ставящий во главу угла лишь «живот», материальные блага подобен гробу повапленному (разукрашенному), обреченному на смерть, ибо отнимется у него и то, что имеет.

Государство, десятилетиями разрушавшее храмы, должно взять на себя их восстановление. Но, увы, разрушать разрушали, а вернуть долги не спешат. Верующим передают храмы в таком состоянии, что не приведи Господь. Какой прекрасный храм Покрова Божией Матери был на Угловой, возле Артема. Сейчас пытаемся его отремонтировать. Но что может один батюшка сделать? Он там, бедненький, бьется, бьется… Но верую: с Божией помощью все восстановится, лишь бы горел огонь в душе человека, огонь веры и любви к Господу.

Вот возрождаем женский монастырь под Уссурийском. Дай Бог, чтобы развивался мужской Шмаковский монастырь. Хотя оккупировавшие его военные не отдают нам даже храмовых зданий, устраивая там танцы и кино. Продолжая такое кощунство, ссылаются на то, что, мол, негде бедненьким офицерам свою боеспособность поддерживать. Вот если храмы отдадут, то боеспособность у них якобы уменьшится. Трудно еще сердца многих изменяются к лучшему.

Однако есть и доброжелатели, которые помогают Церкви. Хочется, чтобы их стало больше. Сегодня, когда трудно всем, Православная Церковь вместе со всем народом особенно переживает эти трудности. Вот задумали возвести в центре Владивостока в Покровском парке кафедральный собор на месте прежнего порушенного. Сколько надо приложить сил! Дело движется, хотя и медленно. Причина все та же: уровень духовности остается низким. Главный храм — это показатель духовной жизни города. Как тело без души является трупом, так город без церкви умирает.

Слава Богу, вернули нам здание консистории. Для его ремонта и содержания требуются значительные финансы, а их в епархии не хватает. Нужно сказать, что администрация идет нам навстречу. Иногда помогает словом, утешением, иногда незначительно деньгами.

Тем не менее, несмотря на все трудности, люди тянутся к Богу. Открываются храмы, создаются новые общины. Когда образовывалась епархия, их было пять-шесть. Теперь насчитывается уже около сорока. Но не у всех есть даже молитвенные дома. До революции по всему Приморью стояло свыше 140 храмов и церквей. Православие здесь начало закрепляться с XIX века и глубоко не успело пустить корни. В советское время буквально все сто сорок храмов были уничтожены или перестроены. Бедственная картина!

Испокон века Русская Православная Церковь созидала великое Государство Российское. Она была душой России, ее ангелом — хранителем. Вера вдохновляла русский народ на подвиги, на победы. В критические времена Церковь призывала народ на защиту Веры православной, Царя и Отечества. В ПРАВОСЛАВИИ СИЛА РУССКОГО НАРОДА. Об этом знали недруги России, нашего государства. Поэтому во что бы ни стало стремились уничтожить его. Когда совершалась революция и был убит Царь — Помазанник Божий, внешний епископ и защитник Церкви, началось ее уничтожение, убийство русской души. На протяжении более семи десятилетий советской власти государственный атеизм планомерно уничтожал православную душу русского народа.

Сейчас государственный атеизм ушел на второй план. На первом у людей — деньги. Казалось бы, нужно помочь России, покаяться и вернуть Русской Православной Церкви отнятое у нее. Нет же. Демократическая конституция уравнивает Православную Церковь с баптистами, субботниками, иеговистами и иже с ними — имя им легион! Забывают, что Православная Церковь созидала могучую единую и неделимую Россию. Силы зла, безусловно, контролируют жизнедеятельность Русской Православной Церкви. Но теперь используются иные способы и методы.

Зарубежные миссионеры с большими деньгами приходят на Православную Русь, будто не было у нас 1000-летней истории христианства, и говорят «ангельскими» голосами. И многие идут им навстречу. Особенно администраторы в сфере культуры. Предоставляя им театры, эстрадные площадки, стадионы, они не задумываются о том, что эти люди пришли уродовать наш народ. Ведь нас уже разделили по искусственным границам на суверенные государства. Разделили по-живому, все кровоточит.

Теперь нас стараются разбить на множество партий по политическим признакам, а самое страшное — по религиозным конфессиям, чтобы в каждом русском городе, скажем, на сто тысяч православных было обязательно сто тысяч баптистов, сто тысяч адвентистов, сто тысяч иеговистов и т.п.

Как-то прочитал, что в Хабаровске открыта духовная семинария. Стал интересоваться: думал, что Владыка Иннокентий открыл. Оказалось, что это — протестантская, баптистская семинария. Кто же в ней проповедует? Люди из Америки, Австралии… Где деньги берут? Там же — за границей. Словом, на Русь идет самая настоящая духовная агрессия.

Делается это умышленно для окончательного убийства русской православной души. Чтобы мы, единый народ, не находили общего языка, чтобы в России — Доме Пресвятыя Богородицы — создать этакий Вавилон, столпотворение. И если сатанинские силы добьются своей цели — погубят на Святой Руси Православие, то вместе с ним погибнет и Россия. А если Русь погибнет, то и миру не устоять, значит, конец близок.

Зададим себе вопрос: почему в нашем обществе преуспевают силы зла? Почему мы отступаем перед ним? Потому, что люди теряют Дух Христов, теряют Дух Истины. Мы больше верим лжи, больше любим всякую грязь, разврат, опускаемся духовно, нравственно. И силы зла преуспевают. Если мы хотим победы духовных сил, победы Христовой, мы должны жить соответственно требованиям этой Истины. Сила Истины в чистоте души и тела, в чистоте Православия.

Будем же помнить, что, если мы не возродим духовность, если каждый из нас не начнет исправлять собственное сердце, тогда мы ничего не сможем сделать для личного спасения, для спасения Православной Руси — силы зла идут на нас.

— Ваше Высокопреосвященство, в разгар октябрьской московской смуты 1993 года Русская Православная Церковь заняла четкую миротворческую позицию. Ощущалось ли эхо столичных событий в Приморье и чувствовали ли Вы его на себе как возглавитель одной из крупных Дальневосточных епархий?

— Что и говорить: событие печальное. Чувствовалось сердцем, что стрельба в Белый Дом — это стрельба в Русь, в душу русскую. Таково было мое восприятие. Официальная информация была однобокой, и трудно было судить объективно, что там происходило. Потом мы с радостью узнали, что Святейший Патриарх занял миротворческую позицию и хотел примирить две враждующие стороны. К сожалению, примирения не произошло.

После октября 93-го года «демократы» сразу притихли. Ведь выходило, что для разрешения споров они стреляли из танков в так называемых «партократов». Произошло страшное озлобление в душах людей. А потом все замолчали, будто ничего не произошло. Это печальное событие надо было всесторонне обсудить и покаяться. Здесь я не оправдываю ни ту, ни другую сторону, не вхожу в оценку. Мы видели только вершину айсберга. Ясно одно: необходимо находить общий язык, больше совещаться, а не стрелять.

— Ваше Преосвященство, как известно, Владивосток был последним оплотом русской жизни на русской земле и первым городом, где произошло опамятование народа. Здесь впервые совершен покаянный шаг: официально объявлено об убийстве всей Царской Семьи. Сделано это было руководителем следственной комиссии генерал-лейтенантом М.К. Дитерихсом на Приамурском Земском Соборе в 1922 году во Владивостоке. Собор, проходивший под почетным председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона, восстановил Династию Романовых на Российском Престоле. Многие считают это первым шагом к покаянию русского народа в грехе убийства Помазанника Божьего и возвращению Отечества на исторический путь Христов.

Летом 1993-го года Священный Синод Русской Православной Церкви принес покаяние в этом страшном грехе. Царь-мученик Николай почитается местночтимым святым в Екатеринбургской епархии — месте, где он с Августейшей Семьей принял мученическую кончину. Во многих уголках России, в том числе и во Владивостоке, сейчас возникли православные братства, фонды, объединения, исповедующие Новомучеников Российских во главе с Царской Семьей.

Владыка, Вы — архипастырь и русский человек — как относитесь к грядущей канонизации всей полнотой Церкви Царя-страстотерпца Николая, Его Августейшей Семьи с Их верными до смерти слугами?

— Мне знакомо это покаянное послание, подписанное членами Синода во главе со Святейшим Патриархом. На мой взгляд, нужно было акт покаяния обставить подобающим образом: подготовить соответствующий чин богослужения, принести покаяние всенародно, всецерковно.

Что касается канонизации Царской Семьи, то, безусловно, они — мученики за Христа, за Русь Святую, достойные прославления. Не в том дело, как лично жил Царь. Он душу свою положил за Россию, за православие, за народ. При жизни и после злодейского убийства Государя Императора Николая II Александровича и Его Августейшую Семью всячески стремились оболгать, очернить наши враги. Такова суть любых революций: и прошлых, и «продолжающихся». Без такой сатанинской лжи на Царскую Семью не удалось бы поднять и февральский бунт. Думаю, что если и были у последнего Царя личные грехи (и на солнце есть пятна), то его мученическая кончина говорит сама за себя. Поэтому я за то, чтобы Государя Императора Николая II и всю Его Августейшую Семью канонизировать (прославить) как мучеников, как страстотерпцев. Такова моя точка зрения.

— Владыка, с группой паломников-приморцев Вы в очередной раз побывали в Палестине. До нынешнего «вавилонского» пленения текла туда полноводная река русских богомольцев. Духовно чувствуя себя наследниками ветхого Иерусалима (Новый Иерусалим — точную копию тех мест — создал под Москвой Патриарх Никон), православная Русь, соприкасаясь с землей, где ступала нога Христа, устремляла свой взор к грядущему небесному Иерусалиму. Не прервалась ли эта связь сегодня? Что для нынешней России, охваченной очередным беснованием смуты, прикоснуться к Святой Земле?

— Святая Земля — это тема тем. О ней можно много говорить. Счастлив тот человек, который побывает на Святой Земле. На той земле, где жили патриархи — Авраам, Исаак, Иаков, где зародился народ еврейский, который должен был приуготовить пришествие в мир Христа-Спасителя. Однако народ еврейский, столько веков ожидавший Христа, не узнал Его, когда Он пришел в мир. Этот народ давно полюбил другого христа и ожидал воинствующего земного царя, чтобы, идя за ним, огнем и мечом покорить себе иные народы и страны. Поэтому жестокосердые евреи распяли мешавшего им Спасителя, превратившись из богоизбранного в проклятый народ. Добровольной смертью и воскресением Христа явилась в мир победа над силами зла и спасение человечества. Так возникло Христианство.

Палестина — это земля трех религий: иудаизма, христианства и магометанства. Нам, православным, она дорога тем, что по ней ходил Христос, здесь совершались Его чудеса, и отсюда было проповедано Его божественное учение — Евангелие.

Сейчас сложно паломничать по Святой Земле. Цивилизация охватила Израильское государство. Надо отрешиться от современной обстановки и погрузиться сердцем в евангельские времена. В этом трудность для многих паломников. Допустим, идешь по «виа долароза» — дороге страданий Христа — и надо прочувствовать сердцем: вот тут он падал, здесь встретила Его Божия Матерь, а там — Вероника … Повсюду же вдоль этих узких улочек кипит рынок: арабы бойко продают мясо, орехи, всякие сладости, одежду.

Однако есть и такие благодатные места, где можно созерцать, прикоснуться душой к евангельским событиям — гора Елеонская, Кедронов поток, Гефсиманский сад. Сам древний город обнесен стенами, восстановленными в ХV веке по старому фундаменту стен еще времен Маккаавеев. На месте Храма Соломона (исполнились изумительные слова Христа о его разрушении за нечестие народное) сейчас стоят две мечети — Омар и Эль Акса. От храма сохранилась лишь небольшая часть западной стены из огромных глыб. Десятый римский легион Тита оставил их в назидание всему миру, чтобы никто не смел противиться Великому Риму. Теперь эта стена называется «стеной плача», и евреи приходят к ней молиться и плакать, вспоминая разрушение Иерусалима.

Город лежит перед тобою: арабский сектор, иудейский, вдали виднеется храм Христа-Спасителя — Воскресения, там — Голгофа, там — камень помазания, там — гробница Христа, о которой сказано (единственной в мире): «Его здесь нет. Он воскрес…» Все это можно воспринимать лишь верующим сердцем. Иначе останешься просто туристом: посмотришь, деньги потратишь — и все.

Русские люди издавна любили совершать паломничества в Святую Землю. С трудами и лишениями великими достигали своей цели. Возвращаясь в родные места, были желанными гостями каждой православной семьи. Русь любили Святую Землю. Но пусть не печалятся те, кто не побывал на Святой Земле. Ведь она называется Святой потому, что ее Своим присутствием освятил Сам Господь. Но воскресший и вознесшийся Христос прославлен сейчас повсюду — и на Руси, и в сердцах наших. Где Господь, там и Святая Земля. Поэтому в первую очередь сердце наше превратим в Святую Землю — вот и будет самая большая радость.

Благодатно побывать в тех местах, где ступал Господь будучи во плоти. Но не это конечная цель устремлений любого православного христианина и соборной Святой Руси. Мы взыскуем Града Небесного, горнего Иерусалима и стремимся туда всей душой.

Возлюбленные русские люди, братья и сестры во Христе! Стойте крепко в вере, мужайтесь, укрепляйтесь в добрых делах, храня верность святому Православию, и Бог мира да будет со всеми вами! Аминь.

*

[*] Интервью писателя Андрея Хвалина с Владыкой Вениамином, впервые полностью опубликованное в журнале «Дальний Восток» № 1, 1995 г. Но оно не потеряло своего значения и в наши дни. Многие актуальные вопросы того времени получают дополнительное освещение в исторической ретроспективе.