Русско-японская война-2

Первая мировая и гражданская война разделила Россию на советскую и зарубежную. В историографии период между двумя мировыми войнами получил наименование INTERBELLUM или, по-русски, МЕЖВОЙНА. Осмыслению русской национальной зарубежной мыслью процессов и событий, приведших к грандиозным военным столкновениям в истории человечества, их урокам и последствиям посвящен новый проект «Имперского архива» INTERBELLUM/МЕЖВОЙНА. Для свободной мысли нет железного занавеса, и дух дышит, где хочет.

АНДРЕЙ ХВАЛИН

+

«ЛИЧНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ»-2

Выдающийся русский экономист-правовед П.П. Мигулин[i] о причинах, зачинателях и итогах Русско-японской войны 1904-1905 годов.

Начало: http://archive-khvalin.ru/russko-yaponskaya-vojna/

II

Японская война была неудачна для русского оружия. Она и не могла быть удачной. Россия не хотела этой войны и потому и не была к ней готова. Вести её приходилось в условиях обычной колониальной войны, но «колониальные» войны ведутся со слабым, почти безоружным противником, Япония же имела многочисленную, отлично вооружённую и обученную армию и могущественный военный флот. «Маленькая» Япония располагала 50-миллионным населением, т.е. большим нежели, например, Англия, Франция и Италия (в отдельности), при том компактным, сосредоточенным на небольшом пространстве. В Сибири не было и 10 миллионов человек. Владивосток отстоит от Москвы на 8.000 вёрст. Русская армия должна была подвозиться тысячи вёрст по одноколейной, единственной, неоконченной железной дороге, тогда как переброска (морем) японской армии требовала самого короткого промежутка времени. Русский военный флот на Дальнем Востоке, сосредоточенный преимущественно в Порт-Артуре и отчасти во Владивостоке (некоторые суда были даже в корейских портах к моменту начала войны), был значительно слабее японского, и в этом было главное несчастье России. Войска на Дальнем Востоке почти не было, Порт-Артур и Владивосток были укреплены слабо. Эта слабость окрыляла Японию, она сулила ей быстрый и лёгкий успех.

Своевременное сосредоточие русских войск на Дальнем Востоке, быстрое усиление и сосредоточение русского флота в водах Тихого океана, несомненно, предотвратили бы войну. Но русское правительство опасалось этих мер из боязни именно вызвать ими войну. Все говорили, что мы «дразним» Японию, «вызываем» её на войну, что необходимо идти на самые крайние уступки, чтобы удовлетворить японцев и тем войну предотвратить. С другой стороны, военное ведомство, несомненно, преуменьшало силы Японии и было слишком высокого мнения о боевых качествах русской армии. На особом совещании 26 марта 1903 г. военный министр АН. Куропаткин высказал, что, если Государю не угодно вести войну, то не следует раздражать японцев, следует воздержаться от посылки на Дальний Восток войск и очистить Манчжурию (таково было требование Японии). Деньги нужны для укрепления нашего стратегического положения на Висле, а не на Дальнем Востоке. «Война с Японией обойдётся примерно в 700-800 миллионов руб., мы потеряем 30-50 тыс. убитыми и ранеными при 300 тысячной армии, война потребует один-полтора года, выйдем из неё мы, несомненно, победителями, но жертвы будут слишком велики, чтобы их приносить «при полном нежелании нами войны».

Куропаткин был затем командирован на Дальний Восток и в Японию для изучения дела на месте (летом 1903 г.), и вывод его был чрезвычайно оптимистичным на основании сделанных на месте наблюдений. «Укрепления Порт-Артура, — писал Куропаткин Государю, — приходят к концу и сделают его неприступным с моря и с суши. Он снабжён сильным гарнизоном. Запас доведён до годовой пропорции. Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть японской армии обрушится на Порт-Артур, даже борясь один против 5-10 врагов, Тихоокеанская эскадра уже и ныне мерит силы со всеми флотами Японии с надеждой на полный успех. Запасов собрано столько, что войска наши успеют в Манчжурии нанести противнику решительное поражение и освободить осажденный или блокированный Порт-Артур». В то же время Куропаткин считал судьбу Манчжурии предрешённой: «Затратив на неё сотни миллионов рублей денег и занимая полосу отчуждения 50-тысячным корпусом железнодорожной охраны, мы должны Манчжурию присоединить к России» (но ведь Япония требовала именно эвакуации Манчжурии!).

На самом деле Порт-Артур не был почти укреплён: батареи не были окончены, не было дока для крупных судов, внутренний рейд был углублён отчасти, не было пороховых и бомбовых погребов, боевой запас лежал в простых сараях, в порту мастерские не окончены, запасы, и продовольственные, и боевые были невелики. Порт-Артур укреплялся уже в процессе войны, и только беспримерное мужество русских войск и несравненное искусство генерала Кондратенка и его помощников позволили гарнизону Порт-Артура выдержать с честью десятимесячную осаду. Напротив, торговый порт Дальней был отлично оборудован, но, конечно, не укреплён. Японцы заняли его без затруднений, и именно его сооружения позволили японцам выгрузить необходимую для осады тяжёлую артиллерию, высаживая с комфортом войска и всё необходимое для их снабжения. Сооружение Дальнего рядом с недостаточно укреплённым Артуром было настоящим преступлением со стороны С.Ю. Витте, тем более не оправдываемым, что Дальний ни на что России не был нужен, и его недаром называли «Лишний». В своё оправдание Витте говорил автору настоящей статьи, что он построил Дальний по настоятельному требованию англичан (?), сам же он был против этой постройки (обошёлся порт в сумму около 30 млн. рублей).

При всём том, успех Японии достался нелегко. Первоначальные предположения А.Н. Куропаткина, что достаточно будет для борьбы с Японией четырёх сибирских корпусов с придачей к ним особо сформированных из запасных частей казанского военного округа двух дополнительных «сибирских» же корпусов (5-го и 6-го) и двух корпусов из Московского и Киевского округов (17-го и 10-го), – эти предположения, конечно, не оправдались. В конце концов, потребовалась мобилизация огромной армии (более миллиона солдат). Но и первые, слабые части, дали чрезвычайно серьёзный отпор японцам. Перерезать сибирскую или манчжурскую дорогу им не удалось. Провозоспособность её, усилиями русских инженеров, доведена была с полутора пар до 18 пар поездов в сутки. Первое генеральное сражение (под Ляояном) японцами, в сущности, было проиграно, и только по недоразумению Куропаткин приказал очистить Ляоян и отступить. Второе большое сражение (на р. Шахэ), когда русская армия перешла в наступление, также не дало японцам перевеса. Не была удачна первоначально и осада Артура. Даже подорванные в первой атаке суда русским инженерам удалось починить без доков, в кессонах. В этот момент (до падения Артура в декабре 1904 г. и до предшествовавшего ему разгрома русских эскадр) можно было ещё заключить мир на сравнительно выгодных для России условиях. Япония не была уверена в окончательном успехе и охотно шла на уступки, тем более, что истощались её финансовые ресурсы, а недоброжелательство к ней в Америке и отчасти даже в Англии, возрастало.

Но русские военачальники были уверены в своём конечном успехе. Дипломатия (всё тот же Ламздорф) была не на высоте. Порт-Артур пал. Эскадры наши были разбиты. А затем в феврале 1905 г. главная русская армия потерпела серьёзную неудачу под Мукденом и вынуждена была очистить Южную Манчжурию, закрепившись на сильных «Синингайских» позициях, после чего Куропаткин был смещён и заменён генералом Леневичем. Наконец, в середине мая 1905 года произошёл разгром эскадры адмирала Рожественского под Цусимой, после чего Россия потеряла всякую надежду на победу. Со всех сторон стали требовать мира, даже путём самых серьёзных уступок, вплоть до уплаты Японии контрибуции. Начались беспорядки. Россия приняла посредничество Рузвельта, и С.Ю. Витте был командирован в Портсмут для переговоров с Японией. Он заключил мир на условиях, очень невыгодных для России, не сумев учесть чрезвычайно тяжёлого положения Японии, которая, как теперь хорошо известно, готова была пойти на гораздо большие уступки, например, не требовать Южного Сахалина и отхода нашей армии до Куанченцзы, т.е. согласиться на оставление за Россией манчжурской ж. д. до ст. Чантуфу (имеющей прекрасные оборонительные позиции). Мир не удовлетворил ни Россию, ни Японию, но русско-японской дипломатии впоследствии (1908 г.) удалось добиться соглашения, которое оказалось удовлетворительным для обеих сторон, и враждебные отношения двух государств превратились в дружественные, а затем и союзные.

III

Результат войны не удовлетворил ни Японию, ни Россию. Для дальновидных людей и тогда было ясно, а теперь это очевидно для всех, что Япония не хотела войны с Россией. Не говоря уже об опасности и трудности такой войны, Япония не имела никаких притязаний на русские дальневосточные владения. Это подтверждается и в настоящее время (т.е. в 1929 г. – А.Х.), когда эти владения совершенно беззащитны и могут быть заняты Японией почти без выстрела. Япония не искала и не ищет новых земель для поселения, они ей не нужны, японцы не склонны к эмиграции, а земледелием они могут заниматься лишь в привычных им климатических условиях – русский суровый климат им не подходит. Японии нужны рынки для своей чрезвычайно быстро развивающейся промышленности. Япония отсюда настойчиво ищет гегемонии в Китае. Россия стала на её пути в 1895 году, отсюда война с Россией, для устранения её с этого пути, в 1904-5 г.г. Если бы Россия в 1903 году решительно отказалась от Кореи и Манчжурии, как этого требовала Япония, войны, вероятно, не было бы. Не было бы войны и в том случае, если бы Россия размежевалась с Японией в Китае, т. е. определила бы с нею «сферы влияний» в Поднебесной империи, уже и тогда разлагавшейся.

Но Россия не могла пойти на такую сделку. Мешала наша историческая дружба с Китаем. Не было доверия к Японии. Опасались её утверждения на материке, особенно до окончания постройки Сибирской магистрали и усиления русского флота на Дальнем Востоке. Нельзя было поступиться престижем великой державы и уступать бесцеремонным требованиям только что вошедшего в круг цивилизованных держав государства, да ещё по вопросам, в сущности, его не касавшимся (Манчжурия ведь принадлежала Китаю, а не Японии). Итак, Россия довела свои уступки до пределов возможного, что ещё более возбуждало аппетиты. При всём миролюбии Императора Николая II, при всем желании его избежать войны с Японией (что теперь доказано документально), он не мог поступиться жизненными интересами России и отказаться от закрепления на берегах Тихого океана с его будущим. Даже выиграв войну, Япония, в сущности, не добилась своих целей: она не закрепилась на азиатском материке так, как этого хотела.

По Портсмутскому миру Корея осталась независимой, Россия признала только преимущественность прав Японии в Корее. Аренда на Квантунский полуостров (на 18 оставшихся по договору с Китаем лет) перешла к Японии, но это вечный источник осложнений с Китаем и имеющими в нём интересы державами. Манчжурию и Россия, и Япония обязались эвакуировать в 18-месячный срок. А между тем, война обошлась Японии не дешево. Долг Японии возрос на 255 %, (на 1500 миллионов иен), платежи по долгам на 230 процентов, бремя налогов пришлось увеличить на 35 %, расходный бюджет – удвоить. И в случае столкновения с какою-либо державою (в Японии издавна опасаются конфликта с С. Штатами), в своём тылу Япония получила, в весьма уязвимом месте, двух сильных врагов: Россию и разбуженный Китай.

Страшная опасность создавалась и для России: в случае осложнений на западе, беззащитному тылу её угрожал сильный враг, расположенный уже на самых её границах. Германия прямо рассчитывала на этот удар Японии в спину России, затевая с нею войну. Но русская дипломатия (сменивший Ламздорфа Извольский), как и японская, после Портсмутского договора, искренно старались найти путь к настоящему соглашению. Пути эти были найдены в 1908 году. Мы подписали соглашение о разделе наших сфер влияния в Застенном Китае. Россия признала преимущественные права Японии в Южной (густо заселенной) Манчжурии, Япония за Россией в Северной (пустынной). Также разделены были сферы влияния и в Монголии. Россия окончательно отказалась от всяких видов на Корею и Квантунский полуостров. В связи с подписанным одновременно соглашением России с Англией о разделе сфер влияния на Среднем Востоке (Персии, Белуджистане, Афганистане, Тибете, Восточном Туркестане) прекратилась и вековая борьба с Англией. Подготовлен был путь для «Тройственного Согласия», а затем и для союза. В войне 1914 г. Англия и Япония оказались на стороне России против Германии. Это был исключительный дипломатический успех правительства Императора Николая II (вернее даже: его личный). Стало ясно, что «бессмысленная», «легкомысленная» война 1904-5 г.г. не была уже столь бессмысленной и легкомысленной и не так уже плохо была проведена русской армией: Россия сумела внушить Японии огромное к себе уважение, желание быть с ней в дружбе и союзе, а не во вражде. Может быть, самое поражение Японии имело бы для России худшие последствия, возбудив жажду реванша в тяжёлый для России момент столкновения на Западе.

Таковы прямые последствия войны с Японией. Они вовсе не были столь плохими для России, как представлялись в своё время. В результате войны Россия закрепилась в Северной Манчжурии и Монголии. В Манчжурии создался такой огромного экономического и политического значения русский центр, как Харбин.

«Русская» Манчжурия стала быстро развиваться и богатеть: продукты её шли не на японский Дайрен (бывш. Дальний), а на русский Владивосток (тарифная политики Восточно-Китайской ж. д.), который также превратился в богатый и быстро развивающийся торговый порт. Сибирская дорога была превращена в двухколейную, сооружены Кругобайкальская и Амурская ж. д. Намечен был ряд новых линий в Сев. Манчжурии, Монголии и Сибири. На Восток полился поток русских переселенцев и предпринимателей. Сибирь стала быстро развиваться и богатеть.

Но косвенные последствия поражения в войне с азиатской державой, которая считалась второстепенной, были неизмеримо хуже. Подорван был русский военный престиж. Германия смело стала готовить войну с Россией, не сомневаясь в своей победе, после того как эту победу над Россией одержала даже «какая-то Япония», Австрия в 1908 г. смело «аннексировала» Боснию и Герцеговину, учтя «русскую слабость». Ещё опаснее было то, что русские люди потеряли веру в себя, веру в мощь России, в мудрость своего государственного строя, допустившего войну и её проигравшего. Сейчас же после Портсмутского мира начались в России беспорядки, едва не приведшие государство к гибели и ослабившие его ещё больше, чем неудачная война. Революционное движение 1905-6 г.г. было как бы «генеральной репетицией» революции 1917 г. Революционеры отлично учли, что только при войне можно рассчитывать на успех революции, что неудачная война ведёт к ослаблению правительства, обуславливает его уступки «обществу», возбуждает всеобщее недовольство, отрицательное отношение к «старому режиму» и жажду перемен. Отсюда проповедь «пораженчества». Действительно, царское правительство в 1905 г. шло на эти уступка по мере хода военных неудач и развития беспорядков: манифест 18 февраля о созыве народных представителей, 6 августа о законосовещательной Думе, 17 октября об ограничении самодержавия. Опыт 1905 г. был полностью использован в 1917 г., но только на этот раз с полным успехом для революции. Россия временно вышла из ряда великих держав. А в тех областях, где с таким мужеством в 1904-5 г.г. бились русско-японские армии, происходят особые события. «Развороченный» Китай уже много лет бьётся в судорогах революции и гражданской войны. Япония изо всех сил оберегает Манчжурию от полного развала и сохраняет в ней свой фактический протекторат. Но очень сомнительно, чтобы её усилия увенчались конечным успехом. Пустынная до войны, Сев. Манчжурия быстро заселяется китайцами и «окитаивается». Для России, даже будущей возрождённой, она может быть потеряна навсегда. Самая Корея, аннексированная Японией, является сейчас не источником силы и обогащения Японии, а наоборот причиняет ей величайшие затруднения и составляет крупную статью расходов. Будущее не сулит на «Дальнем Востоке» радужных перспектив ни России, ни Японии…

Проф. П. Мигулин

«Возрождение» (Париж). № 1354, 15 февраля 1929 г.

Примечание:

[i] Мигулин Петр Петрович (1870-1948) — русский экономист, профессор торгового и финансового права сначала в Харьковском, затем в Петербургском университетах. Окончил юридический факультет Харьковского университета. С 1893 по 1897 год большую часть времени провёл в Западной Европе для совершенствования по своей специальности. В 1900 году защитил магистерскую диссертацию «Русский государственный кредит» в Казанском университете, в 1901 году — докторскую за продолжение своего труда, в Киевском университете. Состоял профессором финансового права в Петербургском университете.

В период Русско-японской войны опубликовал серию материалов, вошедших впоследствии в книгу «Война и наши финансы» (Харьков, 1905), имевшую громкий отклик, как в России, так и за рубежом. П.П. Мигулин отстаивал тезис, что после всех затрат и человеческих жертв Россия не может оставить Дальний Восток, а, напротив, с большей энергией должна добиваться выхода к Тихому океану и закрепления там своего положения, должна выходить к границе с Китаем, что будет стимулировать бурное экономическое развитие Сибири. Он подчеркивал, что уже в то время миграция из Европейской России в Сибирь составляла порядка 220 000 человек в год. И эта внутренняя миграция превосходила по масштабам внешнюю, прежде всего, из России в США, и эмиграцию из других наиболее развитых Европейских стран в Новый Свет.

С 1907 г. помимо преподавательской деятельности – член Совета главноуправляющего землеустройством и земледелием, с 1914 г. – член Совета министра финансов. В 1909-1917 г.г. издатель и редактор журнала «Экономист России». Экономические записки П.П. Мигулина докладывались на Высочайшее рассмотрение Е.И.В. Государя Императора Николая II Александровича.

После октябрьского переворота попал в немилость новой власти. Понимая, к каким последствиям может привести его позиция, Мигулин в 1920 году покинул советскую Россию. Поселившись во Франции, он активно участвовал в научной и общественной жизни русской эмиграции. Являлся членом ряда общественных и научных организаций: член «Общества помощи русским учащим и учащимся», с 1932 года член франко-бельгийской ассоциации профессоров-экономистов, некоторое время возглавлял Русскую гимназию на Лазурном берегу.

Пётр Петрович Мигулин погиб в аварии под колёсами автомобиля 16 октября 1948 года в городе Ницце и был похоронен на кладбище Кокад.