Коряжемские святцы

Памятник древнерусской письменности и современность

Можно считать удачей любое факсимильное издание рукописной книги XVII-го века, получившей в церковно-научной литературе наименование «Коряжемские святцы» по месту своего создания – Коряжемском Николаевском монастыре Архангельской губернии. Если, конечно, трезвомысленно читать сопутствующие комментарии. Даже для православного человека, знакомого с богослужением, с текстами на церковно-славянском языке или т.н. «гражданке», эта книга трудна для понимания и требует необходимых разъяснений. Понятнее будет, если иметь под рукой современный церковный календарь, скажем, издание Московской Патриархии, или какого-нибудь монастыря, например, Соловецкого. «Коряжемские святцы» и есть такой календарь для монахов одноименного монастыря. В святцах соединяются две церковные традиции – летоисчисления, а также почитания Господских и Богородичных праздников и дней памяти святых. Каждая из традиций имеет свои историю и закономерности.

Монахи не просто выдумали что-то свое, а действовали по устоявшимся традициям и правилам. С принятием христианства на Руси пришло к нам и византийское, а через него и более древнее – ветхозаветное, и римское летоисчисления. Если современный человек сможет осилить вруцелето – расчет времени по руке – своеобразную ориентацию во времени и пространстве, то не будет нужды вживлять в руку микрочип. Вруцелето – это человеческий абсолют божественного времени. Поднес руку к глазам, посмотрел, увидел, когда будет Пасха, на какой день недели выпадет тезоименитство, а когда звать гостей на день рождения, и потеплеет на душе, поймешь, как все устойчиво, прочно, а не относительно-зыбко в солнечном и подлунном мире, как все премудро устроил Всемогущий Господь.

Казалось бы, в век компьютеров и виртуального глобализма кому какое дело до каких-то древних русских книг, написанных непонятной буквенной вязью или старой орфографией. Но постоянно находятся энтузиасты, издающие собрания русских летописей, святцы, «гистории» войн и мира в нашем Отечестве и им подобные рукописи. А другие энтузиасты – ученые со всего мира – собираются вместе на свои конференции, чтобы обсудить и рассудить о том, что же все-таки такого важного и нужного содержится в этих загадочных для большинства людей книгах. Видимо, есть в них та высшая мудрость и святость, которая так необходима для продолжения жизни не только русского православного народа, но и всего человечества.

Не так давно, например, в декабре 2011 года Исторический отдел Института Восточной Европы (г. Регенсбург), Отдел истории Восточной и Юго-Восточной Европы исторического факультета Мюнхенского университета им. Людвига Максимилиана и Баварская государственная библиотека (г. Мюнхен) организовали и провели Международную конференцию «Лицевой летописный свод царя Ивана IV Грозного как ключевой документ московской историографии и книжного искусства в период между поздним Средневековьем и ранним Новым временем и его место в европейском контексте». Поводом для приезда на форум 35 историков, филологов и искусствоведов из России, Белоруссии, США, Германии, Великобритании, Франции, Италии, Польши стал выход в свет факсимильного издания крупнейшего памятника древнерусской книжности – Лицевого летописного свода[1].

Рассмотрев спектр вопросов, связанных с изучением Лицевого свода, близких ему памятников книжности и изобразительного искусства, а также истории России XVI века в целом, ученые отметили плодотворность международного сотрудничества и выразили надежду на продолжение исследования этого и других памятников древнерусской книжности, как свидетельствует один из участников конференции[2]. Факсимильное издание Коряжемских святцев, как и Лицевого свода, надеюсь, даст новый импульс для плодотворных научных изысканий.

Что же такое собственно святцы и месяцеслов? Самое общее определение – это церковный календарь дней памяти православных святых по месяцам. Различные словари дают собственные, но в общих чертах схожие определения. По В.И. Далю, «месяцеслов — календарь; означение месяцев и дней всего года, с показанием особого их значения, церковного или гражданского, и с означением небесных явлений».

Авторитетная дореволюционная Энциклопедия Брокгауза и Эфрона сообщает: «Святцы — так наз. список святых, чтимых православной церковью, составленный в порядке месяцев и дней года, к которым приурочено празднование и чествование каждого святого. Церковные С. назначаются для богослужебного употребления; они печатаются при богослужебных книгах — канонике, акафистнике, молитвослове, в конце их, а иногда в середине. Окончательной, однообразной редакции С., печатаемых в церковных книгах, не существует; одно только правило соблюдается непременно — каждое имя, заносимое в С., должно принадлежать канонизованному церковью святому. Этим С. отличаются от старинных церковных «дистихов» или «поминай», которые каждый мог и может приносить с собою в храм для поминовения священнослужителями. Иначе С. называются месяцесловами, преимущественно — когда они издаются отдельно. В церковных отдельных изданиях святцев или месяцеслов к спискам святых присоединяются особые статьи для определения на большее или меньшее время вперед дней так называемых подвижных праздников; таковы «Пасхалия зрячая» (определяющая на известный год дни праздников, находящихся в зависимости от времени празднования дня Пасхи), «ключ обращения индиктиона», «лунное течение». Здесь же помещаются кондаки и тропари праздников, особенно в месяцесловах, Типиконе, Следованной Псалтири, Молитвослове и Часослове. Издаваемые для домашнего употребления частными лицами С., месяцесловы, календари не имеют обязательной нормы состава имен святых, так в С. богослужебных книг, но подчиняются общему цензурному правилу о том, что в С. могут быть заносимые лишь имена канонизованных церковью святых. Образцом таких частных изданий «святцев» или «месяцесловов» может служить «Календарь Православной Церкви» в «Настольной книге для народа», изданной комиссией народных чтений в С.-Петербурге и его окрестностях; он составлен прот. Н. К. Смирновым, под редакцией известного автора учебников по Закону Божию, протоиерея Д. П. Соколова. Н. Б — в.»[3].

Известный Толковый словарь Ушакова дополняет:

« СВЯ́ТЦЫ, святцев, ед. нет (церк.).

1. Список святых и праздников в календарном порядке, месяцеслов (иногда с некоторыми церковными текстами). «Не поглядев в святцы, да бух в колокол» посл. (об опрометчивом поступке). Лицевые святцы (см. лицевой в 3 знач.).
2. Двенадцать (по числу месяцев) икон с изображением святых и праздников в порядке дней месяца»[4].

В святцах и месяцесловах иногда обстоятельства жизни святых описываются несколько подробнее, показываются время их жизни или кончины, главнейшие черты их жизни, образ кончины их. Такие святцы можно назвать историческими; называют их еще святцами с летописью.

Слово «календарь» пришло из латинского языка (Calendarium) и само происходит от греческого, потому что в Риме особенный чиновник, а после великий первосвященник в первый день месяца вызывал новолуние; отсюда первое число называлось календы (calendae).

В языческих календарях по месяцам и дням года означались празднества языческим богам, дни рождения императоров, дни собрания сената, дни благоприятные и неблагоприятные (несчастные, черные), ветры и дожди и т. под. До нас дошел подобный календарь в римском хронографе времен императора Констанция 354 года после Р. X., принадлежавший Фурию Дионисию Филокалу. Замечателен и другой календарь, написанный в Галлии в 448 году, принадлежавший Полемею Сильвию и составляющий переход от языческих календарей к христианским.

Так как древнерусские месяцесловы полностью или почти на девяносто процентов состоят из праздников Православного Востока, лучшего путеводителя по ним, чем архиепископ Сергий (Спасский) с его фундаментальным трудом «Полный месяцеслов Востока», нам не найти[5].

Владыка Сергий (в миру Иван Александрович Спасский, 21 января 1830 — 20 ноября 1904) был сыном священника. В 1839 году поступил в Макарьевское духовное училище, с 1844 года обучался в Костромской духовной семинарии. После окончания обучения в Киевской духовной академии (1853 год) был назначен учителем словесности в Костромскую духовную семинарию. 22 мая 1855 года был утверждён в степени магистра богословия (диссертация — «Исследование Библейской хронологии»). В 1857 году овдовел. 5 июля 1857 года принял монашеский постриг с именем Сергий, в 1859 году возведен в звание соборного иеромонаха Донского монастыря. 25 сентября 1861 года возведён в сан архимандрита и 30 декабря назначен инспектором и профессором Московской духовной семинарии. 25 октября 1863 года назначен настоятелем Знаменского монастыря. 12 августа 1866 года назначен ректором Вифанской духовной семинарии. 29 октября 1876 года удостоен степени доктора богословия за свой труд «Полный месяцеслов Востока». 28 октября 1880 года назначен настоятелем Андроникова монастыря. 30 мая 1882 года хиротонисан во епископа Ковенского, викария Литовской епархии. 7 июня 1885 года переведён на Могилёвскую кафедру с титулом епископ Могилевский и Мстиславский. 21 ноября 1892 года назначен архиепископом Владимирским и Суздальским. Почетный член Императорского Православного палестинского Общества. Скончался 20 ноября 1904 года и был погребен в Успенском кафедральном соборе г. Владимира.

Известны и другие труды Высокопреосвященного автора: «Исследование библейской хронологии» (Киев, 1857, магистерская диссертация), «Слова» (Москва, 1882), «Православное учение о почитании святых икон и другие соприкосновенные с ним истины православной веры» (Могилёв, 1887 и следующий), «Избранные жития святых» (Владимир, 1893), «Беседы об основных истинах святой православной веры» (издание 3, Санкт-Петербург, 1899), «Святой и животворящий крест Господень» (Могилёв, 1890, 4 издания, 1899), «Годичный круг слов на воскресные и праздничные дни» (Владимир, 1898) и прочие. «Св. Андрей Христа-ради юродивый и праздник Покрова Пресвятой Богородицы» (СПб., 1898); «Св. Симон, епископ владимирский и суздальский» (Владимир, 1899); «Древнейший восточный месяцеслов» (СПб., 1900); «Русская литература об иконах Пресвятой Богородицы в XIX веке» (ib., 1900)[6].

Прежде, чем перейдем к рассказу о поминании святых по дням и месяцам, скажем несколько  слов о самом явлении церковного прославления или канонизации святых как отражении древнего христианского культа умерших в его историческом бытовании с точки зрения канонистов.

Признание Церковью того или иного из ее усопших членов состоящим в сонме угодников Божиих и называется канонизацией. В большинстве случаев канонизации святого предшествует его народное почитание как подвижника благочестия. После официальной канонизации собственно и наступает время общецерковного прославления святого, т.е. призывание его «из селений праведных» на земное служение и помощь Церкви воинствующей. Такое деление в значительной степени условно. Зачастую в церковном сознании эти понятия взаимосвязаны и четко не различаются.

В Православной Церкви существуют определенные условия канонизации. Иерусалимский Патриарх Нектарий писал: «Три вещи признаются свидетельствующими об истинной святости в людях: 1) православие безукоризненное; 2) совершение всех добродетелей, за которыми следует противостояние за веру даже до крови, и, наконец, проявление Богом сверхъестественных знамений и чудес; 3) весьма необходимо ввиду того, что в наше время недобросовестные люди подделывают чудеса и вымышляют добродетели, и потому свидетельством святости признаются также нетление мощей или благоухание костей»[7].

В Русской Православной Церкви традиционно существуют как бы два основных подхода к канонизации святых. Первый разрабатывался в трудах известного русского церковного историка Е.Е. Голубинского, который, рассматривая вопрос об условиях причтения к лику святых в Древней Церкви, разделял древних святых на три разряда. А именно: первый – ветхозаветные патриархи и пророки, а также и новозаветные апостолы; второй – мученики, третий – святые, отмеченные аскетической, подвижнической жизнью и даром чудотворения, о чем свидетельствовала сама Церковь.

Второй подход к канонизации сформулирован в работах профессора Е. Темниковского и заключается в том, что культ того или иного подвижника возникает как народное чествование в отдельном районе, месте, а потом, разрастаясь, захватывает местные церковные власти и, наконец, приобретает общероссийский размах. Поэтому святые Православной Церкви разделяются на общечтимых и местночтимых. Местные святые почитаются только в отдельной части Церкви, а бывает и даже только в одном монастыре или приходе. Оба эти подхода мирно сосуществуют в Русской Православной Церкви. Например, в случае с недавней канонизацией святых Царственных Страстотерпцев мы видим, что непосредственному общецерковному акту предшествовало все возрастающее народное почитание Августейших Мучеников.

Характер же почитания святых будь-то местночтимые или чтимые Вселенской Церковью остается неизменным. Он заключается в том, что святые призываются в общественных и частных церковных молитвах для помощи верующим и предстательства за них у Престола Божия именно в сегодняшнем дне. Поэтому-то в их честь составляют службы, во имя их освящаются престолы и церкви, им устраиваются ежегодные празднества, их изображения почитаются как иконы, почитаются и мощи святых, у кого они есть. Хотя наличие или отсутствие нетленных мощей не является обязательным условием для канонизации святого.

В Русской Церкви первыми были прославлены святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб. В целом, за период от Крещения Руси до середины ХVI в. было установлено общецерковное или местное почитание 68 святым. В истории канонизации святых особую эпоху составляют Соборы 1547 и 1549 годов. «Плодом деятельности этих Соборов, — пишет современный богослов, протоирей Владислав Цыпин в «Курсе церковного права», — созванных по инициативе царя Иоанна Грозного и святого митрополита Макария, явилась канонизация 39 русских святых; из прежних местночтимых причислены к лику общечтимых 23, сразу канонизировано к общерусскому почитанию 7 и к местному – 1 святой. Канонизация святых на Макариевских Соборах имеет прямое отношение к идее Москвы – Третьего Рима. Москва должна была сравняться с Новым Римом сонмом просиявших на Руси со времени ее Крещения угодников Божиих»[8].

Во второй половине ХVI столетия и в течение ХVII века в святцы было внесено до 150 имен новопрославленных святых для общецерковного и местного почитания.

Синодальный период в Российской Православной Церкви характеризуется значительно меньшим количеством актов канонизаций. Так, от Собора 1549 года до учреждения Святейшего Синода в 1721 году было канонизировано 146 святых, а от учреждения Синода до восстановления патриаршества в 1917 году канонизировали как общецерковных только десять святых, а как местночтимых – пятнадцать.

При этом большая часть канонизаций приходится на царствование святого Императора Николая Второго Александровича, преодолевшего возникшее сопротивление и настоявшего на причислении к лику святых великих угодников Божиих – преподобного Серафима Саровского и святителя Иосафа Белгородского.

Кстати, на канонизацию преподобного Серафима Саровского откликнулась и германская пресса начала ХХ века. Отвергая в целом догмат почитания мощей, протестантские богословы в «Саровской Пасхе», пережитой 19 июля 1903 года русским православным народом, усматривали «одно только достойное величайшей жалости доверие к чудесам». Для одного из непосредственных участников тех торжеств – молодого богослова Владимира Новочадова – пережитый им в те дни духовный восторг, с одной стороны, и желание защитить  основы веры от нападок – с другой, послужили толчком к написанию сочинения под названием «Апологетический очерк православного учения о почитании святых мощей в связи с недавними событиями в Сарове». В его теоретической части подробно исследуется различие взглядов православных, католических и протестантских богословов по этому вопросу[9].

Если при предшественниках Царя-Страстотерпца Николая, от Императора Петра Великого до Государя-Миротворца Александра Третьего, для общероссийского почитания было канонизировано четверо общечтимых святых, то за годы последнего царствования к лику святых причислено шестеро угодников Божиих.

Поместный Собор Российской Православной Церкви 1917-1918 годов канонизировал двух человек: святителя Софрония Иркутского и священномученика Иосифа Астраханского. Следующая канонизация состоялась спустя более пятидесяти лет. 10 апреля 1970 года Священный Синод принял решение о канонизации в чине равноапостольных просветителя Японии архиепископа Николая (Касаткина). Через семь лет, 6 октября 1977 года, состоялась еще одна канонизация – к лику святых причислен просветитель народов Сибири, Дальнего Востока, Алеутских островов и Аляски митрополит Московский Иннокентий (Вениаминов). В эти же десятилетия в святцы Русской Православной Церкви вносятся новопрославленные святые других Поместных Церквей, например, исповедник Иоанн Русский, преподобные Герман Аляскинский и Силуан Афонский и другие.

Новая страница в летописи канонизации святых в Русской Православной Церкви началась с празднования 1000-летия Крещения Руси. На Поместном Соборе, прошедшем в юбилейном году, было прославлено девять новых святых, среди которых особо почитаемая православным народом Ксения Петербургская. Архиерейский Собор 1989 года прославил двух Предстоятелей Русской Церкви – Патриархов Иова и Тихона. Поместный Собор 1990 года канонизировал святого праведного отца Иоанна Кронштадтского.

Архиерейскими Соборами 1992 и 1994 годов были прославлены девять новых мучеников, и среди них священномученик Владимир, митрополит Киевский, и Вениамин, митрополит Петроградский, преподобномученица Великая Княгиня Елисавета, бывшая принцесса Гессен-Дармштадтская, вдова Великого Князя Сергия Александровича и сестра Императрицы-Мученицы Александры. Кстати, на месте мученической кончины Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и других Членов Династии Романовых с их верными людьми, принятой  5(18) июля 1918 года, через день после убийства святой Царской Семьи, в одной из заброшенных угольных шахт под уральским городом Алапаевском, теперь вырос прекрасный монастырь Новомучеников и Исповедников Российских с отдельно стоящей часовней в память преподобномученицы Елисаветы и установленным покаянным Крестом у края той самой зловещей шахты. А святыми мощами своими преподобномученица Елисавета почивает на Святой Земле, в Гефсимании, в крипте церкви Святой Марии Магдалины. В 2004 г. мощи преподобномучениц Елисаветы и инокини Варвары, верной спутницы Великой Княгини, пребывали в России. Из конца в конец страны с благоговением и умилением переносились святые мощи этих угодниц Божиих, чей земной путь страдальчески оборвался на уральской земле.

Архиерейский Собор 1997 года канонизировал трех священномучеников, включая Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. В 90-ые годы были также прославлены в разных епархиях местночтимые святые.

Все эти деяния можно рассматривать как этапы, приблизившие Русскую Православную Церковь к одному из важнейших событий ее жизни в ХХ веке. После прекращения открытого атеистического гонения на Русскую Православную Церковь перед ней встал вопрос осмысления подвига и прославление большого числа Новомучеников и Исповедников Российских во главе с Царской Семьей.

Спасительное для Русской Православной Церкви и государства прославление Императора Николая II Александровича и Его Августейшей Семьи в сонме новомучеников и исповедников Российских двадцатого века, совершенное Архиерейским собором в августе 2000 года, венчает собой, помимо всего прочего, знаменательный этап в развитии отечественной историко-богословской мысли, получившей с момента празднования 1000-летия крещения Руси мощный импульс для пробуждения от летаргического сна, в котором она находилась в эпоху официального атеизма.

На Архиерейском Соборе 2000 г. был совершен беспримерный акт в истории Церкви. Сонм новопрославленных русских святых, по меньшей мере, троекратно превзошел число русских святых, канонизированных за всю прежнюю историю Русской Церкви. Сонм новомучеников и исповедников Российских по числу угодников оказался соизмеримым с собором древних христианских мучеников[10].

По решению Архиерейского Собора, прославление святых Новомучеников продолжается. Ныне к лику святых Русской Православной Церкви причислены и Новомученики Коряжемского монастыря: убиенные изуверами 30 сентября 1918 года по дороге из обители на одном из пустынных островов по реке Вычегде архимандрит Сольвычегодского Введенского монастыря Феодосий (Соболев), архимандрит Николаевского Коряжемского монастыря Павел (Моисеев), иеромонахи этого же монастыря Никодим (Щапков), Серафим (Кулаков) и житель г. Архангельска мирянин Павел Ганичев. Новомученики Коряжемские, молите Бога о нас.

К 1621 году, когда были составлены Коряжемские святцы, история создания месяцесловов и во Вселенской Церкви, и на Руси насчитывали уже многие века. Со временем сложились правила, по которым отличаются древние календари от позднейших:

Во-первых, чем короче обозначение праздника или памяти святого, тем календарь древнее; в римском календаре 4 века не прибавляется даже слово святый к собственным именам. Из имен многих мучеников, пострадавших в одно время или в одной области, показывается имя одного важнейшего, а потом прибавляется и дружины его, или же даже ни одного имени не полагается, а означается сонм многих мучеников именем местности. Причина краткого обозначения имен святых в древних календарях заключается в том, что эти святые известны были хорошо христианам той церкви, в коей они жили и страдали; по мере обогащения календарей святыми других церквей, особенно одноименными, явилась потребность отличать их родом жизни и кончины, саном, местом жительства и т. под.

Во-вторых, в древних календарях памяти святых и праздники не многочисленны, совершались в немногие дни года и притом в один и тот же день большею частью полагалось по одной только памяти, по одному святому с дружиною его, если была.

В-третьих, праздников во имя Богоматери в древних календарях или нет или мало, потому что Ей праздновали вместе со Спасителем в Господские праздники.

В-четвертых, в месяцах: марте и апреле не было в древности празднования святым, потому что на сии месяцы падает четыредесятница и праздник Пасхи, а 51 правило Лаодикийского собора говорит: не подобает в четыредесятницу дни рождения мучеников праздновати, но совершати память св. мучеников в субботы и в дни воскресные. На западе такое же правило постановлено было или, вероятно, подтверждено древнее Толедским собором в 656 году (гл. 1). Поэтому в древних календарях в сии месяцы не было означаемо и самых памятей святых.

В-пятых, чем менее предпразднеств в календаре (по западному вигилий vigilia), тем календарь древнее.

В-шестых, чем менее святителей или преподобных не мучеников или не исповедников, тем древнее календарь.

Календари частных церквей отличаются обилием в них местных святых, особенно епископов.

Восточные месяцесловы существовали с самых древних веков христианства. Древние восточные богослужебные месяцесловы (VII- X веков) дошли до нас в Евангелиях и апостолах. В месяцесловах же евангелий и апостолов означались в древние времена такие святые, которых память особенно чтилась. Самые древние восточные, дошедшие до нас месяцесловы в евангелиях и апостолах, не восходят ранее VII — IX веков и содержат памяти известнейших святых не на все дни года. Наибольшей древностью отличается месяцеслов при апостоле Коаленевой Парижской библиотеки X—XI века. В нем самый позднейший по времени святой есть 10 янв. Дометиан, еп. Мелитинский + 601 г., тогда как в других месяцесловах встречаются святые VIII века. В некоторых месяцесловах при евангелиях и апостолах X века святые расположены уже на все дни года.

Наибольшею полнотою памятей отличается стишной синаксарь или пролог, соответствующий римским мартирологам, содержащий краткие сказания о святых и окончательно составленный в XII — XIII веках. Первые более полные исторические святцы Востока, конечно, издревле существовали в разных видах, т.е. одни экземпляры их содержали имена таких святых, которых не было в других. Из предисловия к прологам XI века видно, что в это время составители их собирали памяти святых из разных источников. До нас не дошли месяцесловы древних частных церквей Востока, а только месяцесловы Константинопольской церкви, на которые по временам и впоследствии влияли месяцесловы Иерусалимской церкви. Месяцеслов, который с течением времени выработан в Константинополе, принят Русскою Церковью.

С древнейших времен существовали в церквах определенные правила, как совершать службы дневные и в разные праздники, когда и как править памяти великих святых, существовали уставы сначала краткие и в разных церквах отличавшиеся один от другого, с течением времени изменявшиеся в одной и той же церкви; были разные уставы в патриархиях и разных обителях, сначала более в практике, чем в письмени хранившиеся. Общий тип богослужения повседневного и праздничного установился рано в церквах Востока, не позднее 4 и 5 веков. Но главное содержание уставов — точнейшее определение разных богослужебных действий по различию времен (посты, пятидесятница и т. п. — содержание триоди) и лиц празднуемых (синаксарь) стало раскрываться в последующее время и до XI — ХII веков изменяемость в уставах была очень велика, ибо до сего времени самые службы во славу Господа Иисуса Христа, Пречистой Его Матери и святых во многом изменялись, одни песнопения заменялись другими, дни празднования святым, самые памяти святых установлялись в разных местах и даже в одних и тех же местах, но в разные времена, различно; открывались новые празднества по случаю открытия и перенесения мощей, проявления новых святых, по случаю поражения еретиков на соборах, отражения внешних врагов и т. п.

В уставах можно различать две главные части: Богослужебную и  дисциплинарную (о поведении и образе жизни иноков). Вторая содержится в уставах иноческих, в уставах, основанных знаменитыми подвижниками или создателями (ктиторами) монастырей, царями, патриархами и более или менее славными и достаточными лицами.

Современный исследователь древнерусских месяцесловов полагает, что в отличие от нынешнего унифицированного церковного календаря, каждый древнерусский месяцеслов представляет собой неповторимое сочетание праздников и памятей святых, событий церковной и гражданской истории. Среди месяцесловов XI — XIII в. нет не только одинаковых, но и близко сходные друг с другом являются большой редкостью. С каждым веком состав месяцесловов значительно расширялся. Календари трех Евангелий XI в. (Реймсского, Остромирова и Архангельского) содержат 325 праздников, месяцесловы XII в. отмечают 278 новых праздников по сравнению с уже названными. Месяцесловы XIII в. вводят еще 177, а одни только датированные месяцесловы XIV в. — 51.

В календарях XI в. и месяцесловах представлены праздники в основном Константинопольского патриархата. Большинство византийских праздников связано с почитанием святых первых веков христианства. После прекращения массовых гонений и превращения христианства в государственную религию количество канонизируемых святых начинает постепенно убывать. В календарях эта диспропорция отражена особенно ярко. В древнерусских месяцесловах распределение по столетиям памятей святых напоминает пирамиду, основание которой образуют апостолы и мученики I — IV в., а остроконечную вершину — защитники и исповедники иконопочитания середины VIII — cередины IX в. Именно наиболее поздние по хронологии праздники представляют особый интерес, т. к. для нас важно установить момент обособления древнерусских месяцесловов от продолжавшей развиваться и пополняться новыми праздниками византийской календарной системы и проследить последующие этапы внесения в русские месяцесловы новопрославленных греческих святых.

Состав праздников в месяцеслове зависел не только от особенностей календаря данной Поместной Церкви, но и от специфических черт различных богослужебных Уставов (Типиконов), возникавших в рамках данных Церквей. Особая роль в истории богослужения Православного Востока принадлежит трем Уставам: Великой церкви, Студийскому и Савваитскому Иерусалимскому.

Устав Великой церкви сложился в результате литургической практики храма Св. Софии в Константинополе. Создание Студийского Устава связано с именем знаменитого подвижника Феодора Студита (ум. 826) — игумена Студийского монастыря в Константинополе. Иерусалимский Савваитский Устав, первоначально возникнув в палестинской лавре Саввы Освященного, впоследствии был принят в храме Гроба Господня и во всем Иерусалимском патриархате.

Традиционно историю древнерусского богослужения связывают с введением, развитием и сменой этих трех Уставов. Однако при внимательном изучении древнейших русских календарных памятников обнаруживается и влияния еще одного Устава — Святогробского Патриаршего Типикона.

Если для жизни Иерусалима как литургического центра переломной датой стал 1009 г., то для Константинополя — разгром 1204 г. Богослужебная практика Великой церкви, авторитетная в IX — XII в., после взятия Константинополя крестоносцами не возобновилась даже в храме Св. Софии и соблюдалась лишь в отдельных церковных центрах (один из поздних греческих списков этого Устава датируется 1329 г., а Симеон, архиепископ Солунский (ум. 1430), пишет о кафедральном соборе в Фессалониках как о последнем очаге этой традиции). Студийский монастырь, Устав которого широко использовался в XI — XII в. другими греческими монастырями, после 1204 г. надолго приходит в запустение, что не могло не сказаться решительным образом на дальнейшей судьбе Студийского Устава. Савваитский Устав, с XII в. начавший распространяться в Константинопольском патриархате, в XIII в. становится в нем господствующим.

Русские праздники, установленные в XI — XIV в., географически, хронологически и тематически распадаются на четыре группы.

Характерно, что древнейший пласт русских праздников, связанных с введением и утверждением христианства (памяти княгини Ольги, варягов-мучеников, князя Владимира, освящения Киевской Софии в 952 г. и Десятинной церкви в 996 г.), представлен лишь в сравнительно поздних месяцесловах XIV — XV в.

Наиболее полно и широко отражены русскими месяцесловами рассматриваемого периода праздники, установленные в период расцвета Киевской Руси: 24 июля — Борис и Глеб, 26 ноября — освящение церкви вмч. Георгия в Киеве, 4 ноября — освящение храма Св. Софии Киевской, 3 мая — прп. Феодосий Печерский, 9 мая — перенесение мощей Николая Чудотворца, 2 мая — перенесение мощей Бориса и Глеба, 5 февраля — землетрясение 1107 г., 5 сентября — убиение князя Глеба.

Проникновение в русские календари славянских праздников также происходило поэтапно. Праздники славянским святым, находящиеся в месяцесловах XI — XIII в., по происхождению можно разделить на общеславянские, или кирилло-мефодиевские, болгарские и чешские.

В эпоху феодальной раздробленности инициатива учреждения новых праздников перешла на северо-востоке — к Владимиру и Ростову, а на севере — к Новгороду (а позднее и к Пскову). Но судьба ростово-суздальских праздников (Покров, Спас Всемилостивый, Леонтий, еп. Ростовский, князь Михаил Черниговский и боярин его Феодор) и праздников новгородско-псковских (Знамение, Варлаам Хутынский, Довмонт Псковский) была неодинакова. Если первые вскоре после установления были внесены в месяцесловы и быстро стали известны в других княжествах, то вторые появились в календарях со значительным опозданием и не были долгое время вносимы в месяцесловы других русских земель.

Новым культурно-политическим центром и новым инициатором прославления русских святых стала возвышающаяся Москва. Однако результат ее деятельности в области канонизации (например, память митрополита Петра) отражен в месяцесловах, относящихся уже к XV в.

Изучение всего корпуса сохранившихся списков древнерусского месяцеслова позволяет дать объективную оценку различным факторам формирования этого типа календаря и проследить его развитие на протяжении значительного временного промежутка — XI — начала XV в.

Определяющим признаком для периодизации служит реакция русских книжников на изменения самой агиологической ситуации в Русской Церкви и остальном Православном мире (установление новых праздников, канонизация святых, смена богослужебного устава). На основание этого критерия историю развития русского месяцеслова до начала XV века приходится делить на три периода.

Первый период — XI — начало XII в. — время наибольшей информационной насыщенности и взаимодействия различных традиций. Древнейшие месяцесловы разительно отличаются от последующих оригинальностью состава. Своеобразный облик придает им значительное число местных константинопольских известий, реликтовые константинопольские праздники и латинствующие памяти, что соответствует уставно-литургической ситуации того времени — с преобладанием Устава Великой церкви, заметными следами влияния Святогробского Типикона и открытостью к западным источникам.

Второй период охватывает XII — XIV в. и определяется господствующей ролью Студийского Устава в Русской Церкви. Однако месяцесловы, ориентированные на этот Устав, не вытеснили из употребления календарей, отражающих традиции Великой церкви, которые спорадически встречаются в «чистом виде» вплоть до начала XV в. Но наиболее характерными для этой эпохи являются календари смешанного состава, включающие праздники обоих Уставов. При этом сокращаются многие греческие праздники локального характера и наиболее заметные западные заимствования. Софийско-студийский синтез оказался настолько устойчивым, что, несмотря на единичные упоминания савваитских праздников, вплоть до конца XIV в. нельзя говорить о сколь-либо значительной роли Иерусалимского Савваитского Устава.

В течение второго периода мы наблюдаем экстенсивное расширение числа праздников, с точки зрения эволюции присутствующих в месяцесловах культурно-исторических слоев существенных изменений не происходит. Прежде всего месяцесловы не пополняются вновь установленными греческими церковными торжествами. Не внесены в них имена многочисленных болгарских и сербских святых, канонизированных позднее первой половины X в. Принципиально инновационным является только включение в месяцесловы новопрославленных русских святых.

Третий период начинается с последних десятилетий XIV столетия и связан с рецепцией Иерусалимского Савваитского Устава в богослужебной практике Русской Церкви и со всем сложным комплексом языковых и культурных инноваций, определяемых в литературе как «второе южнославянское влияние». В эти годы состав месяцесловов заметно и сравнительно быстро обогатился целым рядом новых византийских и южнославянских праздников, существенно расширился — преимущественно за счет календарной части Иерусалимского Савваитского Устава — круг имен древних святых. Одновременно из употребления вышло большое число местных константинопольских праздников, связанных с Уставом Великой церкви. Таким образом, более чем второстепенный, на первый взгляд, фактор — характер изменения состава имен и праздников в богослужебных рукописях московских книжников — оказывается четким датирующим показателем смены всей духовной и культурологической парадигмы, предвещающей и предвосхищающей закат византийских приоритетов в системе ценностей и предпочтений, делает вывод современный ученый[11].

Ко времени создания Коряжемских святцев принципы составления месяцесловов на Руси в основном определились. Одной из характерных особенностей было помещение в них, в том числе и в Коряжемских, так называемого Вруцелето. Название идет от древнерусского словосочетания «в руце лето», т.е. год в руке. Рисунок такой руки и помещался в месяцеслове. Он обозначал метод устного счёта для определения дней недели по числу месяца в годе с помощью пальцев рук и специальных таблиц.

В этой системе используются семь вруцелетных букв древнерусского алфавита А, В, Г, Д, Е, Ѕ, З. Эти буквы жёстко привязаны к числам месяцев в году и к суставам пальцев. Например, числу 1 марта (начало года по византийскому календарю «от сотворения мира») соответствует буква Г, числу 2 марта соответствует буква В, числу 3 марта — буква А, числу 4 марта — буква З, числу 5 марта — буква Ѕ, и так далее по кругу в порядке, обратном алфавитному. Легко видеть, что в пределах одного и того же года каждая буква соответствует своему дню недели (так как букв 7 и дней недели 7). Для разных годов соответствие дней недели (вруцелетных букв) и чисел месяцев разное. В церковных книгах каждый год обозначался буквой, указывавшей на воскресный день. Такая буква называлась «вруцелето года». Например, если вруцелето года было буква В, то воскресеньями были 2, 9, 16 марта и так далее. Вычисление других дней недели производится простым подсчётом по пальцу одной руки (букве А соответствует сгиб пальца в ладони, букве В — сгиб выше, Г — верхний сгиб, Д — верхушка пальца, Е — верхний сгиб с тыльной стороны ладони и т. д. до тыльного сгиба в ладони и далее по кругу). Если систему хорошо усвоить, то не понадобится никакой компьютерный календарь.

В XVII веке, а точнее в 1621 году, когда и были составлены в нем святцы, Коряжемский монастырь представлял собой действующую уже почти столетие обитель. В известной книге П. П. Сойкина «Православныя Русския обители» издания 1910 года дается его следующее описание: «Коряжемский Николаевский монастырь находится в 15 верстах от уездного города Сольвычегодска и в 558 верстах от города Вологды. Он расположен на высоком берегу близ устья реки Коряжемки, впадающей в р. Вычегду. Вид монастыря на этом возвышении, среди сосновых и кедровых лесов, с противоположного низкого берега Вычегды очень красив и живописен.

Основателем монастыря был препод. Лонгин Коряжемский (сконч. в 1540 г.) вместе со своим спутником и сотрудником Симоном Сойгинским (сконч. в 1561 г.). В 1535 году эти иноки пришли в Коряжемские леса, поставили здесь келию для пустынножительства, а немного спустя соорудили небольшую церковь во имя св. чудотворца Николая. Так получила своё начало новая обитель, которая стала называться Коряжемской Николаевской. Препод. Лонгин до самой своей кончины был первым игуменом созданной им обители. Материальное благосостояние монастыря стало быстро упрочиваться вскоре же после его основания. Причиною этому были щедрые пожертвования и энергичная поддержка со стороны московских Царей, а особенно со стороны Иоанна Грозного. Слух о новооснованной обители на Коряжме скоро достиг до него в Москву, и он вместе с своею кроткою, благочестивой Царицей Анастасией Романовной был первым и наиболее щедрым благотворителем монастыря, наделив его имениями, угодьями и вотчинами. Процветанию и украшению обители много способствовали своими обильными пожертвованиями также и знаменитые колонизаторы северо-восточного края Строгоновы.

Главный соборный храм обители в честь Благовещения Пресв. Богородицы с приделом во имя чудотворца Николая. В этом храме близ иконостаса, в углублении северной стены находится гробница (кенотафий) над мощами препод. Лонгина, почивающими здесь под спудом. Рака бронзовая, посеребренная; на пелене во весь рост вышито изображение преподобного.

Второй храм — во имя Спаса Нерукотворенного Образа. Здесь хранится местночтимая весьма древняя икона Николая Чудотворца. За левым клиросом обращает на себя внимание своею древностью образ препод. Димитрия Прилуцкого.

С 1764 года, когда монастырские имения были отобраны в казну, начинается упадок Коряжемской обители, который еще усиливался различными неурядицами в ее внутренней жизни. Этот упадок, постепенно развиваясь, привел монастырь к закрытию (1863 году): он был приписан к Сольвычегодскому Введенскому монастырю.

Обитель возродилась вновь только в 1896 году, благодаря крупному пожертвованию (45000 руб.) одного благотворителя (кяхтинскаго купца Хаминова), который сделал свое пожертвование Коряжемскому монастырю под условием восстановления его самостоятельности. Управлял монастырем игумен.

Октябрь 1917 года нарушил установленный в обители порядок. С некоторых пор в монастыре поселился представитель новой власти, именуемый комендантом монастыря. О своих полномочиях он не распространялся, в жизнь обители особо не вмешивался. Но 30 сентября 1918 года, в Коряжемском Николаевском монастыре было совершено злодейское убийство его насельников.

27 сентября 1918 года в день Воздвижение Креста Господня в монастыре было праздничное богослужение. После окончания службы присутствующие ждали напутственного слова настоятеля. Архимандрит Павел, проведший в монастырях почти 40 лет, понимал, что в нынешнее смутное время их обитель, как и другие, ожидают тяжкие испытания, а потому призвал всех, пребывающих в ней, молить Господа, чтобы даровал он силы для несения каждому креста своего.

30 сентября в монастырь по доносу нагрянули военком и члены Сольвычегодской чрезвычайной комиссии. Как стали разворачиваться события, свидетельствует имеющаяся в деле выписка из журнала этой комиссии. В ней указано, что «по приезде в монастырь чрезвычайная комиссия требовала администрацию монастыря выдать все потайники, где что хранится, как-то деньги и т.п. На что администрация оказала сопротивление и своим сопротивлением выразила неподчинение существующей власти…»

Чтобы учинить расправу, Сольвычегодская чрезвычайная комиссия причислила к администрации Николаевского Коряжемского монастыря не занимавшегося его хозяйственной деятельностью иеромонаха Серафима, находившегося на покое архимандрита Сольвычегодского Введенского монастыря Феодосия, архангельского гражданина Ганичева.

Далее из выписки следует, что «обвиняемых в неподчинении советской власти, упомянутых в настоящем постановлении лиц, которые являются главарями противной банды: архимандрита Павла, архимандрита Феодосия, иеромонахов Серафима, Никодима и архангельского купца Ганичева — расстрелять».

В тот же день, в 2 часа пополудни по дороге из Коряжемского монастыря на одном из пустынных островов по реке Вычегде были расстреляны: на 77-м году жизни находившийся на покое архимандрит Сольвычегодского Введенского монастыря Феодосий (Соболев), на 70-м году жизни архимандрит Николаевского Коряжемского монастыря Павел (Моисеев), иеромонахи этого же монастыря 65-летний Никодим (Щапков), 45-летний Серафим (Кулаков) и житель г. Архангельска 64-летний Павел Ганичев[12].

Вечная память им, как и всем созидавшим и молившимся в Коряжемской обители. Ныне монастырь возвращен Русской Православной Церкви. На его месте образован приход, действует храм во имя преподобного Лонгина Коряжемского. Не прерывается традиция и история древнего Коряжемского монастыря. Поскольку летопись обители тесно связана с именем Благочестивейшего Царя и Великого Князя Иоанна Грозного, то это обстоятельство дало возможность некоторым современным исследователям трактовать некоторые записи в Коряжемских святцах, как относящиеся к первому русскому Царю, помазанному на царство по древнему византийскому чину.

Вот как даются эти записи у архиепископа Сергия (Спасского):

«Из святцев московского музея замечательнейшие, как мы сказали, по полноте и особенностям святцы Ундольского № 237, написанные в 1621 году. В конце их, на листе 267 значится: «совершены бысть сии святцы в лето 7129, апреля в 25 день, в 4 час в корежемском монастыре». В них есть краткие исторические сведения о некоторых святых, подобные тем, какие находятся в следованной псалтири. Они имеют довольно особенностей в сравнении с календарными памятниками, доселе известными; так 22 сент. св. Феодота, 27 св. о. Феодула (неизвестны), 29 Михаила игумена (вместо 1 окт.), октября 3 св. Феодора, еп. русского, нового чудотворца (ростовского), 5 пр. Амфилохия глушицкого (вместо 12 окт.), 12 Неониллы (вместо 28 окт.), 15 успение Иустина царя и Феодоры (вместо 14 ноября), 16 св. Епифания, уче­ника Андрея, 23 муч. Максима (неизвестен), ноября 9 успение Евфимия, епископа новгородского, 10 пр. Феогноста, 17 св. Нико­лая, еп. солунского (М. Гр. 29 ноября), 19 св. Агафоника, 26 Иулиана еп., 28 св. Феоктисты (вместо 9 ноября), декабря 3 пр. Неофита, 8 муч. Фоки, января 5 св. Евфимия новгородского, 9 пренесение мощей Ионы, apxиeп. новгородского, 12 св. Силуана, 15 преставление Петра царевича ростовского. 21 Ивана и Феодосия, февраля 6 св. праведнаго Илии, Христа ради юродивого нового чудотворца, 7 Евстафия, Зинона, Киприана, 15 затмение 6984 года, 21 Иакова железноборовского (11 апр.), 22 Иулиании, 27 Семиона, 28 Симона, марта 2 Авраамия, игумена Всемилостиваго Спаса, 3 Севастиана, 10 Марка мниха (вместо 5 апр.), 17 Дионисия мученика, 18 Даниила, оболганного блудом, 19 Викентия вологодского, 23 пр. Евсевия, 29 Акакия в летвице (вместо 7 июля и 29 ноября), 30 Саввы еп., 31 св. Анны, апреля 15 Зосимы и Савватия (вместо 17), 19 обре­тение мощей Иоакима опочского, 20 Стахия, 27 св. Моисея, мая 13 св. Стефана, еп. сурожского (15 дек.), 15 пр. Онуфрия псковского (Т. 1. С. 356) (12 июня), 17 ап. Кодрата, 19 Панкратия тавроменийского (9 июля), 22 св. Афанасия, 25 Короната, июня 6 муч. Тимофея, 7 Ионы, еп. пермского, 10 обретение телеси царя Ивана (выделено мной – А.Х.), Никиты, еп. Новгород., 11 ап. Тита (25 авг.), муч. Василия, 13 муч. Евстратия, 19 муч. Пелагии, 22 обретение мощей пр. Михаила клопского, июля 3 Лукиана, Никифора, 14 Евстафия, 16 Саввы стромынского, 17 Ефрема перекомск. (16 мая), 29 Рождество Николы мурликийского. Многие из означенных памятей не известны или в неканонизованных»[13].

И далее в Третьем приложении указывается: «Иоанна, царя, обретение телеси июня 10. 1621». Ссылка дается в окружении и других «Иоаннов», например: Иоанн, игумен в лето 6000 в киев. пещерах 209. КСоф. По Леон. + 1092 г.

Иоанн, князь путивльский, правнук Михаила черниговского, убитый татарами. Димитр., а по Леониду в XII в.

Иоанн Даниилович Калита 31 мар., + 1340 г. 201. 209. КСоф. и др.

Иоанн, свещеносец, великий постник, ученик Зосимы соловецк. Леон. Арх. патер. 17. (повторен ниже).

Иоанн, Златый. См. Варфоломей.

Иоанн, юродивый можайский в лето 7000. 209 (Погод. и Савваит. в лето 7100).

Иоанн, митрополит в белом клобуке и саккосе. Филим. один 25 окт. (Может быть киевский (1077—1089), что 31 авг.).

Иоанн, муч. в Болгарех, новый чудотворец. Белоз. 516 апр. 1. (№ 201. апр. 2).

Иоанн св. праведный и св. праведная Мария, иже быста начальники великого града Устюга. Положены быша мощи их у церкви Вознесения Господня в лето 6000. 209. КСоф. Об них в житии Прокопия Устюжского.

Иоанн, I и II юрод. сподвиж. Елеазара анзерского. Арх. патер. 50.

Иоанн, юрод. сольвычегодский 209. КСоф. (Филим. 3 июня) См. Фома.

Иоанн, свещеносец и учен. св. Зосимы, соловецкий преставися в лето 6900 апр. 18. 209. КСоф. Погод. (Филим. 2 июня. Кайд. 14 мар.).

Иоанн, власатый блажен. ростовский, по Леон. + 1580 г. сент. Память 12 нояб. Мощи под спудом в Ростовской церкви св. Власия.

Иоанн, (в иночестве Иона) власатый каргопольский, иже бысть трудник в девичьем монастыре 209. КСоф. (Погод. въ лето 7130. По Леониду (№ 409) + 1622 г.) Мощи под спудом въ церкви Успенск. женского монастыря близ Каргополя. Димитр. 5 и 17 февр. и 24 июня. Он же ниже Иона. Кайд. 7 янв.

Иоанн, младенец един от 14 тысяч, избиенных от Ирода, другий младенец безымянный от тех же. КСоф. Погод. в Киев. пещерах. Первый внесен в числе святых Антониевой пещеры (22 сент.) с показанием: служба ему обща, о втором неизвестно.

Иоанн, младенец в Угличе, убиенный в 1663 г. 25 июня. Леон. Димитр. 25 июня.

Иоанна, царя, обретение телеси июня 10. 1621.

Иоанн, св. верхотурский сибирский чудотворец КСоф. (Филим. 16 апр.). По Леониду в XVII в.

Иоанн, сезеновский затворник, + 1839 г. в с. Сезенове Лебедян. у. Димитр. 14 дек. неверно + 1833 г. См. Pyccкие Подвижники XIX в. Русск. Паломн. 1900 г. июль» и других[14].

В рукописи же Коряжемских святцев дословно сказано следующее: «обретение святого телеси великомученика царя Иоанна» (нумерация фото 4111).

В выпущенной в свет «Русским издательским центром» книге авторитетного исследователя и историка Церкви С.В. Фомина «Правда о первом русском царе» подробно рассматривается, в частности, и посмертная судьба Государя Иоанна Васильевича Грозного. Однозначно доказывается, что вплоть до двадцатого века гробница его не вскрывалась и тело никуда из Кремля не исчезало[15]. Так что за прошедшее с момента смерти Царя в 1584 году и до создания Коряжемских святцев в 1621 году время было невозможно «обретение святого телеси» именно Царя Иоанна Васильевича Грозного, поскольку оно просто никуда не пропадало. Но это обстоятельство ничего не меняет в отношении к Царю Иоанну Васильевичу – надо продолжать изучение его эпохи, его деяний по любым достоверным историческим источникам, к которым, безусловно, относятся и Коряжемские святцы. Их любое издание является вкладом в изучение памятников древней русской письменности.

 

Андрей Хвалин

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Лицевой летописный свод. [Факсимильное издание]: в 19 кн. и 11 т. М., 2006-2008.

[2] Усачев А.С. Древняя Русь. № 1, 2012. С. 125-127.

[3] Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

 

[4] Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.

[5] Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Т. 1-3. М., 1997. Факсимильное изд. Владимир. 1901),

 

[6] См. В. С. «Высокопреосвященный Сергий, архиепископ владимирский». «Церковные Ведомости», 1904, № 48; А. Спасский «Памяти высокопреосвященного Сергия, архиепископа владимирского». «Богословский Вестник», 1905, № 1.

[7] Темниковский Е. К вопросу о канонизации святых. Ярославль, 1903. С. 28-29.

 

[8]  Прот. Владислав Цыпин. Курс церковного права. Клин, 2002. С. 487.

 

[9] Владимир Новочадов «Дороже золота и драгоценных камней». Апологетический очерк православного учения о почитании святых мощей в связи с событиями в Сарове (1903 г.). Предисловие и публикация Андрея Хвалина// «Десятина» № 2 (77), 2003.

 

[10] См. Хвалин А.Ю. Прославление Царской Семьи. М., 2005. С. 7-88.

[11] Лосева О. В. Периодизация древнерусских месяцесловов ХI — XIV в. Журнал «Древняя Русь», 4, 2001. С. 15-32.

 

[12]Суворова Светлана. «И пролилась кровь христиан». Архангельский епархиальный вестник. 10 марта 2004 (2)

 

[13] Сергий (Спасский), архиеп. Указ. Соч. Т. 1 С. 357.

 

[14] Сергий (Спасский), архиеп. Указ соч. Т. 3. С. 561

[15] Фомин С. Правда о первом русском Царе. М., «Русский издательский центр». 2012/7520.