Диктатор Турции

ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ-4

Проект Андрея Хвалина.

«ПАРИЖСКАЯ ТЕТРАДЬ» получена из Франции вместе с другими историческими артефактами русского рассеяния, возникшего в мире после революции 1917 года. Она собиралась на протяжении многих лет одним русским эмигрантом и представляет собой сборник вырезок из русскоязычных газет и журналов, издаваемых во Франции. Они посвящены осмыслению остросовременной для нынешней России темы: как стало возможным свержение монархии и революция? Также в статьях речь идёт о судьбах Царской Семьи, других членов Династии Романовых, об исторических принципах российской государственности. Газетные вырезки и журнальные публикации читались с превеликим вниманием: они испещрены подчеркиванием красным и синим карандашами. В том, что прославление святых Царских мучеников, в конце концов, состоялось всей полнотой Русской Православной Церкви, есть вклад авторов статей из ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ и её составителя. Благодарю их и помню.

Монархический Париж является неотъемлемой частью Русского мира. Он тесно связан с нашей родиной и питается её живительными силами, выражаемыми понятием Святая Русь. Ныне Россию и Францию, помимо прочего, объединяет молитва Царственным страстотерпцам. Поэтому у франко-российского союза есть будущее.

Публикации первого тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parigskaya-tetrad/.

Публикации второго тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ-2: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parizhskaya-tetrad-2/.

Публикации третьего тома ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ-3: http://archive-khvalin.ru/category/imperskij-arxiv/parizhskaya-tetrad-3/.

+

ДИКТАТОР ТУРЦИИ

Поддерживая борьбу с российским великодержавием, Мустафа Кемаль приобретал симпатии в Париже.

Последнее десятилетие (т.е. 20-30-ые гг ХХ в. – А.Х.) выдвинуло целый ряд новых имён — крупных, выдающихся людей, самовластно руководящих политической жизнью своей страны. Как бы в опровержение принижающих личность социалистических доктрин именно личное начало особенно ярко проявилось за послевоенные годы.

Одно из самых видных мест в среде этих сильных и властных людей занимает создатель новой Турции и самодержавный её правитель — Мустафа Кемаль паша[1].

Среднего роста, голубоглазый блондин, с умным энергичным лицом и зорким, проницательным взглядом, мускулистый и крепкий, с твёрдой, устойчивой походкой — он уже внешним своим видом даёт впечатление несомненной силы — физической и моральной — и вместе с тем большой уравновешенности и спокойствия.

Уроженец Македонии, но турок по происхождению, мусульманин Монастырского вилайета, Мустафа Кемаль, патриот, примкнул в своё время к той прогрессивной группе; так называемых младотурок, которая поставила себе задачей государственно-социальное возрождение отечества. Но в среде единомышленников Мустафа Кемаль не играл тогда яркой политической роли, — в значительной мере из-за очень сдержанного его отношения к модной в то время ориентации на Германию, к ставке на нового «покровителя всех мусульман» – императора Вильгельма.

Спокойно и трезво расценивал Мустафа Кемаль, как действительные силы и интересы великих держав, так и собственные возможности самой Турции. Он никогда не обольщался слишком широкими горизонтами, — мираж панисламизма никогда не ослеплял его холодных и зорких глаз. В этом его резкое отличие от другого известного деятеля той же эпохи — Энвера паши[2], с которым Мустафа Кемаль разошёлся уже давно, ещё на первых порах совместной деятельности.

Мустафа Кемаль впервые выдвинулся только в героическую эпоху Великой войны и получил значительную известность, как очень искусный военачальник, выдающийся защитник турецкого побережья: о нём даёт блестящие отзывы германский генерал Лиман фон Сандерс[3].

Но подлинным народным героем, кумиром масс делается он уже потом, после победы союзников, в связи с оккупацией Константинополя и унизительными, смертельными для турок условиями Севрского мирного договора[4].

Трудно было предвидеть, что дальнейшие события оправдают то, казалось бы, безнадёжное противодействие, которое решил оказать великим державам, только что сокрушившим грозную мощь Германии, бригадный турецкий генерал, не имевший в своём распоряжении ни боеспособной армии, ни каких-либо денежных средств.

Но увлекая за собою всех жизнеспособных и сильных духом турецких патриотов, опираясь на изумительную выносливость турецкого населения, Мустафа Кемаль организует с необычайной быстротой новый государственный центр в глубине Анатолии и к концу 1920 года располагает уже такой армией, что ведёт военные действия одновременно на нескольких фронтах – против англичан, французов, греков и в Закавказье.

Тут в полном объёме сказались выдающиеся его дарования, как организатора и очень искусного дипломата. Разумеется, он не мог бы выдержать этой борьбы, если бы между союзниками уже не возникли известные разногласия, которыми он очень ловко пользовался.

Начало 1921 года было чрезвычайно важным моментом для всех дальнейших событий. Закреплялась новая деятельная сила – московская советская власть. Под багряным знаменем коммунистической пропаганды к старым русским границам на юге вплотную подошла большевицкая армия, вот-вот готовая хлынуть дальше.

Внешняя политика Мустафы Кемаля, несомненно, находилась в периоде значительных колебаний. Кавказские мусульманские деятели всячески зазывали его на Кавказ, и в самом его окружении было несколько человек, считавших необходимым не допустить Россию – этого исторического врага – вновь окрепнуть в Закавказье.

Если бы союзники, в частности Англия, признали уже тогда новую Турцию, сделав ей те уступки, которые были сделаны впоследствии, после поражения греков, турецкую политику можно было легко ориентировать против Москвы. Кронштадтское восстание, противосоветский переворот в Армении, восстания в Азербайджане и на северном Кавказе, борьба Грузии за Тифлис – это был момент очень благоприятный для вмешательства Турции в кавказские дела.

Обстановка была настолько соблазнительна, что ангорский (т.е. турецкий – А.Х.) посол в Грузии Кязым бей на собственный страх и риск решил защищать Батум от красной армии, в столкновении с которой погибло более трехсот аскеров. «Я хочу здесь повторить удар д-Аннунцио»[5], — говорил он тогда в Батуме, и настолько был уверен в поддержке такой политики своим правительством, что прибавлял: «Я уже не посол в Грузии, я – батумский вали, генерал-губернатор батумского вилайета».

Но Мустафа Кемаль не дал увлечь себя этими широкими перспективами большой имперской политики. На развалинах разноплеменной Оттоманской империи он стремился создать сплоченную, национальную объединённую новую Турцию. И он верно учёл, какую огромную помощь может ему оказать Москва в его противодействии Севрскому договору и борьбе с авторитетом держав.

В этот самый момент сопротивления под Батумом турецкий посол в Москве подписал договор с советской властью, которая тоже понимала и учитывала всю сложность и трудность положения в Закавказье, всю важность для себя хотя бы временного союза с Турцией. Вот почему обе стороны так легко пошли на уступки, так быстро покончили с пограничным вопросом. Турция отказалась от Батума, получив Аджарию и Карс.

Теперь уже достаточно подведены итоги всем тем непростительным ошибкам, которые были допущены на Ближнем Востоке грубой политикой Ллойд Джорджа[6], и которые с таким успехом использовали Москва и Ангора. Польская военная миссия в Тифлисе, в последние месяцы существования Грузии, всячески старалась предотвратить возможность опасного для всех соглашения между советской Россией и Турцией, но её донесения, волновавшие Варшаву и интересовавшие Париж, не имели никакого успеха в Лондоне.

Эти сложные политические взаимоотношения Мустафа Кемаль использовал в своих целях с изумительным искусством и тактом. Поддерживая переговоры с Польшей на почве единой исторической опасности и неизбежной вековой борьбы с российским великодержавием, он тем самым приобретал несомненные симпатии в Париже, где с такой тревогой следили за государственной судьбою Польши, едва спасшейся только что перед тем от грозной опасности большевицкого нашествия.

Мустафа Кемаль всегда замечательно умел пользоваться услугами окружающих его людей, выбирая для каждой миссии самых подходящих. Это необходимое для диктатора качество. Всюду у него выступали и действовали такие люди, которые были как бы предназначены для своей роли. Он одновременно выдвигал людей разных ориентаций – в Европе одних, других – в России, каждый защищал ту позицию и те идеи, которым сочувствовал. И когда диктатор в них более не нуждался, он расставался с этими людьми без всякого сожаления, объявляя их врагами режима при малейшем протесте. Можно назвать целый ряд имён очень видных его сподвижников, из которых одни, как Бекир Сами бей[7], окончательно отошли в тень, а другие как Джавид бей, кончили даже виселицей.

Бекир Сами бей играл большую роль в восстановлении нормальных отношений с Европой, в привлечении симпатий Франции и Италии. Летом 1921 г. положение Мустафы Кемаля было совсем трагическим. Греческий флот, но это только говорится – флот, а на самом деле крейсер «Аверов» в сопровождении одного миноносца беспрепятственно бомбардировал Анатолийское побережье, порождая в населении городов чрезвычайную панику. Турки ничего не могли противопоставить даже этому жалкому флоту, а когда в августе пришлось начинать эвакуацию Ангоры, общее мнение было таково, что дело потеряно.

Но Мустафа Кемаль не падал духом. И вот тут-то, в этот исключительно опасный момент, сказались его большие дарования и полководца, и правителя-дипломата. Он категорически уклонился от той военной помощи, которую ему настойчиво предлагала Москва, так как прекрасно понимал, какую новую опасность представит для него русская красная армия в Анатолии. Руководимая задачами советской власти на востоке, нелегко покинет она на этот раз Эрзерум и Трапезунд.

Но учитывая, как глубоко была тогда заинтересована Москва в союзе с ним, как боялась она его европейской ориентации и активной политики по соглашению с Польшей, Румынией и великими державами, Мустафа Кемаль широко черпал русское золото, которое привозилось транспорт за транспортом и тут же обменивалось на необходимое военное снаряжение, якобы контрабандно, но в сущности открыто доставляемое итальянскими пароходами с полного благословенья правительства Италии, которая вела уже свою собственную независимую политику, ловко подготовленную турецкими дипломатами типа Бекир Сами бея. Эти люди, эти турки «латинской культуры», так безукоризненно говорившие по-французски, уже подготовляли первые черновики неизбежного на завтра сближения с Францией. Соглашение с СССР давало возможность снять с закавказского фронта значительную часть имевшихся там войск, хотя Мустафа Кемаль всё же оставил на всякий случай под Карсом одного из лучших своих генералов Кязим Карабекира пашу.

В изолированном положении оказывался теперь, таким образом, уже сам Ллойд Джордж, который продолжал толкать в спину замешкавшихся греков, но ведь не мог же в самом деле «Аверов» пустить ко дну роскошный пароход Триестинского Ллойда (т.е. с английской морской страховкой и вышедший из международного порта Триеста – А.Х.), свободно прошедший через теснины Босфора под равнодушным оком контрольной комиссии великих держав.

Один из сподвижников Мустафы Кемаля, правда, европейской, а не московской ориентации, как-то сказал про него: «Это единственный человек, который сумел обмануть большевиков, – их поддержкой, их руками он создал своё собственное национальное дело, укрепил государство, которое, принимая во внимание обстановку на мусульманском востоке, может сыграть решающую роль в падении большевизма».

Во всяком случае, как военачальник и как дипломат, Мустафа Кемаль использовал все свои выгоды и все ошибки врагов и друзей.

Ещё резче и характернее обрисовывается его сильная и властная фигура в роли самоуправного реформатора внутри страны. И тут он ведёт игру очень большого государственного риска.

В. Л—ъ.

«Возрождение» (Париж). № 2121, 24 марта 1931 г.

Примечания:

[1] Мустафа Кемаль Ататюрк (1881-1938) — османский и турецкий государственный, политический и военный деятель. Первый президент Турецкой республики, основатель современного турецкого государства.

[2] Исмаил Энвер-паша (1881-1922) — османский военный и политический деятель. Военный министр Османской империи во время Первой мировой войны, идеолог и практик пантюркизма, активный участник Младотурецкой революции 1908 года.

[3] Отто Лиман фон Сандерс (1855-1929) —германский генерал, военный советник в Османской империи во время Первой мировой войны.

[4] Севрский мирный договор — один из договоров, закрепивших итоги Первой мировой войны. Подписан 10 августа 1920 государствами (Италией, Японией, Бельгией, Грецией, Польшей, Португалией, Румынией, Чехией, Арменией и др.), с одной стороны, и правительством Османской империи — с другой. Ко времени подписания договора значительная часть Турции уже была оккупирована войсками держав Антанты. Договор не вступил в силу, так как Турция отказалась его ратифицировать. Через три года он был заменён Лозаннским мирным договором, закрепившим границы Турции в их современном виде.

[5] Габриэле д’Аннунцио (1863-1938) — итальянский писатель, поэт, драматург, военный и политический деятель. Возглавил экспедицию, захватившую 12 сентября 1919 года хорватский портовый город Риеку, населённый в большинстве итальянцами, провозгласил в городе самостоятельную республику Фиуме, просуществовавшую вплоть до декабря 1920 года.

[6] Дэвид Ллойд Джордж, 1-й граф Дуйвор, виконт Гвинед (1863-1945) —британский политический деятель, премьер-министр 1916-1922 гг. Будучи сторонником укрепления имперских позиций на Ближнем и Среднем Востоке и на Балканах, Ллойд Джордж стал вдохновителем и организатором интервенции в Турцию в целях жестокого подавления народно-освободительного движения в стране и превращения её в британскую колонию. Политика Ллойд-Джорджа привела ко греко-турецкой войне (1920-1922). Осенью 1922 года сторонники Мустафы Кемаля победили в войне с Грецией, которую поддерживала Великобритания, и 11 октября было заключено перемирие на выгодных для сторонников Кемаля условиях.

[7] Бекир Сами Кундух (1865 или 1867-1933) — турецкий государственный деятель, первый министр иностранных дел Турецкой республики (1920-1921), глава турецкой делегации на переговорах с Советской Россией по заключению Московского договора и получению финансовой помощи в размере 10 млн. золотых рублей и военной помощи.