Часть 8. — ИМПЕРСКИЙ АРХИВ

ПРЕПОДОБНЫЙ ИОСИФ ВОЛОКОЛАМСКИЙ. Часть 8.

Все это дело архиепископа Серапиона произвело глубокое впечатление в тогдашнем обществе. Все жалели о низложенном архиепископе; многие в самой Москве держали его сторону и осуждали великого князя, митрополита и особенно преподобного Иосифа, так что последний признавал нужным по желанию своих близких знакомых и почитателей излагать подробно в письмах к ним все обстоятельства печального события. Но по справедливости, насколько событие это известно нам ныне, преподобный Иосиф был нимало не виноват пред своим владыкою, вовсе не выделял своей обители из-под его епархиальной власти и, если не испросил его благословения на переход ее от князя Бориса к великому князю, то по совершенной невозможности сделать это и положившись на слово великого князя.

А владыка Серапион был действительно виновен в том, что, не захотев выслушать объяснений Иосифа, не снесшись ни с митрополитом, ни с великим князем, бывшими тут главными лицами, за такую ничтожную и мнимую вину и спустя уже два года после события возложил на старца такое тяжкое церковное наказание — запрещение и отлучение. Согласимся, что наказание самого Серапиона Собором было уже слишком строго и могло бы быть смягчено христианскою любовию, — и это, вероятно, случилось бы, если бы поступком Серапиона не считали себя лично оскорбленными сам великий князь и митрополит, но нельзя сказать, чтобы оно было незаконно или несогласно с церковными правилами.

К счастию, мало-помалу все окончилось самым лучшим образом. Через некоторое время преподобный Иосиф и Серапион объяснились между собою и, узнав истину, со смирением простили друг друга и стали жить еще в большей любви, чем жили прежде. Митрополит Симон перед своею смертью (30 апреля 1511 г.) по воле великого князя пригласил к себе Серапиона, благословил его, принял от него прощение и отпустил его в Сергиеву лавру. Князь Федор Борисович примирился с Иосифом и по смерти своей (1513) даже погребен в Иосифовой обители, завещав ей одно из лучших своих сёл. Незадолго перед кончиною архиепископа Серапиона (16 марта 1516 г.) примирился с ним и великий князь Василий Иванович. А сам Серапион, искушённый скорбями, семь лет своего заточения сумел употребить на пользу души своей и до того укрепился в духовных подвигах и возвысился в нравственных совершенствах, что впоследствии причтен Церковью к лику святых.

Мы дошли до последних годов жизни Иосифа. Слабый телом, престарелый Иосиф не переставал трудиться и писать. В последние годы жизни он написал вступление к уставу и дополнил его преданиями инокам.

Отношения Иосифа к великому князю не изменились. После смерти князя Фёдора Борисовича, Волок вошел в состав великого княжения, и Василий Иоаннович стал ездить туда на охоту и, без сомнения, заезжал в обитель Иосифа. Влияние Иосифа на великого князя стало известно всем.

В одно из житий Иосифа (Саввы Черного) входит, как отдельная статья, повесть о князе Юрии, где рассказывается, как Иосиф примирил Дмитровского удельного князя Юрия Ивановича с его державным братом.

Прослышав, что князь великий хочет “поимать его”, Юрий Иванович пришел к Иосифу и плакал перед ним. Иосиф дал ему совет: преклонить главу перед помазанником Божиим и не противиться брату. На просьбу князя ехать к государю ходатайствовать о нём, Иосиф отвечал: “Повери, господине, яко зело ми голова болит, немощно и чрез монастырь прейти”. Но когда князь стал горько плакать, то Иосиф, сказано в житии, “забы болезнь свою и поеде сам и князь преди поеде, яко стадий две близь, — и изнеможе главною немощию и возвратися”. Князь подумал, что Иосиф не желает помочь ему, но вскоре возвратился в обитель его и просил послать старцев честных: Кассиана Босого и Иону Голову ходатайствовать за него пред братом. Иосиф послал этих старцев в Москву и велел братии молиться за князя Юрия, дабы Бог избавил его от напрасной смерти и укротил междоусобную брань.

Князь последовал за старцами, но, не осмелившись въехать в Москву, остановился за пять поприщ. Когда старцы Иосифовы пришли к Василию Ивановичу, то он “яро возрев нань рече: почто приидосте? что дело?” Очевидно, он догадался о цели их прибытия. Старец Кассиан на это возразил ему: “Не тако подобает державному, не увидев от посланных речей, яро вопрошати, но подобает державному преже с кротостию и смирением уведети от уст глаголемая, и аще будем достойны вины по делам нашим и тогда мы пред тобою. И князь великий встав и мало осклабився рече: простите, старцы, яко поглумихся. И снемь царский венец поклонися и вопроси о здравии отца Иосифа. Они же отвещаша и изрекоша, о немь же прислани, вся потонку”.

Выслушав просьбу, князь великий смягчился, благодарил Иосифа за то, что он “велие зло укроти … и старцем великое угощение учини и по брата своего князя Юрья в той час посла с великою любовию”. Князь Юрий пал к ногам брата. Василий Иванович начал с ним пировать. Князья и бояре их веселились до глубокой ночи, до 9-го часа (3-го утра). Иосифу старцы его привезли поклон и ласковое слово великого князя.

Этот рассказ, очерчивающий характер отца Ивана Грозного и обрисовывающий влияние на него Иосифа, связан в житии с повествованием о предсмертной болезни преподобного.

Незадолго до смерти Иосиф написал “послание благородному и христолюбивому самодержцу, царю и государю всея Руси”. В нем он объясняет государю свое болезненное состояние: “Уже с одра встати не могу, ни в церковь дойти не могу, а братию, государь, ни духовне ни телесне ни монастырских дел не могу управливати” и просил (со слезами челом бью) жаловать монастырь по смерти его подобно тому, как и при жизни его жаловал “выше нашея веры”. Он указывает государю на десять старцев, которым пригоже приказать монастырь, поименовывая каждого из них. Во главе этого собора большей братии стоят Кассиан Босый, Иона Голова и Андрей Голенин. Притом просит великого князя, чтобы не наслал игумена из чернецов иных монастырей и “не по их (Иосифлян) мысли”.

Третья просьба Иосифа — изгонять из его обители тех чернецов, которые станут жить не по уставу, чтобы и “прочая братья страх имут”. Из этого послания видно, что писал его не просто игумен, а основатель и устроитель, который в продолжении 36 лет вёл монастырь свой по собственной мысли и уставу.

Кроме этого послания сохранилась духовная грамота преподобного Иосифа.

Она начинается так: “Во имя святыя единосущныя и живоначальныя Троицы, Отца, глаголю, и Сына и Святаго Духа, единаго, нераздельнаго и трипостаснаго Божества, им же всяческая быша и мы тем. Се аз грешный и недостойный игумен Иосиф пишу сию духовную грамоту своим целым моим умом”. Содержание грамоты в том, что завещатель предает “монастырь своих трудов и своеа братии Господу Богу Вседержителю и Пречистой Его Матери и благородному и христолюбивому самодержцу и государю всея рускиа земля, великому князю Василию Ивановичу”. Он обращается к великому князю с новою просьбою: беречь монастырь и смотреть за соблюдением устава. Этой духовной грамотой великий князь еще более сроднился с монастырем Иосифа. Приехав туда после смерти преподобного, он сказал старцам: “Аз у вас прикащик: аще ли не станете хранити предания, аз исправлю и вам будет не зело любо”. Часто навещал он монастырь преданного ему Иосифа. Преемника его в игуменстве сделал митрополитом; позвал в крестные отцы к первому сыну своему старца Кассиана Босого. Окруженный монахами Иосифова монастыря, великий князь скончался на их руках.

Иосиф преставился на 76 году от роду 9-го сентября 1515 года, назначив себе преемником Даниила, по “реклу Рязанца”, который вскоре после того, а именно в 1522 году, стал митрополитом всея Руси. Преемник Иосифа был преданным слугою великого князя.

В год смерти Иосифа прибыл в Москву ученый Максим с другими старцами горы Афонской. Примкнувшие к нему люди партии Нила Сорского, а в том числе и Вассиан Патрикеев, решили судьбу его.

Даниил отомстил Вассиану за Иосифа. Деяния Собора на Максима Грека и Вассиана характеризуют Даниила как начетника и книжника, взгляд которого не идет далее предвзятой мысли, подкреплённой свидетельством от священных книг, разогретой ненавистью к подсудимому и непреклонной от сознания своей силы и власти.

Церковь, осенившая венцом святости Иосифа, Серапиона и Максима Грека, как бы примирила разногласия. Но писания Иосифа распространились в народе: и на них воспитался позднейший русский грамотник.

Местное празднование преподобному Иосифу установлено в 1578 году и подтверждено в 1589 году. Общецерковное празднование установлено 1 июня 1591 года. До октябрьского переворота 1917 года мощи преподобного почивали под спудом в соборной церкви его обители. После окончания открытых гонений святые мощи были обретены в 2001 году, до этого времени они оставались под спудом.

Преподобне отче Иосифе, моли Бога о нас!

(Окончание следует)