Часть 4

ВОССТАНОВЛЕНИЕ МОНАРХИИ В РОССИИ.

Приамурский Земский Собор 1922 года. Материалы и документы.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

В конце 80-х годов XX века, работая в приморской молодёжной газете, приезжал в командировки в столицу и принимал участие в заседаниях московского Братства Царя-мученика Николая. Основной целью братчиков являлась канонизация Царской Семьи Государя Императора Николая II Александровича в лике святых Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Именно в Братстве впервые узнал о Приамурском Земском соборе, состоявшемся во Владивостоке в июле-августе 1922 года и восстановившем Династию Романовых на Всероссийском престоле. По просьбе членов Братства приступил к изучению данной важной темы в истории России. На первом этапе исследовал местные архивы и получил материалы от беженцев первой волны русской эмиграции и их потомков со всего мира, с которыми находился в переписке.

Весной 1991 года приехал в Москву для учёбы на Высших литературных курсах при литературном Институте им. А.М. Горького. Параллельно продолжал заниматься изучением истории Земских соборов на Руси и, в частности, Приамурского как последнего на данный момент. Материалы публиковались в православно-патриотической периодике. Вместе с братчиками участвовал в «заставах» по сбору подписей за канонизацию Царской Семьи и строительству Храма Христа Спасителя.

Зимой 1992 года в Сергиевом посаде, вернувшем себе историческое имя, в небольшом домике, заваленном снегами, недалеко от Свято-Троицкой Сергиевой Лавры приступил к написанию книги о Приамурском Земском соборе. Осенью 1993 года закончил её в священнической квартире в Коломенском, молясь перед иконой Державной Божией Матери. В связи с октябрьскими событиями печатание тиража остановили в типографии. Но в начале 1994 года первая в истории России и зарубежья книга о Приамурском Земском соборе во Владивостоке увидела свет тиражом в одну тысячу экземпляров. Она моментально разошлась среди читателей на православно-патриотических вечерах и собраниях, в книжные магазины не поступала.

В дальнейшем материалы книги использовались в фундаментальных трудах «Русь соборная» приснопамятного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) и «Россия перед вторым пришествием» церковного историка С.В. Фомина и др. В 1995 году книга «Восстановление монархии в России. Приамурский Земский собор 1922 г. Материалы и документы» удостоена Всероссийской литературной премии «Традиция» Союза писателей России. Впервые представляем широкому кругу читателей полный вариант книги.

Часть 1. http://archive-khvalin.ru/chast-1-2/

Часть 2. http://archive-khvalin.ru/chast-2-3/

Часть 3. http://archive-khvalin.ru/chast-3-2/ 

Часть 4.

Сибирь и Дальний Восток давно уже стали неотъемлемой частью великой Российской Империи. В начале двадцатого века смута и беспорядки, потрясавшие западные к Центральные губернии, судорогами отзывались на восточных Рубежах державы. Обстановка осложнялась ещё тем, что многие десятилетия сюда из европейской части ссылались неблагонадёжные лица, революционеры всех оттенков, уголовные преступники. Но вместе с тем здесь всегда дышал дух свободного предпринимательства, не было закрепощённого труда, здоровое переселенческое народное ядро, в том числе и казачество, пользовалось всевозможными льготами и всемерной поддержкой правительства. Наделённые землёю от 30 до 100 десятин на рабочую душу, местные крестьяне являлись скорее маленькими помещиками, чем «угнетённым классом».

Однако если уже и в исконных русских пределах всё труднее становится находить беззаветно преданных Вере, Царю и Отечеству служилых людей, то что говорить о здешней администрации?! Характерной в этом отношении является Записка товарища председателя главного совета Московского Союза Русского Народа В.Г. Орлова, посетившего Сибирь и Дальний Восток в тысяча девятьсот девятом году: «Приехав во Владивосток, мы были поражены тем обстоятельством, что все административные должности в учреждениях, как городских, судебных и портовых, высшие и низшие, оказались занятыми почти исключительно инородцами, в особенностями поляками. Люди эти и по душе с антирусским направлением. Отрадным исключением был доблестный комендант крепости Ирман (православный). Вот их список: Унтерберг, Флуг, Ольшевский, Енгерман, Кизельман, Жигалковский, Лашкевич, Рех, Кашбек, Таутс, Лейдинг, суд: Шульц, Гудзевич, Массюкевич, Дульский, Степковский (…), Деаковский, Крусберг, Кассе (судья), Янкелевич, Нейман, Бунге и Буккер. Хороша компания…»[1].

Прибывшему с целью организации в Сибири и на Дальнем Востоке местных отделений Союза Михаила архангела В.Г. Орлову (к которому позже присоединился протоиерей И. Восторгов), власти в подавляющем большинстве чинили препятствия, в лучшем случае оставались равнодушными к его миссии. Зато простой народ и клир 1Іравославной Церкви встречал доброжелательно и с воодушевлением. Быстро возникли отделы Союза в различных городах Приморья. Во Владивостоке его возглавил о. Владимир Давыдов, а в Никольск-Уссурийском Орлову всячески помогал протоиерей Павел Мичурин. Да оно и понятно, если принять во внимание хотя бы и такой незначительный на первый взгляд, но красноречивый факт, что местная администрация в православной стране (!) дает официальное распоряжение, по которому на Уссурийской железной дороге православные священники по делам церковных треб ездят в вагонах 3-го класса, тогда как ксендзам предоставляется первый класс[2].

Любезное гостеприимство оказал Орлову со спутниками и Святитель ЕВСЕВИЙ, Архиепископ Владивостокский и Приморский. Господь призвал стойкого в вере и смиреннейшего Владыку к Себе в самом начале разгоравшейся Великой смуты, задолго до Земского Собора, но память о Святителе ЕВСЕВИИ благодарные приморцы сохранили в своих сердцах и за несколько дней до открытия «совета всей Земли» в день ангела Святителя 5-го июля в Кафедральном Соборе Владивостока возносили молитвы о почившем.

Письма различных лиц к Святителю ЕВСЕВИЮ дают возможность хотя бы в общих чертах представить духовное состояние паствы — людей из различных слоев общества на дальневосточной окраине России в грозовом семнадцатом году. Оно созвучно с общенародным православным ощущением разверзнувшейся бездны и упованием на милость Божию, справедливо воздающей всем по делам их.

Из письма бывшего Приамурского генерал-губернатора Н.Л. Гондатти от 12 июня 1917 года, Петроград:

«Приамурский край я, конечно, ото всего происшедшего не разлюбил и постараюсь при первой возможности в нём побывать уже в качестве частного человека; да и вообще разрывать связи с ним я не намерен: ведь я с ним имею дела более двадцать пяти лет и лучшая половина жизни прошла в нем – не могу я так легко с ним разстаться; хотелось бы даже на несколько дней и теперь в нём побывать; быть может, и удастся».

Из письма настоятеля Уссурийского Свято-Троицкого Николаевского монастыря игумена Сергия от 18 июля 1917 года:

«…Ожидание предстоящего поместного Собора и радует и тревожит (Архиепископ ЕВСЕВИЙ был членом Священного Собора Православной Российской Церкви — А.Х.). Страшит иногда та буря на море житейском России, волнение, которое проникло даже в места, искони называемые «тихими пристанями», в наши обители иночестия. В же время не хочется заслужить упрек обращенный к апостолам, забывшим, что с ними не только их Учитель, но и Спаситель: «ЧТО СТРАШЛИВИ ЕСТЕ, МАЛОВЕРИ!».

Из письма архимандрита Аверкия, с. Семеновка от 3 октября 1917 года:

«Я не хочу быть злым пророком, но думаю, что Вы с Дальним Востоком скоро останитесь в японском подданстве».

Из письма священника Владимира Давыдова, обучавшегося в Казанской Академии, от 3 декабря 1917 года:

«Госуд(арственный) переворот во внутренней жизни Академии особой разрухи не вызвал: дисциплина и идейность духовной школы, как таковой, превозмогли. Свобода и свободомыслие (протестанское) заметно, да, слава Богу не все студенты таковы: нынче у нас, напр., было два пострижения. Я этому радуюсь, ибо вижу здесь победу церковного духа над отрицанцами».

Из письма архимандрита Аверкия от 16 декабря 1917 года:

«У нас в медвежьем углу распространился безбожие. В 1915 и 1916 годах шли здешние мужички на войну, почти все перебывали у меня на благословении и со слезами просили молиться о них. И что же теперь вижу, возвратилися через год они домой, не признают Бога и насмехаются над Церковью и духовенством. Ах как тяжело смотреть на этих несчастных и глупых людей»[3].

«Несчастные и глупые люди» всех сословий дальневосточной окраины ничуть не отличались от своих центрально-российских подельщиков. По отношению к вере и освященному ею Самодержавному Царству абсолютно безразлично откровенно ли просоветский или буржуазно-демократический характер приобретали колеблющиеся власти в Приморье — все они, эти Советы, Дальневосточные республики, Земские Управы и различные правители, в гордыне упования на слабые человеческие силы тешили политического беса, разрушая с различной степенью быстроты тысячелетнее православное государство, при том паразитируя на его богатствах, духовных и материальных.

Даже и без централизованного аппарата угнетения антихристианской советской власти «свобода религии» на Востоке за три года революции достигла ужасающих в своей мертвечине «успехов». «О том, что православные церкви превращались в вертепы, также известно, но нам не за чем далеко, в Советскую Россию, обращать свой взор, — пишет «Уссурийский казачий вестник», приводя конкретные факты злодеяний, – вспомним разрушение Шмаковского монастыря, вспомним, как впоследствии священные ризы, сосуды и другие символы православного обряда находились у крестьян в таком виде, о котором рука не подымается писать. А издевательство над православными священниками в той же Приморской области, купание их в зимнее время в прорубях и другие «дружелюбные» приёмы, а полное запрещение посещения церковных служб в праздничные дни (прихожанам) от 18 до 54 лет, что как называется?»[4].

Это называется религиозной войной, развязанной на широких просторах великой страны от моря и до моря всевозможными иноверцами при активнейшей поддержке помутившихся в разуме бывших русских людей и направленное в самое сердце народного духа — против веры во Всемогущего Творца Господа Нашего Иисуса Христа, всех святых, всех угодников Божиих в Земле Российской просиявших, чьими трудами и молитвами укреплялся и процветал Дом Пресвятыя Богородицы – Святая Русь.

Прямо как в ветхозаветные времена, красные банды Тряпицына по кличке «Борух» чуть ли не поголовно, включая стариков и младенцев, в марте 1920 года уничтожили всё гражданское население Николаевска-на-Амуре, спалили город до тла.

В ночь под православную Пасху того же двадцатого года изуверами из тюрем Никольск-Уссурийска и Имана были взяты 123 человека, главным образом офицеры Конно-Егерского полка, вместе со своим командиром полковником Враштелем, посажены в вагон в одном нижнем белье и увезены на север. Там на станции Верино, после зверских мучений, были убиты полковники: Враштель, Ивецкий, Галявин и Герилович, а прочие отвезены в вагонах на железнодорожный мост через р. Хор, где выводили их из вагона по одному человеку, молотками и прикладами разбивали голову и сбрасывали затем с моста в реку. Только одному из 123-х человек, случайно недобитым сброшенному в реку, удалось спастись, добраться до кустов на берегу и затем, вместе с найденными потом труппами, поведать миру об избиении христолюбивого воинства врагами рода человеческого в пасхальную ночь. Память мучеников долгие годы отмечалась в день их кончины русской эмиграцией в Маньчжурии[5].

К лету 1921 года на огромной территории Дальнего Востока, включавшей в себя не только Приморье, но и Камчатку, Сев. Сахалин, впоследствии и Якутию, полосу отчуждения КВжд, на которой были сосредоточены богатые сырьевые ресурсы и достаточный экономический потенциал, при поддержке русских колоний в Харбине и Шанхае просоветскому режиму удержаться не удалось. С 1917 года население здесь выросло с 800 тысяч до полутора миллиона человек за счет притока беженской массы, в том числе и отступивших под ударами красных войск Белых частей. Были среди них и остатки колчаковских войск.

Сам адмирал А.В. Колчак, преданный союзниками и бывшими соратниками, вплоть до личного конвоя, в феврале двадцатого года принял смерть от беззаконников по своему великому греху отступничества от Помазанника Божьего — Государя Императора. Отвечая на вопрос Чрезвычайной следственной комиссии 23-го января 1920 года о том, какой ему виделась и видится будущая форма власти в России после февральского переворота, А.В. Колчак ответил, что её должна определить воля Учредительного Собрания или Земского Собора[6].

Духовная нетвёрдость адмирала при выдающихся профессиональных качествах и заслугах привели его и поверивших ему к закономерному печальному концу. Уступив под давлением интриг своего политически разношёрстного окружения, Верховный Правитель не смог·во всеуслышание объявить о злодейском убиении в Екатеринбурге Царя, Царицы и Августейших Детей, что неопровержимо доказало следствие, проводившееся Н.А. Соколовым по его приказу. Это сделает спустя некоторое время на Приамурском Земском соборе другой выдающийся русский офицер и глубоко религиозный человек — Генерал-майор царского производства Михаил Константинович Дитерихс, непосредственно руководивший расследованием убийства Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале и написавший об этом злодеянии правдивую документальную книгу.

Во Владивостоке — необъявленной столице Дальнего Востока — к лету двадцать первого года собралось много промонархически настроенных людей и просто неприемлющих новую сатанинскую власть. Они не испытывали никаких иллюзий на счёт того, что за режим несут коммунисты-изуверы на своих штыках. Газеты и журналы того времени пестрят сообщениями и свидетельствами очевидцев об ужасах красного террора.

В сжатые сроки власти проделывают обратную по сравнению с 17-ым годом эволюцию: от властной чехарды и пробольшевистского правительства до Приамурского Земского Края; от инстинктивного отрицания, неприятия советской власти до высокой, духоподъёмной идеи Самодержавной Монархии.

На открывшийся в помещении владивостокского Общественного Театра в три часа дня 20 марта 1921 года 1-ый Дальневосточный Несоциалистический съезд съехались триста делегатов, представлявших 54 организации. Он начался словом харбинца, протоиерея В.М. Демидова заявившего, что «только православное правительство может быть крепким». В выбранный Совет съезда вошли: харбинцы князь А.А. Крапоткин, присяжный поверенный В.Ф. Иванов и другие; владивостокцы — братья С.Д. и Н.Д. Меркуловы, Е.М. Адерсон, И.И. Еремеев, А.Я. Макаревич, Д.И. Густов, Н.И. Кузьмин, С.П. Руднев и еще ряд людей. Этот Совет стал готовить почву для перехода власти на Дальнем Востоке в руки национального русского правительства.

 

Примечание:

[1] Союз Русского Народа. По материалам Чрезвычайной Следственной комиссии Временного Правительства 1917 г. М.-Л. 1929. С. 152-153.

[2] Там же. С. 154.

[3] Государственный архив Приморского края. Ф. 1368. Оп. 1. Ед. хр. 2. Лл. 12, 43 об., 46, 60 об., 65.

[4] Уссурийский Казачий Вестник. № 6, 27 января 1921 г.

[5] Руднев С.П. При вечерних огнях. Воспоминания. Харбин. 1928. С. 305-307.

[6] Колчак Александр Васильевич — последние дни жизни. Барнаул. 1991. С. 104.