Часть 3

ВОССТАНОВЛЕНИЕ МОНАРХИИ В РОССИИ.

Приамурский Земский Собор 1922 года. Материалы и документы.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

В конце 80-х годов XX века, работая в приморской молодёжной газете, приезжал в командировки в столицу и принимал участие в заседаниях московского Братства Царя-мученика Николая. Основной целью братчиков являлась канонизация Царской Семьи Государя Императора Николая II Александровича в лике святых Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Именно в Братстве впервые узнал о Приамурском Земском соборе, состоявшемся во Владивостоке в июле-августе 1922 года и восстановившем Династию Романовых на Всероссийском престоле. По просьбе членов Братства приступил к изучению данной важной темы в истории России. На первом этапе исследовал местные архивы и получил материалы от беженцев первой волны русской эмиграции и их потомков со всего мира, с которыми находился в переписке.

Весной 1991 года приехал в Москву для учёбы на Высших литературных курсах при литературном Институте им. А.М. Горького. Параллельно продолжал заниматься изучением истории Земских соборов на Руси и, в частности, Приамурского как последнего на данный момент. Материалы публиковались в православно-патриотической периодике. Вместе с братчиками участвовал в «заставах» по сбору подписей за канонизацию Царской Семьи и строительству Храма Христа Спасителя.

Зимой 1992 года в Сергиевом посаде, вернувшем себе историческое имя, в небольшом домике, заваленном снегами, недалеко от Свято-Троицкой Сергиевой Лавры приступил к написанию книги о Приамурском Земском соборе. Осенью 1993 года закончил её в священнической квартире в Коломенском, молясь перед иконой Державной Божией Матери. В связи с октябрьскими событиями печатание тиража остановили в типографии. Но в начале 1994 года первая в истории России и зарубежья книга о Приамурском Земском соборе во Владивостоке увидела свет тиражом в одну тысячу экземпляров. Она моментально разошлась среди читателей на православно-патриотических вечерах и собраниях, в книжные магазины не поступала.

В дальнейшем материалы книги использовались в фундаментальных трудах «Русь соборная» приснопамятного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) и «Россия перед вторым пришествием» церковного историка С.В. Фомина и др. В 1995 году книга «Восстановление монархии в России. Приамурский Земский собор 1922 г. Материалы и документы» удостоена Всероссийской литературной премии «Традиция» Союза писателей России. Впервые представляем широкому кругу читателей полный вариант книги.

Часть 1. http://archive-khvalin.ru/chast-1-2/

Часть 2. http://archive-khvalin.ru/chast-2-3/

 

Часть 3.

Смута, поднявшаяся в России, заставила трепетать не одного министра внутренних дел, но и многих родовитых сановников и дворян, чьи предки покрыли себя неувядаемой славой на полях сражений и мирном государственном поприще. Лишь Государь был, как всегда, невозмутим, сохраняя высокое чувство возложенного на него Господом Богом Царского долга. В четверг 2-го декабря Он записывает в дневнике: «В 11 час. в новом кабинете у меня происходило совещание о мерах, которые надлежит принять, чтобы прекратить смуту последних месяцев»[1].

На совещании обсуждался проект Царского Манифеста. Председатель кабинета министров С.Ю. Витте и ряд других министров настаивали на третьем параграфе, речь в котором шла о возможности «привлечения местных общественных учреждений и выбранных ими из своей среды лиц к участию в разработке законодательных предначертаний наших до рассмотрения их Государственным советом», т.е. на удовлетворении либеральных требований. Верным Своему Государю и исконным основам русской жизни остался только обер-прокурор Синода, член Государственного совета К.П. Победоносцев.

На следующее совещание 8 декабря были приглашены и члены императорской Фамилии – некоторые Великие Князья, но и оно сохранило пункт Указа о создании при Государственном совете совещательного органа из представителей местного самоуправления и высказалось за ряд других реформ, предложенных во «Всеподданнейшем докладе» Мирского[2].

«Было решено, — вспоминал выступавший против воли Своего Самодержца — Помазанника Божьего глава министров Витте, — что все эти вопросы должны быть рассмотрены в Комитете министров, что Комитет министров должен дать направление всем этим преобразованиям и по мере обсуждения вопросов в случае необходимости испрашивать Высочайших указаний. Это совещание окрылило дух присутствующих; все, по-видимому, были взволнованы мыслью о новом направлении государственного строительства и государственной жизни, которую Его Величеству благоугодно дать России. Престарелый граф Сольский в конце заседания обратился к Его Величеству от имени присутствующих с прочувственными словами о той благодарности, которую питают все присутствующие и которую, несомненно, разделяют и вся Россия к почину Государя Императора. Вся эта сцена была столь трогательна, что некоторые из членов, а именно князь Хилков, министр путей сообщения и Алексей Сергеевич Ермолов расплакались»[3].

Не обладай Государь Император Николай II сильной державной волей, Россия вкусила бы горькие плоды этой и подобных ей «трогательных сцен» не в феврале семнадцатого, а полной мерой уже в 1905 году. Тогда же, 11-го декабря, Царь принял Витте по вопросу об Указе и «некоторой в нём перемене». Злополучного третьего параграфа о введении выборных в Государственный совет, расшатывающего устои страны, в опубликованном через три дня окончательном варианте текста Указа не оказалось. Либерально-масонская клика, столько денег н сил потратившая, чтобы вырвать из рук Самодержца Российского дарованную ему Богом власть, была взбешена.

Тогда гапоны всех революционных краплёных мастей повели на заклание простой народ, отступивший от истинных своих учителей и «обратившийся к басням». Спустя годы, один из главных антихристов (в широком значении Святое Писание подразумевает под Христом православного Царя —Помазанника Божьего, а под «антихристами» — царских врагов) бесстыдно похвалялся: «Напомним, что земская кампания и петиции либералов 1904 года были предтечей такой своеобразной и чисто пролетарской «петицией», как 9-e января»[4].

Где тут Монарху собрать «совет всей Земли» в любовь: иерархи молчат, министры «трогательно плачут», земцам подавай свободу, равенство, братство, простолюдин готов поверить льстивым басням, а все вместе в бесовском прельщении Хозяина Земли Русской, природного Государя своего хулят и поносят. Но царь земной, как и Царь небесный поругаем не бывает. «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися» (Пс. 17, 26-27).

Вместе с тем, после усмирения бунта пятого года, в России стало крепнуть и шириться здоровое в народных низах, но больное политическими интригами и склоками его руководителей и откровенными провокаторами национальное русское движение. И Его Величество Государь Император Николаи II и верные своему пастырскому долгу многие православные иереи (в том числе о. И. Кронштадтский, о. И. Восторгов и др.) его всемерно поддерживали. Оно, как пишет деятельный участник гражданской войны, замечательный публицист и писатель русского зарубежья В. Криворотов в одной из своих книг, — «ставило себе целью потянуть к себе огромное большинство народа и своим вторжением в политическую жизнь Империи занять главное место в той Государственной Думе, которая теперь так бессовестно, по уличному шантажировала Царя и Россию. Это движение мечтало о полном исключении партийной склоки в этой Думе, об уничтожении в нем чуждых русскому народу группировок и интересов. Оно собиралось превратить её во Всероссийский Народный Собор, в могущественный форум народного мнения, который был бы правой и верной рукой русского Царя, был бы его слухом и сознанием»[5].

Но велики были прегрешения наши, и понадобились так называемые революции, комиссары в чёрных кожаных тужурках, реки крови, чтобы вновь вспомнить о завете Благочестивейшего Царя Иоанна Васильевича Грозного о собирании всех русских людей в любовь во имя Христа.

Пошатнувшаяся было в вере Русь, готовая в феврале 1917 года отречься от Помазанника Божьего, оказалась на грани клятвопреступления, поскольку согласно Грамоте Великого Земского Собора 1613 года, обравшего по воле
Божией первого Государя из Династии Романовых, русский народ поклялся быть верным сему Царствующему Роду.

Испив горькую чашу страданий за свой народ, Царь-Великомученик Николай завещал нам пример милосердия и всепрощающей любви. Пророческий сон митрополита Макария раскрывает мистическое значение этой жертвы: «…я увидел громадное поле покрытое цветами. В середине поля стоял Царь, окружённый множеством людей, и из Своих рук давал им манну. В этот момент прозвучал голос: «Царь взял на себя вину русского народа и русский народ прощён»[6].

В первое воскресенье после отречения, 5-го марта 1917 года, Государь, как всегда в Ставке, пошёл в Могилёвский Собор к обедне. Обычно после литургии Он отдавал просфору городским детям, но в тот памятный день протянул её, словно манну небесную, маленькой крестьянской девочке, которую держала на руках её мать. Это было последнее свободное общение Царя со Своим народом[7].

Патриарх Тихон, обрание которого происходило в Москве 28 октября 1917 года уже под грохот большевистских пушек и было предопределено прозорливостью Государя Императора Николая II, повелевшего в девятьсот пятом году приступить к подготовке Всероссийского Поместного Церковного Собора, как покаяние за отступников-иерархов, за весь русский православный народ и как своё пастырское благословение «вернул» через Тобольского епископа Гермогена опальному Монарху просфору, вынутую «по Царскому Чину»[8].

Из тобольского узилища Благочестивейшая Государыня Императрица Александра Фёодоровна пишет своей подруге и фрейлине А.А. Вырубовой 23-го января 1918 года: «Епископ (Гермоген) за нас и Патриарх в Москве тоже, и большая часть духовенства»[9]. Здесь имеется в виду тот самый Гермоген, бывший епископ Саратовский, что будучи введен в заблуждение, в 1911 году позволил себе резкие выпады против Их Величеств, за что и был отстранён от кафедры. Впоследствии он глубоко покаялся в этом грехе. Назначенный в Тобольск после революции и по прибытии туда Царственных Узников, он Им всячески помогал, посылал просфоры, молитвы и благословения.

«В 1918 году, — говорится в комментарии к письму Государыни Императрицы от 20 марта, — вскоре после Всероссийского Церковного Собора, Патриарх Тихон 6лагословил, чтобы по всей России двинулись крестные ходы. Владыка Гермоген благословил на крестный ход и Тобольск. Накануне Владыку предупредили, чтобы никакого крестного хода не было или его арестуют. На следующий день он служил в Тобольском Соборе обедню и молебен. Все знали, что крестный ход запрещён. Но вот загудели колокола и Владыка в сопровождении духовенства, с крестами, хоругвями и образами, вышел из собора. Крестный ход состоялся. Огромная толпа народа двигалась с пением «Спаси, Господи, люди Твоя» вдоль стены, вокруг Тобольского Кремля, возвышающегося над городом. Губернаторский дом, где была заточена Царская Семья, расположен ниже Кремля. Владыка Гермоген остановил крестный ход на том месте стены, откуда был хорошо виден губернаторский дом, а в окнах были видны Их Величества и Августейшие Дети. Запели молебен, по окончании которого Владыка один подошёл к краю стены. Один стоял он над Тобольском, с деревянным крестом в руках. Потом он высоко поднял крест и благословил Царскую Семью»[10].

Будучи допрошен совдеповскими властями по поводу величания в Благовещенской церкви города в присутствии находившейся там Царской Семьи Государя Императора «Его Величеством», епископ Гермоген прямо заявил беззаконникам: «Так как, по данным Священного Писания, государственного права, церковных канонов и канонического права, а также по данным истории, находящиеся вне управления своей страны бывшие короли, цари, императоры и т.д. не лишаются своего сана как такового, и соответственных ему титулов, то поступок о. Алексея Васильева (служившего тогда литургию — А.Х.) я не могу считать и не считаю преступным»[11].

Арестованный в ночь на Великую Пятницу 20 апреля/3 мая Владыка Гермоген был отправлен в Екатеринбург и заключён в тюрьму. Здесь он оставил своему духовнику о. Николаю письменное покаяние своей старой вины перед Их Величествами, называя Августейшую Семью «многострадальным святым семейством», и просил огласить своё письмо всему миру. 16 июня 1918 года епископ Гермоген Тобольский засвидетельствовал всю глубину раскаяния в грехе отступничества от Помазанника Божьего своей мученической кончиной, приняв лютую смерть от беззаконников. Мучениче Гермогене, моли Бога о нас!

Сам Господь невидимо помогал Царственным Узникам, посылая святых угодников утешать Их. В мае 1917 года в Саровской пустыне один почтенный старец архимандрит рассказал игумену Серафиму, автору книги «Православный Царь Мученик», замечательное видение:

«В дни глубокой его скорби о Царственных Страдальцах, когда он молился о Них со слезами — во время молитвы заснул. Видит он, что находится в Царском Селе, где над Александровским дворцом стоит светлый лучезарный столб, простирающийся до неба. Затем старец подходит к дворцу, где видит чудное видение: за письменным столом сидит Государь, занимаясь письменной работой; у другого небольшого столика сидит цесаревич Алексей Николаевич за чтением книги; туг же вблизи Императрица с дочерьми сидит за рукодельем, а среди них находился светообразный старец преподобный Серафим Саровский чудотворец, говоря свои духовные наставления и утешения. Когда старец Серафим увидал архимандрита, подошёл к нему и сказал: «Сильно не скорби, отец, и не унывай. Бог Своих избранных и любимых чад не оставит. Он силён всё сделать, чтобы вырвать их от злодеев, но желает им счастья не земного, а небесного. Для Господа легче, чем нам слово сказать, послать легионы ангелов уничтожить всех врагов их, но Он только отнимет от врагов их разум, дабы они погубили сами себя. Господь послал меня пока до времени утешать, ободрять и охранять Царственных Страдальцев, ибо дух бодр, а плоть немощна, нуждается в нашей небесной помощи в трудные минуты скорбей. Видишь лучезарный свет, исходящий от лиц Царственных Страдальцев, это знак того, что они находятся под особым попечением Божиим, как праведники. Как от начала мира всех праведников поносили, обижали, оклеветовали беззаконные люди, последователи первого лжеца и обманщика дьявола, так и этих праведных Царственных Страдальцев поносят, унижают, оклеветывают, обижают злые люди, наущенные тем же мировым злодеем, который наущал против всех праведников и против Самого Творца и Бога нашего Христа Жизнодавца. Посмотри на лицо Царицы и увидишь исходящий свет от него ярче других, это знак того, что она больше всех несёт клевет и напраслин от последователей мирового клеветника». Это видение произвело весьма сильное впечатление на старца архимандрита, так что при рассказе его, он не мог удержаться от слёз»[12].

Ужасы наступившей смуты, хаоса, беспредела, разгула низменных страстей после насильственного сведения с трона «Удерживающего», открыли, наконец, многим глаза на подлинные прелести «народных свобод» и на ту кровожадную демоническую нечисть, что ранее пряталась за льстивыми посулами и обещаниями грядущего земного рая, а теперь выплеснулась на просторы России в своём истинном обличье иноплеменных христоненавистников.

Иерархи Церкви, простой православный люд, лучшие сыны и дочери всех российских сословий обратили свои взоры и помыслы к Царственным Страстотерпцам, с кроткой любовью переносящим все истязания и муки палачей в мрачном заточении, связывая с Династией Романовых и грядущим Земским Собором надежды и чаяния на Возрождение Православной Самодержавной России.

В книге историка С. Мельгунова «Судьба Императора Николая II после отречения» приводится важное свидетельство командира 2-го Сумского гусарского эскадрона штаб-ротмистра Соколова, участника одной из экспедиций по подготовке освобождения Царской Семьи. Прибыв в декабре 1917 года в Москву на квартиру близкого к духовным кругам присяжного поверенного некоего П., Соколов нашёл там камчатского епископа Нестора, и причём тут же было заявлено, что «надо спасать Царя, медлить нельзя — Он в опасности». Именно по поручению этого П. Соколов выполнил попутное задание: отвёз в один из подмосковных монастырей для передачи Союзу хоругвеносцев прокламации, в которых содержался призыв организовываться в ячейки для созыва в ближайшем будущем Всероссийского Земского Собора[13].

Допрошенный в качестве свидетеля 17 июня 1919 года следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Н.А. Соколовым, расследовавшим злодейское убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых, капитан гвардии, помощник начальника Екатеринбургской учебной инструкторской школы Д.А. Малиновский показал: «(В Петрограде) я через некоторых своих знакомых вошёл в организацию генерала Шульгина. Эта организация, состоявшая из офицерских элементов, имела в виду свержение власти большевиков, установление военной диктатуры и созыв Земского Собора для установления образа правления в единой, великой России. Я бы сказал, что это была чисто русская организация, ориентировавшаяся на свои силы: русские. Средства она получала от местных финансовых кругов, хотя, как мне кажется, была в этом отношении связана и с посольствами: шведским и английским.

Этой организацией я был отправлен в первых числах мая месяца в г. Екатеринбург для выяснения условий, в которых находится здесь Августейшая Семья, ознакомления по этому вопросу нашей организации и принятия мер к облегчению участи Августейшей Семьи, вплоть да увоза её отсюда»[14].

Велико было прегрешение русского народа пред Богом: Царская Семья взойдёт на Екатеринбургскую Голгофу, минует ещё четыре кровавых года братоубийственной войны, прежде чем в конце июля 1922 года во Владивостоке соберётся Земский Собор, чтобы вразумить людей и привести всех в любовь.

Вот о нем-то, подлинно последнем пока Земском Соборе, так казалось бы близком к нам, упорно умалчивает «историческая» наука. Если и случаются обмолвки, то они туманны и невразумительны. Нет однозначной оценки на этот счёт и у зарубежных русских исследователей, и даже в монархических кругах вопрос о Земском Соборе во Владивостоке вызывает затруднения.

Так или иначе, но последний Российский Земский Собор, восстановивший исконную традицию Руси в годину смут и нестроений собирать воедино все сословия Державы во имя Веры, Царя и Отечества, не стал нашим оружием в духовной брани с силами зла, нашим наследием и достоянием. Поэтому со страхом Божиим, сознавая всю малость наших сил, попробуем лишь прикоснуться к великому деянию наших дедов и отцов — Приамурскому Земскому Собору. Кто может, пусть сделает это лучше. Бог даст, соборно постигнем полноту истины.

Примечания:

[1] Дневники Императора Николая II. М. 1991. С. 240.

[2] ЦГИА. Ф. 727. Оп. 1. Д. 1. Проект Царского Манифеста.

[3] Витте С.Ю. Воспоминания. М. 1960. Т. 2. С. 332-333.

[4] Ленин В.И. ПСС. Т. 17. С. 280.

[5] Криворотов В. На страшном пути до Уральской Голгофы. Мадрид. 1975. С. 37.

[6] Роуз С. Небесное царство. Калифорния. 1984. С. 76.

[7] Собственный Его Императорского Величества Конвой. Сан-Франциско. 1961. С. 319.

[8] Государственный архив Приморского края. Ф. 1368, Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 28.

[9] Письма Царской Семьи из заточения. Джорданвилл. 1974. С. 250.

[10] Там же. С. 322.

[11] Дом Романовых. Последние дни последнего Царя. М. 1991. С. 117.

[12] Серафим (Кузнецов), игумен. Православный Царь-Мученик. Пекин. 1920. С. 135-136.

[13] Мельгунов. С. Судьба Императора Николая II после отречения. Париж. 1951. С. 250-251.

[14] Гибель Царской Семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской Семьи (август 1918 — февраль 1920). Составитель Н. Росс. Посев. 1987. С. 367.