Армия Юденича

Первая мировая и гражданская война разделила Россию на советскую и зарубежную. В историографии период между двумя мировыми войнами получил наименование INTERBELLUM или, по-русски, МЕЖВОЙНА. Осмыслению русской национальной зарубежной мыслью процессов и событий, приведших к грандиозным военным столкновениям в истории человечества, их урокам и последствиям посвящен новый проект «Имперского архива» INTERBELLUM/МЕЖВОЙНА. Для свободной мысли нет железного занавеса, и дух дышит, где хочет.

АНДРЕЙ ХВАЛИН

+

«ОДИНОКИЙ ПОДВИГ»

Международно-политическая обстановка армии генерала Юденича в 1919 году: предательство бывших союзников и прибалтийских националистов.

Северо-запад России был бы отличной базой вооружённой борьбы с большевиками, если бы это не была полоса «иных народов России», безболезненно ей изменивших и охотно от неё в трудную минуту отпавших. Под ногами белых русских воинов здесь оказалась не твёрдая почва, а предательское болото, которое всё время колебалось и в решающую минуту вдруг опустилось, засосав и погубив русское оружие. К этому, если можно так выразиться, сводится философия факта конечного крушения фронта генерала Н.Н. Юденича.

Не менее гнилым и дурным обстоятельством явилось то, что организацию воинской борьбы здесь зачали немцы. Само по себе внутренне-противоречивое и подозрительное обстоятельство. Создатели и укрепители власти большевиков вдруг выступают, якобы, спасителями национальной России. А было это так. От финских хладных скал и до немецкой, в ту пору Риги, зловещий октябрь 1917 года разлился, как и во всей России, потоком грабежей, насилий и крови. Все хлебнули из горькой чаши классовой злобы. Первой оправилась Финляндия. Восстание преимущественно в её западных шведских губерниях под главенством Маннергейма уже в марте-апреле 1918 года, с поддержкой в решающую минуту немецкого десанта принца Гессенского, раздавило красную Финляндию и вернуло белую.

В это время брест-литовские покорители России – немцы заняли весь прибалтийский край от Нарвы, Пскова и до Двины, и далее через Белоруссию разлились по всему югу России до Закавказья. Это фантастическое обстоятельство, с одной стороны, развратило, отравило большевизмом и сытыми русскими хлебами оккупационную немецкую армию и, конечно, подготовило крах и всего западного германского фронта. Так Немезида платила германцам за их брест-литовскую мерзость. Но эта же немецкая оккупация дала всей оккупированной территории счастливую передышку от большевицкого ига и жгучее желание защититься от новой волны большевизма, которая немедленно поднялась и покатилась с поражением Германии 11 ноября 1918 г. Немецкая солдатня разложилась, забольшевичила, местная анархия забродила, и вновь стал вопрос жизни или смерти под большевицким сапогом. Пример Финляндии, спасшейся при немецкой помощи и победившей большевиков под националистическим знаменем «изгнания русского насилия» из своего края, посеял новую идею у эстов и латышей – идею борьбы с большевиками под лозунгом борьбы национальной с якобы, враждебным русским народом, за полное от него отделение и независимое государственное существование.

Идею независимости первоначально внушали бывшие победители немцы. Конечно, для ограждения себя этими государствами-буферами под своим протекторатом. Так бы это и было. Теперь, с крушением Германии, получила вдруг неожиданное оживление эта финляндско-немецкая идея самостоятельных балтийских государств. Начали возникать местные анти-большевицкие национальные правительства и организовывать вооружённую силу. То же начали делать и застрявшие до времени в Прибалтике немецкие военные политики. Не желая, с одной стороны, сдаваться без боя версальским победителям, с другой, цепляясь за русских на случай провала большевицкой власти, немцы начали бросать оставшиеся военные имущества и средства в русскую офицерскую среду и в среду бывших своих военнопленных, формируя из них белые отряды. Сами побежденные немцы в ту минуту не могли рассчитывать на непобедимую крепость своих союзников-большевиков и, ревниво конкурируя с державами Антанты, помогавшей белому движению, пробовали вернуть себе дружбу и белой России. Белое офицерство, конечно, брало в руки то оружие, которое подвёртывалось в минуту смертельной опасности. Но сюда присоединилось и традиционное старорежимное германофильство многих.

В результате во всей Прибалтике нарождаются русские белые формирования при немецкой поддержке, а равно и местные национальные отряды при поддержке тех и других. Эстонские и латышские силы со своим офицерством чисто-русской культуры и в виду общей большевицкой опасности поначалу дружно сотрудничают вместе с русскими. Но местные политики-националисты направляют курс к накапливанию своих собственных сил и к возможности управиться во всем самим, без помощи русских. Это стало их мечтой, идеалом. И к этому пришла мощная помощь со стороны новых владык края – Англии и Франции.

Версальский дух «четырёх великих» — Вильсона, Л. Джорджа, Клемансо и Орландо был противен пафосу вооружённой борьбы с коммунизмом. Во всяком случае не имел расположения к восстановлению павшей союзницы России, ибо гордился ликвидацией монархических тронов Европы. По сему мысль о дроблении наследства трёх императоров на множество мелких национальных демократий сама собой толкала к принятию в свои версальские объятия новых прибалтийских республик.

Так русское белое дело попало в русло мировой неблагоприятной политики. Опираясь на союзников и на свои бывшие окраины, русские попадали на гнилые опоры, в конце концов их предавшие.

Сформированная первоначально немцами в конце 1918 года в Пскове северная армия от ген. Вандама перешла потом последовательно в руки полковников ф. Нефа, Дзерожинского и ген. А.П. Родзянки, опираясь отчасти на русское население, но главным образом на эстонское командование ген. Лайдонера. Военные миссии Антанты, явившиеся в Прибалтику с начала 1919 года, стали понемногу поддерживать как эстонских, так и русских бойцов. И хотя бравый ген. Родзянко смелым набегом весной 1918 года расширил территорию для армии, заняв Ямбург, Гдов и их уезды, но всё же русские силы умалялись в своём значении с каждым месяцем роста эстонской государственности. Русская армия Родзянки должна была признавать независимость Эстонии и, при поддержке союзников, это требование стало абсолютным условием боевой русской деятельности на северо-западном фронте. Русские стали нежелательными квартирантами в своём бывшем доме, с угрозой выселения в любую минуту.

В такой международно-политической обстановке ген. Юденич принял на себя с весны 1919 года руководство и ответственность за северо-западный фронт. Его авторитет и его политическое окружение на территории Финляндии через Русское Политическое Совещание в Париже привлекли серьёзное внимание союзных держав и существенную денежную и материальную помощь. Финляндия первого полугодия 1919 года. т.е. времени правления ген. Маннергейма, склонна была вложиться в русский анти-большевицкий фронт. Но под условием формального признания её независимости территориально-стратегических уступок на Печенге, в Карелии и на море. Всё это со стороны ген. Юденича было сделано, но из всероссийских центров санкции не получило, между тем с июля 1919 года диктатура Маннергейма кончилась, и новая республиканская Финляндия пошла по пути максимального отчуждения от всяких связей с Россией. Дух версальских политиков её в этом поддерживал. Эстония и Латвия пошли по её пути и почувствовали ещё большую власть над всем предприятием ген. Юденича.

Когда пришли в конце июля в Ревель первые давножданные пароходы с английским вооружением и снабжением для армии, эстонцы, видя возможность реализации похода на Петербург, решили оформить свою власть над судьбой русского дела. Союзным агентам, при содействии левых русских общественников, внушено было, что ген. Юденич опасный реставратор и враг демократии, а потому следует его политически связать и обезоружить. Союзные дипломатические миссии, особенно британская в лице ген. Марша и полк. Гордона на это пошли.

Не разговаривая с ген. Юденичем, ультимативно, солдатским приказом, под угрозой отнятия данной помощи, ген. Марш 10 августа 1919 г. в Ревеле объявил упразднение диктаторской роли ген. Юденича, упразднение роли бывшего при нём Политического Совещания, установление в Ревеле из левых общественных элементов, независимого от ген. Юденича русского правительства на демократических началах и с провозглашением «абсолютной» (sic!) независимости Эстонии. Ген. Юденич и все русские с горечью стерпели это унижение. Цели нерусские этим достигались, но русскому делу эта жертва не принесла выгод. Эстония шаг за шагом, подражая Финляндии, отделывалась от связи с русскими. А русская армия покидалась теперь одна на единоборство с красными силами.

Когда началось октябрьское 1919 г. наступление ген. Юденича на Петербург, то не только не оказали ей помощи эстонцы, но и обещанная помощь английского флота с левого фланга не воспоследовала. Пробольшевицкая Лойд Джорджевская политика через ген. Гофа и адм. Коуэна открылась тогда доверчивым русским во всей ясности.

А если принять во внимание, что большевицкая дипломатия уже в первых числах августа в порядке тайного и предварительного предложения пообещала всем прибалтийским государствам мирный договор с признанием их государственной независимости и, конечно, под условием ликвидации на их территории белых русских армий, то одиночество и покинутость фронта генерала Юденича предстанет перед нами во всём трагизме. Стратегический план похода всё-таки построен был на учёте и союзной, и эстонской помощи. С выпадением этих данных поход обречён был на неудачу.

Но северо-западная армия с мужеством отчаяния совершила до конца свой одинокий подвиг. Беззащитная с обоих флангов и без всякой возможности подкреплений, за отсутствием резервов, она в начале ноября должна была отступить, — но куда? Гордая своей подтверждённой со всех сторон и обещанной даже большевиками независимостью Эстония встретила отступающую к её пределам русскую военную массу, в сущности, этим кровавым подвигом завоевавшую окончательно для самой Эстонии её независимость, как враждебную и чуждую ей орду. Эстонская армия заперла русским вход в Эстонию, разоружила их и собрала в концентрационные лагеря, как своего рода пленников на американском хлебном пайке. А самого генерала Юденича не защитила даже полицейски от хулиганского нападения и ареста, с целью денежного вымогательства, со стороны её наёмника атамана Булака-Балаховича. Лишь вмешательство союзников спасло жизнь генералу Юденичу, которому оставалось только покинуть территорию государства, заключившего в январе 1920 года мир с большевиками и не могущего его уже долее терпеть у себя.

Сложна и многостороння малоизвестная история северо-западной армии генерала Юденича. Из многих интересных сторон её трагической истории я взял только одну: международно-политическую обстановку. И она уже достаточно показывает, как дело любого белого генерала здесь было бесконечно трудно и почти граничило с фатальной обречённостью.

А. Карташев[*].

«Возрождение» (Париж). № 2272, 22 августа 1931 г.

 

Примечание:

[*] Карташёв Антон Владимирович (1875-1960) — российский государственный деятель, последний обер-прокурор Святейшего правительствующего синода; министр исповеданий Временного правительства, богослов, историк русской церкви, церковный и общественный деятель. Как последний обер-прокурор подготовил самоликвидацию института обер-прокуратуры и передачу полноты церковной власти Поместному собору Православной российской церкви 1917-1918 годов. В январе 1919 года выехал из России в Эстонию. В правительстве Н. Юденича занимал пост министра исповеданий. В 1920 году переехал во Францию. Член приходского совета храма св. блг. вел. кн. Александра Невского в Париже, председатель Русского национального комитета (1924-1940); член епархиальных собраний и епархиального совета временного Русского экзархата в юрисдикции Константинопольского патриархата. Был одним из основателей и профессором Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже (1925-1960). Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.