Последняя Царская охота в Беловежской пуще

Рассказ управляющего Императорским охотничьим уделом

Беловежская пуща представляла большой лесной массив площадью 117.539 десятин, покрытых лесом в возрасте от 250 и более лет. Были экземпляры дубов диаметром в 47 вершков – этим было уже 600-700 лет. Лиственного подроста в пуще не было – он был съеден зверем.

Пуща делилась на пять имений и пять охотничьих отделов в тех же границах. В имениях были управляющие, при них по одному подлесничему, по пяти-шести лесных смотрителей и до шестидесяти сторожей. Охотничьими отделами ведал заведывающий охотой при пяти обер-егерях и 350 егерях.

Вся площадь пущи разбита девятиаршинными просеками на кварталы по 1000 десятин каждый, просеки были очищены от корней и засеяны травой: протяжение их было 700 верст, и давало возможность двигаться в автомобиле со скоростью 100 верст, что очень любил Государь.

Беловежская пуща перешла из Управления государственными имуществами во владение Удельного ведомства в 1888 г. по обмену на удельные леса, находящиеся Орловской губернии с принятием на себя охраны зубров — породы вымирающей — их тогда было немного более 200 голов. Кавказский зубр — это горный зубр, мало похожий на обитателя пущи — величественного красавца до 70 пудов весом, обладающего необыкновенной силой: сломать рогами 4-5 вершковое дерево не представляло для зверя никакого труда, или – зацепив у корня зубами кору ясеня, отодрать её до вершины (он съедал с удовольствием всю ленту коры длиною в 15-20 аршин).

Главные насаждения пущи составляли: дуб, сосна, ель, берест, граб, береза, ольха, ясень и осина.

Население пущи в 1912 году было: более 800 зубров, около 40 лосей (лось уходил от оленя, не перенося его запаха), благородного оленя около 4000 голов; козлов, даниелей (лань семейства оленьих, распространенная в Беловежской пуще – А.Х.) и коз до 3000 и кабанов до 10-12 тысяч.

Охотничье хозяйство требовало больших затрат на корм зверя. В пуще было устроено 110 кормовых пунктов и несколько кормовых полян На кормовых пунктах были сараи с решётками на все четыре стороны, сараи набивались сеном и клевером и также кормушки разных типов, были устроены солончаки (ящики, наполненные солью, смешанною с глиной или углём, чистая соль была бы похищена крестьянами соседних деревень). Тут же были приготовлены кучи песка, на которых зубры принимали песочные ванны. Картофель разбрасывался по просекам; и часто кабаны бежали за егерем, разбрасывающим картофель и чуть ли не из рук хватали его. В кормовых полянах ставились стожки сена и разбрасывался картофель. Подсчет зубров производился ежегодно в начале февраля (самое холодное время года), когда зверь держится около кормовых сараев. В точно назначенный час егеря подходили к кормовым пунктам и записывали число и возраст нахлебников. Сумма слагаемых всех пунктов и принималась за наличность, отлучившиеся в расчет не принимались. К 1912 году зубров было 804. Продукты для питания зверя доставлялись подрядчиками с торгов и обходились около 120.000 рублей.

В начале февраля 1912 года я принял в управление Беловежскую пущу и тотчас же был вызван в Главное управление уделов, где В.С. Кочубей сообщил мне, что осенью состоится Высочайший приезд в пущу на охоту.

Были ассигнованы необходимые кредиты на предстоящие расходы, кроме того последовало распоряжение об устройстве станции для озонирования воды, ибо вода из речки, пропущенная через песчаный и угольный фильтры, по анализу была признана вполне пригодной к употреблению, но содержащей много органических веществ. К приезду станция была готова.

Высочайший приезд состоялся 29 августа. Как только показался из леса императорский поезд, который перед подходом к павильону огибал большую поляну, в церкви зазвонили во все колокола. Народ, наполнявший поляну, в праздничных костюмах, приветствовал прибытие Царской Семьи. Служащие Управления пущи были у павильона.

По выходе из вагона гродненский губернатор, В.М. Борзенко, подошел к Государю с рапортом, князь Кочубей, прибывший в пущу за четыре дня до Высочайшего приезда, поднес Государыне букет цветов, а я поднёс букеты Великим княжнам. Вместе с Царской Семьей прибыл и Великий князь Дмитрий Павлович и свита. Ловчий Его Величества, В.Р. Диц, и с ним 80 егерей в помощь охотничьей страже пущи прибыли за пять дней. Гофмаршальская часть, войсковые части и охрана с полк(овником) Спиридовичем во главе – за несколько дней.

В павильоне крестьяне поднесли Государю хлеб-соль на деревянном блюде, а дети местных школ — мёд и яблоки. Как только Высочайшие гости и свита заняли места в автомобилях, кортеж двинулся к церкви, где Царя приветствовало духовенство. Был отслужен краткий молебен. Из церкви Царская Семья проследовала во дворец, а лица свиты в свитский дом.

30 августа Государь отбыл на большие манёвры под Белостоком.

На другой день после возвращения Государя с манёвров началась охота. Ежедневно с вечера всем охотникам раздавались в изящных переплётах маршруты для следования на охоту и планы охоты на весь день.

Охота производилась загонами; на площади 2 кварталов — каждый загон. Техника охоты загонами требовала, чтобы егеря и охотничья администрация были хорошо ознакомлены с жизнью зверей, — они должны знать, где лёжка зверя после его утреннего ухода на кормёжку. В 3-4 часа утра зверь уходит на фуражировку, — в это время егеря обводят кварталы тремя линиями разноцветных флагов с трех сторон, оставляя четвертую открытой для зверя, который в 6-7 часов возвращается и ложится. Тогда затягивается флагами остававшаяся открытой сторона, а открывается та, где по линии стрелков устроены штанды — небольшие загородки, оплетенные ветками сосны, ели или дуба. Штанды скрывают охотника от взора зверя. На каждом штанде имеются стулья, там же ожидают охотников егеря с запасными ружьями и солдаты войсковой части для услуг.

Линия стрелков имела 14 штандов на расстоянии 75 шагов один от другого. Лучшими номерами считались ном(ер) 2 и ном(ер) 12. Загонщики имеют на груди красные нагрудники, а в руках небольшие цветные флаги. Ни крика, ни разговоров не допускается, — абсолютная тишина, движение вперед, сохраняя равнение и только взмахивая флагами.

С разрешения Государя каждый охотник за все время охоты имел право убить только одного зубра; по самкам стрельба вообще была запрещена.

Вот охотники со своими великолепными ружьями прибыли на линию стрелков и заняли свои места.

Государь ном(ер) 2 или ном(ер) 12, остальные – по жребию.

Ловчий Его Величества дает сигнал «наступление», со стороны загонщиков обер-егеря повторяют сигнал. Охота началась, проходит 10-15 минут, зверя нет, мертвая тишина, потом показываются кое-где лисички, эти хитрые животные иногда уходят в сторону под флаги, но несколько всё-таки бегут по направлению к охотникам. Раздаются первые выстрелы, потом показываются стремглав несущиеся козы, которые линию стрелков, т.е. девятиаршинную просеку, элегантно перепрыгивают, поднимаясь высоко кверху, за ними уже так же бешено несутся олени и даниели с закинутыми назад головами, чтобы ветки деревьев не ударяли по рогам. Тут же поспевают за ними и кабаны, оглашая воздух хрюканьем, а за ними, как тяжелая артиллерия, вприпрыжку бегут зубры. Воздух оглашается непрерывной пальбой.

Картина охоты величественная и оставляет очень сильное впечатление. Как то, во время одного загона, на царский и соседний штанды бежали 40 зубров, никто из охотников не произвел по ним ни одного выстрела, а некоторые и совсем перестали стрелять, чтобы полюбоваться никогда незабываемой картиной.

Но вот загонщики дошли до знаков, указывающих, что до линии стрелков осталось 300 шагов, со стороны загонщиков подается сигнал «перестать стрелять». Вперед охотники уже не стреляют, и только когда зверь перебежит линию стрелков, могут стрелять по убегающему зверю.

Наконец, среди деревьев начинают мелькать красные нагрудники: загонщики, двигаясь до линии стрелков, подбирают всю убитую дичь и выносят её перед собою на линию стрелков. Состоящие при охотниках егеря, видя по какому зверю стрелял находящийся у него на штанде охотник, подходят к вынесенному зверю и привязывают ему ярлык с фамилией охотника.

Охотники выходят на линию стрелков, осматривают трофеи и проводят некоторое время в оживленной беседе. Бывали иногда и споры, вносившие особое оживление.

Я по должности управляющего пущей, находился по близости от царского штанда: мне предложено было принять участие в охоте, но я, как не охотник, отказался.

После последнего выстрела и выхода на линию загонщиков Государь сказал мне:

— Пойдемте, посмотрим: кто что убил.

И мы пошли по линии стрѣлков.

Помню забавный случай:

Около одного оленя собрались охотники. На рогах зверя был привязан ярлык с фамилией г(енерала) Г. Сосед его налево, опершись на вонзенную в шею оленя палку с острым железным наконечником, утверждал, что и он стрелял по этому оленю. Услышав спор, Государь примирительно сказал:

— Что же, нужно осмотреть поранения — перевернем оленя.

В это время загонщик из состава лесной стражи пущи, приложив руку к козырьку, громко заявил:

— Позвольте доложить Вашему Императорскому Величеству — по этому оленю никто не стрелял — он, испугавшись выстрелов, бросился назад, ударился около меня о дерево лбом и упал мёртвым.

— Спасибо, молодец! — сказал Государь. — Теперь посмотрим, куда был ранен олень…

Действительно, лоб оленя был размозжен, а пулевых повреждений не было. Претенденты на оленя при общем смехе молча отступили от зверя.

На штреке (выкладка трофеев – давняя традиция, которой завершали охоту – А.Х.) олень-самоубийца лежал отдельно от всех прочих трофеев.

По окончании осмотра убитого зверя охотники садились в поданные автомобили и переезжали в другую часть пущи, где был второй загон. А убитого зверя отвозили в дворцовый сарай, где приготовляли его к штреке.

После третьего загона в лесу бывал завтрак. После завтрака, во время которого велась оживлённая беседа, снова начинались три загона в разных частях пущи. К шести часам охота оканчивалась, и все возвращались домой, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок к обеду в 7 ч. 30 м. вечера.

Государыня Императрица с Наследником каждый день катались по пуще в экипаже и почти ежедневно в четыре-пять часов выходили в парк у дворца, где Государыня садилась на стул и звонком созывала фазанов, которые со всех деревьев и кустов слетались к ней и получали угощение. Фазаны были самой разнообразной окраски и на зеленом газоне представляли красивую группу.

После обеда была штрека. Штрека, это — старый германский охотничий обычай: после охоты укладывать убитого зверя, отдать ему положенные почести и еще раз посмотреть на свои трофеи.

Перед дворцом, на площадке, расположенной между подъездом ко дворцу и парком, убитый зверь укладывался рядами: в первом ряду трофеи Государя Императора, а в остальных линиях трофеи прочих охотников, сначала зубры, потом олени, дальше даниели, козлы, кабаны, лисицы, птицы. А раз даже лежала убитая горячим охотником кошка лесного сторожа…

К голове каждого зверя привязывалась табличка с надписью его веса, возраста, а также фамилии охотника. Головы животных были приподняты, а шеи обвиты гирляндами из дубовых, сосновых и еловых веток, что производило впечатление лежащего на отдыхе зверя.

Вокруг штреки устанавливались на некотором отдалении восемь столбов, обвитых зеленью, на которых были укреплены железные решётчатые вазы, наполненные осмолом (просмолённая древесина хвойных пород, разделённая на куски и очищенная от коры, грунта и гнили – А.Х.). Осмол зажигался, и величественные факелы эффектно освещали.площадь со зверем.

За лежащим зверем стояли 20 егерей с трубами; сбоку заведывающий охотой в парадной форме, при орденах и с большим охотничьим ножом на поясе, а рядом с ним пять обер-егерей с валторнами.

За охотниками собиралась масса народа, желавшего посмотреть на Царя и Царскую Семью. Приезжали помещики и местные крестьяне — вход в парк был беспрепятственный.

После обеда, при выходе Государя с членами Семьи и лицами свиты, охотники играли «встречу», по окончании которой заведывающий охотой, вынув нож из ножен, указывал на зубра — и егеря по нотам играли туш зубру; дальше туш оленю и прочим зверям, глухарю, если таковой попадался; для убитой кошки нот не оказалось.

По окончании тушей два обер-егеря удалялись в глубину парка, а три оставались при площадке. Они играли какую-нибудь мелодию, ушедшие повторяли ее — получалось словно эхо…

По окончании церемонии Государь и охотники сходили с крыльца вниз к площадке с трофеями и осматривали их. Сюда же являлся мастер для принятия заказов на чучела, и царский повар для выбора дичи к Высочайшему столу.

Убитый, но не получивший назначения зверь раздавался воинским частям, бывшим на охране, частью сельским властям, учительскому персоналу и крестьянам.

Все охоты были очень удачны, что отражалось на прекрасном настроении духа всех охотников, но были и исключительно удачные дни, когда, например, Государь убил семь оленей, двух козлов и кабана Всего за этот день было убито 66 штук крупного зверя.

Штреку эту Государь просил отставить до утра следующего дня, а в семь утра придворный фотограф в присутствии Государя производил снимки; несколько экземпляров фотографий получил и я, будучи снят с Государыней, но они у меня не сохранились — большевики всё забрали.

Во время одной штреки между Вел(иким) кн(язем) Дмитрием Павловичем и кн(язем) В.Н. Орловым начался спор: по козлу стрелял Орлов и ранил козла в колено; козел «показал», т. е. начал хромать — охотничье выражение, а стоящий на следующем штанде Вел(икий) кн(язь) Дмитрий Павлович убил козла. Кн(язь) Орлов доказывал, что так как козел «показал», то зверь принадлежит ему.

Вел(икий) кн(язь) оспаривал и, обратившись к кн(язю). Орлову, сказал:

— Вот попросим управляющего пущей разрешить наш спор.

Я ответил, что хотя козел был ранен кн(язем) Орловым и «показал», но он бы убежал, а Великий князь его убил, а потому, по справедливости, колено козла принадлежит князю Орлову, а весь козел Его Высочеству.

Это решение очень понравилось Великому князю. Он подбежал к Государю и сказал:

— Послушай, Ники, соломоново решение.

Все смеялись.

Князь Орлов с решением согласился, но отказался от получения колена, а потому козел в полном составе был отнесен к трофеям Великого князя.

+

Дня за три до отъезда царских охотников гр. Фредерикс, кн. Кочубей и я были около дворца. Вышел Государь и, подойдя к нам, обратился к гр. Фредериксу со следующей фразой:

— Граф, у меня такая блестящая охота, что я хочу пригласить в пущу императора германского, пусть полюбуется… Всё, что необходимо, сделайте, граф, не откладывая… А вас, — обратился Государь ко мне, — прошу озаботиться, чтобы к нашему приезду хор разучил всю обедню Чайковского.

Снова гр. Фредериксу:

— Один загон я буду стоять на № 2, а Вильгельм на № 12, а потом наоборот.

+

В канун праздников и в день праздников Царская Семья и свита были в церкви, где пел прекрасный хор, составленный из служащих управления пущи и детей местных школ. Хор был настолько хорош, что лица свиты спрашивали меня — не участвуют ли в хоре артисты варшавской оперы. Созданию хора в пуще всецело обязаны мы были быв(шему) управляющему А.Д. Колокольцеву, который, как и его семья, любили пение и участвовали в хоре. Служащие посмеивались, говоря, что «чиновники подбивались по камертону», что, конечно, не так, но несомненно, что при подборе служащих (регентом был чиновник, певший в придворной певческой капелле), на голосовые средства обращали внимание.

Впрочем, служба от этого не страдала. Только в одном случае, просматривая списки на жалованье, я обратил внимание на расписку одного писца с буквами, похожими на каракули.

— А что это за писец ? — спросил я делопроизводителя.

— Октава, — был ответ.

Тотчас же «октава» был назначен вахтером (старшим дворником), а писец был найден более подходящий.

Особой торжественностью отличалась служба накануне Воздвижения Креста Господня, и в день праздника служил преосвященный Михаил, епископ Гродненский и Белостокский.

В дни праздников охот не было. Государь с дочерьми катался верхом, посещал лежащие при пуще деревни, иногда катались на лодке по дворцовому пруду.

В дни охот Великие княжны, сопровождаемые помощником управляющего пущей, ездили в лес, где собирали грибы и делали фотографические снимки.

В одно из воскресений Государыня выразила желание, чтобы я проехал с Наследником в зверинец и показал ему зверей. С нами в автомобиле поехали доктор Е.С. Боткин и няня. В зверинце Наследника Цесаревича встретили заведывающий охотой и все проживающие служащие и их дети. Наследник поздоровался со всеми, а потом расшалился, стал бегать за цыплятами и утятами, загнал их на крышу ледника и от всего сердца хохотал, когда они, спускаясь,·кувыркались.

Потом мы поехали на место стоянки зверя (400 десятин загороженного леса), где Наследник видел зубров, оленей и кабанов. Здесь же на вершине старой березы он заметил большой нарост — губку и спросил, нельзя ли ее достать. Присутствовавший лесной сторож, сбросив с себя форменную куртку, взобрался на березу и, к большому удовольствию Наследника, достал ему желанную губку.

А по возвращении домой Цесаревич подарил швейцару, — «чтобы он ее скушал»…

Как-то после завтрака Государь выразил желание прокатиться по пуще, сначала по шоссе к городу Пружанам, 20 верст, а потом по граничным просекам вокруг пущи, обнимающей 1, 2, 4 и 5 имения. (Третье уходило значительно в сторону). Подали автомобили. Впереди я на своем бенце (автомобиль марки «мерседес-бенц» — А.Х.), за мною автомобиль с Государем, Вел(икими) княжнами и Вел(иким) кн(язем) Дмитрием Павловичем, а потом восемь автомобилей с лицами свиты.

(Во время прогулки) я увидел стоящего у края дороги зубра-одинца (так называются старые, изгоняемые из стада зубры — всегда свирепые и составляющие грозу для местного населения).

Я остановил свой автомобиль, подошел к царскому автомобилю, обратил внимание Государя на стоящего в нескольких шагах зубра и предложил убить зверя, т.к. одинцы всё равно подлежали отстрелу. Вел(икий) кн(язь) тоже уговаривал Государя, но он сказал: «Пусть его гуляет»… И мы двинулись дальше.

Проехав по шоссе за пределы пущи 20 верст, кортеж двинулся назад и по въезде в пущу свернул на первую квартальную линию. Немного дальше пришлось переезжать большую балку с крутым спуском и высоким подъёмом. Уже добравшись до верху бенц вдруг дал осечку, и машина остановилась; шофёр соскочил, мгновенно исправил повреждение, и мы готовы были уже двинуться, — когда я вижу, что Государь и члены Царской Семьи выходят из автомобиля.

Государь сказал мне:

— А я только что хотел просить вас остановиться, чтобы пройтись по лесу.

Посмотрев на стоящие внизу автомобили и выходящих из них лиц святы, Государь добавил: «Эх, свита у меня старая».

+

Накануне отъезда из пущи, после обеда, Государь подошёл ко мне со словами:

— Голенко, у меня к вам просьба. У меня на штанде был унтер-офицер Грачев. Когда я узнал, что он оканчивает срок службы, я спросил его — что же он думает делать дальше. Грачев ответил, что хотел бы служить в пуще. Вот я и прошу вас принять его на службу.

Я ответил, что желание Государя будет исполнено. Тут же я принес Его Величеству выражения благодарности за пожалованные мне, моей жене и всем служащим, а также участникам хора подарки и за 120 коробок конфет, присланных для детей школ. Потом Государь просил меня, чтобы завтра утром в день отъезда у дворца были выставлены его трофеи (лобовые кости с рогами). Они были уже укреплены на щитах с инициалами Государя.

— Я хочу послать четырем полкам третьей гвард(ейской) дивизии по одному экземпляру наиболее красивых рогов в память того, что во время приезда моего на охоту с Императором Александром III в 1894 году в охране участвовали охотничьи команды этих  полков.

Утром в семь часов Государь произвел выбор рогов.

Вечером состоялся отъезд из пущи.

От дворца до вокзала лесная и охотничья стражи провожали Государя кликами «ура».

После отхода поезда в павильоне, освещенном 3000 лампочек, остались кн. Кочубей, губ. Борзенко и я. Мы не расходились, ожидая телеграммы о прибытии царского поезда на ст. Бельск.

На другой день кн. Кочубей и губ. Борзенко тоже покинули пущу. Пуща опустела.

В  ноябре месяце Грачев, действительно, явился и был принят на службу. Я его предупредил, что, так как он принимается на службу по желанию Государя, то должен служить образцово, чтобы при следующем Высочайшем приезде я мог бы доложить Его Величеству о его службе.

Через год Грачев просил его уволить, т. к. не мог выдержать рева оленей, — «проклятые, так кричат, что спать нельзя».

Дело в том, что осенью олени собираются на лужайках и ревут, самцы вступают в драку, часто кончающуюся смертью одного из дерущихся. Самки смотрят на эти поединки. Во время рева олени не обращают внимания на окружающую обстановку, что дает возможность охотнику близко подойти к зверю, чтобы его убить. Рев оленей некоторым очень нравится — издалека приезжают соседи послушать, когда вся пуща стонет. Но на большинство он производит жуткое впечатление, и не всякий рискует войти в лес .

Будет пробел, если при описании пущи не упомянуть о зубровке — это болотная трава с приятным запахом. В 1912 году впервые был организован сбор зубровки, и сто фунтов в сухом виде были проданы в Москву фабриканту, изготовляющему водку, а также духи и мыло.

Духи «Свежее сено» в основании своем имели зубровку.

Кроме зубровки в лесу собирались сброшенные рога оленей. Они сохранялись в сарае при пуще и продавались поштучно, если были красивы, на вес , — если шли на изготовление пуговиц.

М. Голенко,

управляющий Беловежской пущей.

(Продолжение следует).