«Христос с вами…
«ХРИСТОС С ВАМИ, МОИ ДОРОГИЕ!»
Ко дню рождения Императора Александра III: Его письма к Сыну, Великому Князю Георгию Александровичу, на борт фрегата «Память Азова» во время восточного путешествия Цесаревича
В конце XIX в. Император-Миротворец Александр Третий (26 февраля/10 марта 1845 – 20 октября/1 ноября 1894) задумал и осуществил мероприятие глобального масштаба. Государь отправил старшего и среднего своих Сыновей в Европу и Азию с целью поддержки российских государственно-церковных интересов в этих частях света. Во время путешествия на Восток Наследника Цесаревича Николая Александровича в 1890-1891 гг. его брат, Великий Князь Георгий Александрович, служил мичманом на фрегате «Память Азова». Корабль ожидал Цесаревича в австрийском Триесте, откуда Августейшие путешественники отправились далее по маршруту вместе. С этого момента переживания и тревоги Императора и Императрицы удвоились. Родительская любовь и забота переполняют письма Державного Отца к своему среднему Сыну.
Опасения родителей оказались не напрасны. В тропических широтах Великий Князь Георгий Александрович, в шторм вынужденный стоять вахты в мокрой форме, простудился и заболел лихорадкой. Болезнь стала принимать угрожающие формы, и по настоянию врачей Великого Князя Георгия Александровича пришлось отозвать обратно в Россию. Для лечения он поселился в грузинском местечке Абас-Туман недалеко от Тбилиси. По публикуемым ныне источникам можно восстановить картину возникновения и первой стадии болезни Великого Князя Георгия Александровича, что важно, как для верного уяснения картины восточного путешествия Августейших Братьев, так и для преодоления злонамеренной лжи об их отношениях, до сих пор кочующей по страницам псевдоисторической литературы.
Письма Императора Александра Третьего к Великому Князю Георгию Александровичу хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ. Ф. 675. Оп. 1. Д. 53) и в отличие от опубликованных Императорских писем к старшему Сыну, Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу (См.: Степанов В.Л. Письма Императора Александра III к Наследнику Цесаревичу Великому Князю Николаю Александровичу // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1999. — С. 213. — [Т.] IX.), еще не доступны массовому читателю. Их научная публикация и комментирование – впереди. Текст приведен в соответствие с нормами современного русского языка.
+
С-Петербург. 31 января 1890 г.
Благодарю тебя очень милый Жоржи, за твое письмо от 8 января, полученное сегодня с фельдъегерем. Рады были получить телеграммы из Адена, что вы благополучно пришли туда. Посылаю это письмо с доктором Алышевским, которого мы посылаем к тебе, чтобы он мог нам дать подробные известия о твоем здоровье и что решить о месте, куда тебя послать, и вообще что делать, — пожалуйста, слушайся его и постарайся исполнить его предписания. (…)
Как ты находишь плавание на «Корнилове» (крейсер «Адмирал Корнилов» — А.Х.) в сравненье с «Памятью Азова», (фрегат, на котором находились Великие Князья Николай и Георгий Александровичи – А.Х.) приличнее или нет в качку? Командиру Алексееву передай мой поклон и скажи ему, что я благодарю его за его телеграммы во время плавания с тобой. (…)
Мысленно мы были с тобою при расставании с Ники и с твоим фрегатом. Я воображаю твое отчаяние и грусть, и что за тоска была очутиться одному на другом судне!
Христос с тобой, мой милый.
Твой Папа.
+
№ 6 14 ноября 1890 г. Аничков дворец
Благодарю тебя, очень милый Георгий, за твое письмо из Афин, которое передал мне д(ядя) Пиц. (Вел. Кн. Павел Александрович, с 1889 г. супруг Вел. Кн. Александры Георгиевны (1870-1891), дочери Греческого короля Георга I – А.Х.).
Я воображаю, как ты был рад снова встретиться с Ники (Наследник Цесаревич Николай Александрович – А.Х.) после 2-х месячной разлуки, хотя Ники уверяет, что ты немедленно сконфузился при встрече с ним в Триесте на пристани – надеюсь, что ты привык к службе и жизни на фрегате и что сошелся с товарищами офицерами и что вообще исправен и исполнителен по службе.
По твоему описанию, а также из рапорта Ломена (командир фрегата «Память Азова») действительно вас жестоко отваляло в Бискайской бухте; но что за причина, что фрегат так валяет, чем объясняет эту невозможную качку Никол(ай) Николаевич (Ломен – А.Х.)? Правда ли, что были уже столкновения Никол(ая) Ник(олаевича) с Басаргиным (руководитель экспедиции – А.Х.), и в чем они заключались?
Ники тебе, конечно, все подробно рассказывал о больших маневрах около Ровно и Луцка и про наше чудное пребывание в Спале (одно из любимых мест царской охоты – А.Х.) и отличных наших охотах как там, так и в Скерневицах. (город в Лодзинском воеводстве; во второй половине XIX века — охотничье угодье русских императоров – А.Х.) (…)
В Гатчине пусто без вас и грустно и на прогулках вас страшно не достает и за обедом, и за чаем, и вечером, — одним словом, везде!
(…)
Доктор Рамбах (военно-морской врач, сопровождал Цесаревича Николая Александровича в восточном путешествии от Каира, лечащий врач Великого Князя Георгия Александровича – А.Х.) передаст тебе это письмо, я очень рад, что он принял предложение ехать с вами в путешествие, он хороший человек и отличный доктор. – Благодарю тоже Ники за его письмо из Афин, напишу ему с следующим фельдъегерем; целую его крепко, а тоже и Georgy Боровича (греческий Принц Георгий, сопровождавший Цесаревича от Афин – А.Х.). – Поклон Басаргину (флагман отдельного отряда кораблей под вымпелом Цесаревича – А.Х.), Ник(олаю) Ник(олаевичу) и Барятинскому.
Крепко и от всей души целую тебя мой милый Георгий! – Христос с вами, мои дорогие!
Твой Папа.
+
Гатчина. 4 декабря 1890 г.
Мой милый Георгий, мы получили ваши интересные письма из Египта 27 ноября и читали их с большим удовольствием. Скажи Ники, что я его очень благодарю за его длинное письмо и с следующим фельдъегерем буду отвечать, я уверен, что наши письма так не интересны в сравнении с вашим путешествием и новыми впечатлениями, что вы читаете их со скукой и зевая во весь рот!
+
Гатчина. 28 декабря 1890 г.
Как мне и Мама грустно было узнать, что ты, милый Жоржи, был так долго болен этой несносной лихорадкой, которая раз привяжется, скоро не отстанет. Дай Бог, чтобы ты совсем и скоро поправился, и надеюсь, что это письмо застанет уже тебя совершенно бодрым и в силах. Мама ужасно беспокоилась, и я должен был ее успокаивать и доказывал, что трудно не поймать лихорадку во время долгого плавания, а в особенности в тропических странах.
Скажи Ники, что я его очень благодарю за письмо, привезенное из Адена лейт(енантом) Рудневым (офицер с крейсера «Адмирал Корнилов», присоединившегося к эскадре Цесаревича в Адене — А.Х.), который сидел у нас и рассказывал все, что мог. – Воображаю, как вы потели, идя Красным морем, Ники пишет, что он обливался потом, и в особенности ночью было тяжело и душно.
(…)
1 января 1891 г. Продолжаю мое письмо уже из Петербурга, куда мы переехали, как всегда 31 числа к обеду. От души желаю тебе, милый Жоржи, счастливо и радостно встретить и провести наступающий новый год и более не болеть в это плавание. (…)
В первый раз встречаем новый год без вас обоих! Грустно!
Христос с вами, мои дорогие!
Твой Папа.
+
5 января 1891 г.
Аничков дворец
Мой милый Жоржи, благодарю тебя от души за твое милое письмо из Бомбея и за ответы на мои вопросы. Ты не можешь себе представить, как мы с Мама безпокоимся и опечалены состоянием твоего здоровья, — ради Бога, берегись и не делай глупостей; не забывай, что тропический климат не наш север, где часто многое сходит с рук и многое можно себе позволить, чего в южном климате положительно нельзя. Как досадно, что благодаря твоему нездоровью пришлось тебе отказаться от интересного путешествия по Индии, а вместе с тем и на фрегате ты не можешь нести службу, и это все, я уверен, от неосторожности, а часто и из упрямства, о чем пишет и Барятинский и Рамбах, что ты не хочешь одеваться теплее, когда это нужно, оставался в промокшем платье вместо того, чтобы сейчас же переменить мокрое и т.д. Пожалуйста, больше этого не делай и слушайся советов Рамбаха и старших. Тоже не кури так много. Это положительно вредно в твои лета и действует пагубно на грудь и легкие.
Надеюсь, что теперь отношения Басаргина и Ломена хороши и что так и будет, продолжится до конца. – Да вот что значат нервы, расстроишь их скоро, а потом и не остановишь. Истории Дубасова (командир крейсера «Владимир Мономах», входившего в состав эскадры Цесаревича – А.Х.) с офицерами тоже несносны, что за несчастный характер, и скольких офицеров он лишился, благодаря его необузданности. – Надеюсь, что все эти истории прекратятся, а то просто досадно, что все это происходит именно теперь на эскадре, плавающей с Ники и, благодаря этому, конечно, еще больше, чем обыкновенно, обращающей на себя внимание всех. (…)
Крепко целую тебя, милый Жоржи, и молю Бога, чтобы ты скорей поправился и окреп. Так, так досадно знать тебя нездоровым.
+
15 января 1891 г. Аничков Дворец
Мой милый Жоржи, нет слов, чтобы выразить тебе наше отчаяние, что ты не можешь продолжать плавание и что причина этому твое здоровье!
Это слишком грустно и досадно, и я воображаю твое отчаяние расставаться с фрегатом, с товарищами и с Ники. Вот как ты жестоко поплатился за твою неосторожность, упрямство и что не берег себя. – Конечно, жаль и даже больше, чем жаль, но урок для тебя сильный и, надеюсь, послужит на пользу тебе в будущем. Полагаем, пока тебе идти в Пирей, а мы пришлем доктора, чтобы решить, можешь ли ты вернуться теперь же в Россию или нужно будет провести тебе зиму на юге, но где, еще не знаю.
Если у тебя просто лихорадка malaria, то все доктора того мнения, что лучше тебе ехать в Россию. – Если же лихорадка происходит от остатка бронхита, то, конечно, надо остаться где-нибудь на юге. – Все это решит доктор, которого пришлем в Афины, кого пришлем, я еще не знаю, но будем тебе телеграфировать.
(…)
Мама и я, мы страшно расстроены, что ты должен отказаться от плавания, но что же делать, когда все доктора того требовали, и, что же было тебе делать, путешествие тебя утомляет, службу нести, как следует, при расстроенном здоровье невозможно, так что и пользы мало, а вернувшись, ты отдохнешь, наберешься сил и снова молодцом явишься на службу. Радость тебя увидеть ранее, чем мы думали, большая, и ждем тебя с громадным нетерпением.
Предисловие и публикация Андрея Хвалина