Миф о царском золоте
РУССКАЯ ДИНАСТИЯ И ЕЁ ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА
Государь и его семья никаких имуществ заграницей не имели.
В сегодняшнем номере нашей газеты («Возрождение». № 1746, 14 марта 1930 г.) напечатано извлечение из протокола совещания, которое созвал под своим председательством М.Н. Гирс (российский дипломат. В эмиграции в Париже возглавил совет бывших послов, входил в состав Русского политического совещания – А.Х.) для выяснения вопроса, одно время живо интересовавшего русские эмигрантские круги, а именно вопроса об имуществах покойного Государя вне России.
Ряд лиц, которые, по разным основаниям, не могли не быть в курсе дела, единогласно указали на этом совещании, что все слухи, будто Государь владел заграницей какими-то средствами, ни на чём не основаны. Напротив того, и этот факт чрезвычайно знаменателен, Император Николай II настоял на том, чтобы его небольшие, сравнительно, капиталы, находящееся за границей, были возвращены в Россию: благородные и патриотические мотивы, которые им руководили в этом решении, были изложены им с подкупающей простотой в том разговоре с графом В.Н. Коковцевым, который изложен в протоколе.
Мне хотелось бы добавить к чрезвычайно интересным историческим данным печатаемого документа несколько слов.
Одной из особенностей русского государственного развития по сравнению с развитием права других монархий в Европе, было то обстоятельство, что русская династия не образовала в свою пользу за счёт государства сколько-нибудь крупного имущества. На наших глазах, после революции, германские династии, сумели, опираясь на чисто династические правовые титулы, добиться выплаты им огромных сумм. По русскому праву это было бы неосуществимо, ибо русская династия оставила за государством, в общем государственном фонде, те огромные средства, которые она могла бы в старое время приписать себе самой, как отдельному преемственному собственнику. У нас не только т. наз. «государственные имущества» в собственном смысле слова, но и удельные и ряд других имуществ под разными наименованиями, были имуществами государства, а не династии. Это своеобразное самоограничение имущественных возможностей династии объяснялось, конечно, тем, что никогда в России династия не отделяла себя от государства и всегда целиком сливала с этим последним свои судьбы.
Только так называемый «кабинет» составлял в нашем законе исключение из основного правила о чисто государственном характере имуществ, находившихся в пользовании династии. Но и им Император Николай II пожертвовал в значительной части в интересах страны. Кабинетские земли Алтайского округа по указу 1906 года были переданы на нужды переселения. В начале февральской революции 1917 г. Временное Правительство созвало (упомянутое в протоколе, который мы печатаем) совещание для определения юридической природы имущественных прав династии. Юристы указали тогда на особую природу кабинета, как имуществ, не входящих в состав государственных, что, впрочем, не помешало покойному А.И. Шингарёву (русский земский, общественный, политический и государственный деятель, масон, министр земледелия в первом составе Временного правительства – А.Х.) отписать их на государство.
Я позволяю себе думать, что на фоне указанных выше данных, факты, изложенные в печатаемом нами протоколе, приобретают ещё большую яркость.
Барон Б.Э. Нольде.
+
О ЗАГРАНИЧНЫХ ИМУЩЕСТВАХ ПОКОЙНОГО ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II И ЕГО СЕМЬИ
Извлечение из протокола совещания 26 февраля 1930 года.
В заседании присутствовали: М.Н. Гирс, граф В.Н. Коковцов, М.В. Бернацкий, Л.Ф. Давыдов, князь С.В. Гагарин, барон Б.Э. Нольде (русский юрист, специалист в области международного права, историк, перед революцией директор 2-го департамента МИД – А.Х.)
М.Н. Гирс, открыв совещание, указал, что в иностранной печати в последнее время появились известия, производящие впечатление, будто покойный император Николай II располагал вне пределов России крупными денежными имуществами.
М.Н. Гирс полагает, что было бы желательно раз навсегда положить конец всем этим слухам о наличности каких-то крупных средств заграницей. Дело идёт о чести и достоинстве покойного Государя. В виду этого М.Н. Гирс и созвал настоящее совещание в составе лиц, которые могли быть осведомлены по настоящему вопросу.
Граф В.Н. Коковцов указал, что за всё время его управления министерством финансов (1904-1913 гг.) до его сведения не доходило никаких дел о каких-либо операциях по переводу денег или процентных бумаг Государя или его семьи заграницу или по перемещению ценностей из заграницы в Россию. Равным образом и в бытность его товарищем министра финансов (1896-1902 гг.) при министре финансов статс-секретаре Витте, он не слышал об этом.
Впервые ему пришлось встретиться с вопросами финансовой части министерства императорского двора только в июне 1913 года.
Граф Фредерикс обратился к нему однажды по телефону с просьбою принять управляющего контролем кабинета его величества г. Федорова по секретному делу. В тот же день он принял г. Федорова и узнал от него, что вопреки неоднократных возражений со стороны графа Фредерикса, Государь категорически повелел немедленно перевезти в Россию все принадлежащие ему ценности, в виде процентных бумаг вывезенных в Берлин ещё в 1905 г. и хранящиеся до сего времени в распоряжении банкирского дома Мендельсон и Ко. При этом Федоров пояснил ему, что главная забота Государя заключалась в том, чтобы перемещение ценностей было произведено без всякой огласки и без таможенного осмотра на нашей границе, при котором нельзя уже избежать всяких нежелательных разговоров. Было условлено, что граф Коковцов сделает распоряжение, чтобы Вержболовская таможня приняла просто счётом количество «мест», которое будет доставлено из Берлина за печатями кабинета его величества, сверила их вес с фактурою дома Мендельсона и погрузила бы их в приготовленный вагон, а кабинет принял бы весь транспорт в Петербурге и выдал графу Коковцову удостоверение в том, что всё отправленное из Берлина прибыло в целости и сдано по назначению. На следующий день граф Фредерикс протелефонировал графу Коковцову, что он очень благодарен за готовность помочь ему исполнить волю Государя, что Государь вполне одобрил все предложения графа Коковцова и будет лично благодарить его при первом свидании с ним.
И действительно, на ближайшем же всеподданнейшем докладе Государь не только горячо благодарил графа Коковцова, но рассказал ему даже, что перевозимые из Берлина бумаги отправлены туда в 1905 году без его согласия и даже после того, что он дважды выражал своё нежелание делать подобную операцию, а за протекшие восемь лет не раз говорил графу Фредериксу о необходимости вернуть всё обратно из Берлина, но все его указания почему-то постоянно откладывались исполнением.
Из этого с несомненностью вытекает, что все капиталы, находящиеся в Берлине, были оттуда вывезены и не могли быть возвращены туда после ухода графа Коковцова из министерства финансов в конце января 1914 г. Не могли они быть перемещены туда и в первой половине этого последнего года, так как с конца 1913 г. политическая атмосфера была настолько напряжённая, что не могло быть и речи о перемещении ценностей заграницу в видах безопасности. Граф Коковцов уверен также, что никаких ценностей, принадлежащих государевой семье, не могло быть и в других европейских странах.
Некоторым противоречием, сообщённым графом Коковцовым сведениям, могут служить слухи о том, что в Берлине будто бы и после перевоза в Россию процентных бумаг в 1913 г. остались суммы, принадлежащие капиталу детей Государя, которые не были перемещены в Россию до наступления военных действий и остались в руках того же банкирского дома Мендельсона и Ко. По этому поводу гр. Коковцов не может не высказать предположения о малой вероятности нахождения их в Берлине.
Недавно графу Коковцову пришлось иметь беседу с одним лицом близким к дому Мендельсон и Ко. и из его осторожных реплик он вынес впечатление, что после 1918 г. оставались на хранении в банкирском доме небольшие остатки, в виде германских процентных бумаг, которые были во время войны изъяты по распоряжению германского правительства на хранение в одно из государственных учреждений и там, после денежного кризиса, сопровождавшего инфляцию, конвертированы по тому курсу, который был установлен для ликвидации всех прежних долгов.
М.В. Бернацкий сказал, что прямых показаний по вопросу о «находящихся заграницей сумм императорского семейства» он дать не может. На одном из заседаний Временного Правительства во второй половине июля 1917 г. А.Ф. Керенский поднял вопрос о месте дальнейшего пребывания царской семьи. При этом он высказал мнение, что самое хорошее разрешение заключалось бы в отправке Государя с семьёй заграницу при помощи англичан – через Швейцарию. На замечание некоторых членов правительства – социалистов, что Государь, находясь заграницей, при помощи своих средств, там находящихся, может организовать контрреволюцию, А.Ф. Керенский ответил: «Все слухи о таких средствах ни на чём не основанная легенда».
Л.Ф. Давыдов, со своей стороны, в качестве быв(шего) директора кредитной канцелярии, подтвердил сделанные графом В.Н. Коковцовым выводы.
Князь С.В. Гагарин от своего имена и от имени не имевшего возможности прибыть в заседание графа М.Е. Нирода, высказал, что во время бывших в России в 1905-1906 гг. беспорядков, по распоряжению министра императорского двора, были переведены заграницу принадлежащие детям Государя суммы.
Средства эти образовались путём накопления отпускавшихся, согласно основным законам, ассигнований на содержание детей царствующего императора. Деньги эти были помещена на хранение в банкирский дом Мендельсона в Берлине. Были ли они перевезены обратно в Россию им неизвестно.
Относительно нахождения у Императора Николая II где-либо заграницей каких-либо принадлежащих ему капиталов у князя Гагарина и графа Нирода сведений не имеется. Что же касается главного управления уделов, то в заведывание сего управления никаких принадлежащих Государю сумм не находилось.
Барон Б.Э. Нольде сообщил, что в первые месяцы существования Временного Правительства он в качестве юриста был привлечён к работе совещания для определения юридического положения имуществ императорского дома. В этом совещании, в котором приняли участие представители всех учреждений министерства императорского двора, было оглашено, что Государь и его семья никаких имуществ заграницей не имели, кроме небольших капиталов дочерей Государя в банке Мендельсона в Берлине.
Зная законодательство военного времени, барон Б.Э. Нольде не сомневался, что суммы эти были секвестрованы, и затем не востребованные подверглись, вероятно, всем последствиям инфляции и превратились в ничто.
М.Н. Гирс, поблагодарив присутствующих за их готовность помочь выяснению истины и сводя воедино сообщенные данные, высказал, что, таким образом, можно считать что никаких сколько-нибудь значительных имуществ заграницей у Государя и его семьи не было и что по всей вероятности то немногое, что лежало на счетах его дочерей в Германии, подверглось последствиям инфляции и практически не существует.
«Возрождение» (Париж). № 1746, 14 марта 1930 г.